Эдуард Тополь - Ванечка

• Название: Ванечка
• Автор: Эдуард Тополь
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072167-2, 978-5-271-33802-1

«Лето, кто помнит, было крутое – шахтеры, стуча касками на Горбатом мосту, пикетировали Белый дом и требовали зарплаты, а Ельцин играл в теннис. В Сибири рабочие ложились на рельсы, блокируя движение на железных дорогах, а в Лужниках проходил фестиваль джаза «Звуковая дорожка». Горняки врывались в Думу и заставляли депутатов голосовать за импичмент президенту, а в Назрани секретарь Совета Безопасности Б.А. Березовский вел переговоры с Масхадовым и Басаевым. Кириенко докладывал Ельцину об «Антикризисной программе», а в телепрограмме «Куклы» Ельцин, Березовский, Кириенко, Черномырдин, Чубайс, Жириновский и Зюганов обсуждали, куда им бежать в случае новой революции…»

---

Виталик встряхнул ее как куль:

– Не слышу! Громче!

– Не видела, – произнесла Надя окровавленным ртом.

– Громче! Последний раз говорю! А то щас раком поставлю!

Надя закричала в истерике:

– Не видела! Не видела! Не ви…

Виталик отшвырнул ее на пол:

– Все! Заткнись! – И бросил орущего Ваню на кровать. – И запомни, падла! Не только нас не видела, но и нашу машину не видела, и номер не видела. Ты поняла, бля?!

– Поняла! Поняла!..

– Что ты поняла? Повтори!

Татарин кивнул на орущего Ваню:

– Может, заткнуть ему рот?

– Пусть орет – соседям нас меньше слышно, – сказал Виталик. – Я не слышу – что ты поняла?

Надя, все еще на полу, утирая кровь, в панике и ужасе сказала скороговоркой:

– Я вас никогда не видела! Вашу машину не видела! Номер не видела. Не видела. Не видела…

– То-то! И смотри мне! – Виталик повернулся к Татарину и Силану: – Все, пошли!

Силан показал на Надю с ее заголенными ногами:

– А может…

– Сказано «без крайностей»? – напомнил Виталик и, уже уходя, снова повернулся к Наде: – И скажи спасибо, что мы с тобой по-человечески. Ну! Не слышу «спасибо»!..

– С-с-спа… С-спасибо…

Силан и Виталик вышли, а Татарин сказал с порога:

– Дверь подопри. Бандиты щас на каждом шагу.

Но через пару дней Москва пришла в себя, умылась солнцем и опять зазвенела трамваями и церковными колоколами. Дети кормили двух лебедей на Патриарших, Ельцин удил рыбу на Валдае, москвичи приносили молоко и кофе шахтерам на Горбатом мосту, а во ВГИКе, в 302-й аудитории профессор Джигарханян, сидя за столом приемной комиссии, недовольно сказал Наде Петелькиной:

– Какой-то у вас вид помятый. Вы не больны?

– Нет, я здорова.

– Ну-ну… А эти круги под глазами?

Лариса Ивановна Удовиченко вступилась за Надю:

– Это от нервов. Бессонница перед экзаменами. – И Наде: – Верно? – И Джигарханяну: – Когда я поступала, у меня было то же самое… – Снова Наде: — Этюд приготовила?

– Конечно.

– Подожди, – сказал Джигарханян Ларисе Ивановне. – Начнем с импровизации.

Он сделал знак аккомпаниаторше. Та, сидя за роялем, заиграла «Песню Сольвейг».

– Слышите? – сказал Наде Джигарханян. – Вот импровизируйте – сделайте под эту музыку все, что хотите. Хочется петь – пойте, хочется танцевать – танцуйте…

Надя некоторое время слушала музыку, и вдруг из глаз ее брызнули слезы, она разрыдалась.

Джигарханян и Удовиченко испугались:

– Что с вами? Девушка, что случилось? Выпейте воды…

Аккомпаниаторша перестала играть, ассистентка спешно налила в стакан воду из графина и подала Наде.

Надя дрожащей рукой взяла воду и, всхлипывая и стуча зубами по краю стакана, принялась пить, но вода выплескивалась.

– Ну, успокойтесь! – повысил голос Джигарханян. – Успокойтесь, я говорю! В чем дело?

– Ни-ни-ни-чего… – всхлипывала Надя. – Вы-вы-вы… Вы ска-сказали: «Д-делай что х-хочешь п-под эту м-музыку…» Я з-захотела плакать…

Джигарханян смягчился:

– А ты когда-нибудь слышала эту музыку?

– Н-нет…

Джигарханян переглянулся с Удовиченко, та под столом показала ему руку с поднятым кверху большим пальцем.

И тут с улицы сквозь открытое окно донесся крик Зины:

– Надя! На-дя-а!

Надя бросилась к окну.

На противоположном тротуаре, под забором бывшего Института марксизма-ленинизма, Зина, растопырив руки, кричала, глядя на окна ВГИКа:

– На-дя-а-а!!!

Надя высунулась из окна:

– Чего, Зин?

И увидела: рядом с Зиной на тротуаре лежит распеленатый Ваня.

– Ты куда его положила, дура?! – испуганно крикнула Надя.

– Надь! Он поносит!

Надя сорвалась с места и, подхватив у двери свою заплечную сумку-рюкзачок, выбежала из аудитории.

Джигарханян и Удовиченко подошли к окну, выглянули наружу и увидели, как Надя, выбежав из ВГИКа, подхватила с тротуара ребенка, достала из своей сумочки-рюкзачка запасной памперс-подгузник и стала менять его на ребенке. Но Ваня продолжал орать и тужиться…

Джигарханян и Удовиченко огорченно переглянулись.

– Н-да… – сказал профессор. – Жалко… Талантливая девочка…

– Нужно ее взять, – ответила Лариса Ивановна.

– С ребенком? Ты с ума сошла!

А на улице Надя с Ваней, орущим у нее на руках, опасно выскочила на дорогу и стала голосовать.

Машины, гудя, объезжали ее.

Наконец останавливаются какие-то «Жигули», Надя открыла дверцу, хотела сесть.

– Стой! Куда тебе? – сказал водитель.

– В больницу! В Склиф!

Водитель принюхался:

– Ну и вонища! Нет, ну тебя!..

Дал газ и отъехал так резко, что Надя чуть не упала от рывка, а Ваня заорал еще пуще.

– Сволочь! Козел! – крикнула Надя вслед «Жигулям» и со слезами на глазах повернулась к проезжающим и гудящим машинам. – Ну остановитесь кто-нибудь, москвичи сраные!.. Потерпи, Ванечка! Потерпи! Животик болит?

Тут, на их счастье, появилось и даже остановилось желтое такси, редкое по тем временам.

Надя обрадованно открыла заднюю дверь и села в машину.

– Вот спасибо!

Пожилой водитель в линялой майке, хмуро утираясь от жары застиранным вафельным полотенцем, сказал не поворачиваясь:

– Куда едем?

– В больницу, пожалуйста!

Водитель отпил воду из пластиковой бутылки:

– Вылазь. Я в гараж.

– Ну, я вас очень прошу! У меня ребенок…

– Я сказал – вылазь.

Надя взорвалась:

– А ну ехай, блин!

Водитель изумленно повернулся:

– Что?

– Ехай, я сказала! А то щас ребенком всю машину обосру! Езжай!

Водитель, полотенцем утерши пот с шеи, переключил скорость и поехал.

Мимо ВДНХ, то есть, простите, ВВЦ… мимо разобранных на части мухинских рабочего и колхозницы… вниз по проспекту Мира, в сторону Института им. Склифосовского…

Сидя на заднем сиденье, Надя качала на руках плачущего Ваню.

– Сейчас, Ванечка, сейчас! Не плачь! Щас нас доктор посмотрит…

– А чё с пацаном? – спросил водитель через плечо.

– Не знаю, поносит… Тише, родной, тише… Сейчас к доктору приедем…

Водитель неожиданно свернул к тротуару и затормозил.

– В чем дело? – спросила Надя.

Водитель вышел из машины, обошел ее и открыл заднюю дверь.

Но Надя отпрянула:

– Нет! Я не выйду!

– И не надо. Дай ребенка глянуть. Разверни памперс…

Надя прижала Ваню к себе:

– А вы чё? Доктор, что ли?

– Я лучше доктора. Патологоанатом. Клади его, не бойся…

Надя недоверчиво положила Ваню на сиденье. Ваня орал и сучил ножками.

Водитель открыл памперс, посмотрел на фиолетово-коричневую жижу в нем. Одной рукой снял со своей шеи вафельное полотенце, второй умело поднял Ваню за ножки и подложил полотенце под памперс. А памперс вынул из-под обкаканного ребенка и понюхал.

– Ты ему сливовый сок давала?

– Нет. Что вы!

– Не ври! Понюхай! – Он протянул ей обкаканный памперс. – Нюхай, не бойся! Это ж твой ребенок!

– Да не давала я, клянусь!

– Ну, мне-то не заливай! – сказал водитель. – Я тридцать лет желудки вскрывал. Смотри, цвет какой…

Свернув памперс, он баскетбольным броском забросил его в мусорную урну на тротуаре. Затем, перегнувшись через сиденье, достал свою пластиковую бутылку с водой, умело поднял орущего Ванечку, обмыл ему спинку, попку и промежность. И сказал:

– Молодец, Иван! Хорошо кричишь! Легкие развиваешь!

Ваня умолк – то ли от воды и чистоты на теле, то ли от голоса водителя.

– Давай салфетку, подгузник, – сказал Наде водитель.

– Нету больше. Это последний был…

– Да? Думать надо, когда из дома выходишь!..

Водитель обтер Ваню одним краем полотенца, обернул его попку сухим краем и ловко закутал, как в пеленку. И приказал Наде:

– Все, вылезай. Вон аптека, купишь марганцовку и разведешь. С тебя десять рублей.

Надя, выйдя из машины, удивилась:

– Сколько?!

– А сколько ты думала?! Давай, давай! Неча детей рожать, если денег нет. У меня шесть внуков, и всех я кормлю.

Порывшись в своей заплечной сумке-рюкзачке, она отдала ему десять рублей.

– Держи, – передал он ей запеленатого в полотенце и разом заснувшего Ваню. – А в больницы не суйся – там одни рвачи остались.

Домой добирались в метро.

Надя стояла в конце душного вагона, все места были заняты, и пассажиры, обозленные кризисом на всё и вся, делали вид, будто не видят Надю с ребенком.

А Ванечка спал, устало уронив потную головку ей на плечо.

Поезд затормозил, радио сообщило:

– Станция «Улица 1905 года». Осторожно, двери закрываются!

В другом конце вагона появилась хлипкая пятнадцатилетняя нищенка с грудным ребенком, закутанным в тряпье. На груди у нищенки была картонка с надписью химическим карандашом: «ЛЮДИ! ПОДАЙТЕ ХРИСТА РАДИ! УМИРАЕМ ОТ ГОЛОДА!» Придерживая ребенка одной рукой, нищенка держала в другой руке железную кружку и молча шла по проходу.

Нищенке никто не подавал – кто делал вид, что спит, кто отгораживался газетой с заголовками о грядущем кризисе…