Дэвид Болл - Сертификат происхождения

• Название: Сертификат происхождения
• Автор: Дэвид Болл
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015

«Письмо доставили в галерею Вольфа вместе с обычными для нее каталогами и объявлениями. На нем было написано „личное“, так что секретарша Макса оставила его на столе нераспечатанным.

Макс вскрыл конверт здоровой рукой и достал письмо, аккуратно написанное от руки. „Дорогой мистер Вольф, я слышал, что вы хорошо разбираетесь в странных картинах и иногда их продаете. У меня есть такая, не уверен, что она много стоит, но я подумал, что Вы были бы не против посмотреть ее – и если Вы согласитесь, то мы могли бы сделать на ней дело. По-тихому, конечно же. Если Вас заинтересовало мое предложение, то пошлите письмо на абонентский ящик, указанный ниже. С уважением, Л. М.“…»

---

– Эсэсовец, – сказал Джо Кули. – Красив, дьявол.

Макс кивнул.

– Вальтер Бек. Эта фотография сделана вскоре после того, как ему присвоили звание штандартенфюрера, за год до окончания войны.

Джо Кули внимательно поглядел на вытянутое угловатое лицо и умные глаза.

– Идеальный немецкий офицер, – сказал он. – И, судя по взгляду, хладнокровный ублюдок.

Макс достал из скоросшивателя скрепленную стопку листов. Копия сообщения о рождении в берлинских газетах.

– Он был старшим сыном Отто Бека, выдающегося немецкого эксперта по продаже картин. Галерея Бека была одной из старейших в Берлине, ее основал дед Отто, как магазин товаров для художников. Продавал масляные краски, холсты и рамы. Художники всегда жили в бедности, так что Бек иногда обменивал материалы на их работы. Отец Отто занялся продажей картин. Бизнес процветал, и в 1900 году Бек перевел магазин в роскошное двухэтажное здание. Семья жила на втором этаже, а первый был целиком отдан галерее и мастерским, где мастеровые Бека реставрировали и восстанавливали картины. Художники, коллекционеры и кураторы приносили туда поврежденные картины со всей Европы.

Вальтер работал у отца пару лет. Отлично соображал в бизнесе, но не питал особой любви к живописи. Молодой и амбициозный, он втянулся в социалистическую лихорадку тридцатых. Потом вступил в нацистскую партию. Отец возражал, но Вальтеру было плевать. Он хорошо понимал текущую политическую ситуацию и понимал место в ней Гитлера. Быстро продвинулся по партийной линии, и полученная в отцовской галерее подготовка привела его в Зондерауфтраг Линц.

– А теперь по-человечески, Макс.

– «Отряд специального назначения „Линц“». Тайный проект Гитлера. Гитлер был художником, которому недостало публичного признания, и поэтому он считал, что все картины Европы по праву принадлежат ему. Был одержим создать в Линце картинную галерею, сделать после войны этот город культурной столицей Европы. Перед войной его агенты посещали музеи, галереи и частные коллекции по всей Европе, создавая подробнейший список наиболее ценных произведений искусства. В результате у армии Гитлера было подробное руководство по поводу того, где и что следует конфисковывать – в качестве военного трофея, – как только немецкие войска занимали определенные территории. Бек помогал систематизировать руководство, в результате чего узнал, где хранится данная картина.

Бек мог провести всю войну в Париже, там, где всегда был наилучший выбор произведений искусства, но он был человеком заносчивым и однажды совершил ошибку, поспорив с самим Альфредом Розенбергом. Розенберг, один из самых влиятельных людей в Германии тех лет, признанный идеолог нацизма, добился того, что Бека направили на Восточный фронт. Он был превосходным офицером, но исключительно жестоким даже по меркам СС. Россия, Чехословакия, Польша – во всех этих странах Бек стал по окончании войны одним из самых разыскиваемых военных преступников.

Снова пожелтевшие вырезки, тексты на языках, которые Джо Кули даже распознать не мог. Видимо, восточноевропейские, подумал он. А некоторые определенно на иврите. И на всех одна и та же фотография. Подписей он прочесть не мог, но понимал, что это человек, на которого шла охота.

Немецкая колонна остановилась на пригорке неподалеку от старинной польской деревни Стависки. Пять грузовиков с солдатами, два танка и несколько других машин, остатки окруженных частей, сбившиеся вместе и отступающие. Штандартенфюрер СС Вальтер Бек вылез из открытой штабной машины с полевым биноклем в руках. Потянул ноги и хладнокровно посмотрел в бинокль на дорогу, тянущуюся позади. Русских не видно. Благодаря минам, заложенным солдатами Бека, они задержатся еще на пару часов, дав ему возможность сделать дело. Бек знал, что война безнадежно проиграна и скоро на него будут охотиться люди, которые ничего не забывают. Сдаться в плен означает подписать себе смертный приговор. Он будет скрываться, но сначала ему нужно найти средства, благодаря которым преследователи никогда не найдут его.

Он поглядел на деревню. На первый взгляд, война как-то миновала ее. Он увидел шпиль старой церкви и башню ратуши с часами позади него. Все выглядело совершенно мирно. Можно отправить солдат, чтобы они нашли то, что ему необходимо, но жители деревни наверняка давно и тщательно припрятали свое драгоценное сокровище. Времени на игру в прятки нет.

– Приведите деревенского священника, мэра и его семью, – приказал он унтерштурмфюреру.

– Яволь, штандартенфюрер.

– И двадцать пять жителей деревни, – добавил Бек.

Офицер уехал на грузовике с солдатами, а адъютант тем временем разложил походный стул и стол. Бек сел за стол с бутылкой вина в руке и повернулся лицом к солнцу, наслаждаясь теплом.

Грузовик вскоре вернулся и остановился неподалеку от Бека, который потягивал вино. Солдаты выкрикивали приказы, выталкивая из грузовика жителей деревни. Женщины, дети и старики. Священника, мэра, жену мэра, дочь мэра и маленького ребенка подвели к штандартенфюреру. Мэр, дородный мужчина с румяными щеками, священник, старый, худощавый и раздраженный.

– Я протестую, – начал мэр. – Мы люди мирные…

Солдат мгновенно ударил его в живот прикладом карабина. Мэр рухнул на колени и согнулся, судорожно дыша. Его начало тошнить.

– Неприятности не потребуются, если сделаете, как я скажу, – начал Бек. – Мне просто нужны несколько предметов из вашей церкви.

– Нашу церковь и так догола ободрали, – сказал священник. – Ничего ценного не осталось.

– Напротив, – сказал Бек. – Карраччи и Караваджо. Рени. Ланфранко.

Он улыбнулся.

– Память меня не обманывает? Подарки графа Красинского брату-епископу.

Дернувшееся лицо священника было единственным необходимым доказательством.

– Ваше превосходительство! – выпалил мэр с ярко-красным лицом. – Эти картины еще до войны были отправлены в Гдыню. Да, в Гдыню…

Он едва смог перевести дыхание.

– Помогите мне, святой отец, – сказал Бек священнику. – Вы наверняка помните. За декоративной стеной в крипте или под аккуратно сложенной кучей булыжника? Без сомнения, обыск даст результат. Наверняка где-то рядом с реликварием, подозреваю.

Бек отпил вина.

– Который, кстати, я тоже заберу, но можете оставить себе его содержимое. Палец святого Вараввы, если я не ошибаюсь? Или, может, ребро Ядвиги, или волос Казимира, или палец ноги Саркандера? Простите, но я не могу помнить все подробности. И подумать не могу, чтобы лишить подобную драгоценную реликвию вашего почитания.

Бек поглядел на часы.

– Но, боюсь, у меня очень мало времени. Большевики наступают.

– Мы не можем отдать то, чем не обладаем, – сказал священник.

– Что ж, хорошо, – сказал Бек, вставая и сбрасывая кожаные перчатки на стол. Открыл кобуру и вынул свой «люгер». Выбрав в толпе старика, выстрелил в него. Рядом со стариком рухнула на колени женщина, подвывая от горя. Старик корчился в предсмертных конвульсиях. Бек пристрелил и женщину. Жители деревни заголосили. Солдаты Бека мгновенно окружили их, вскинув оружие на изготовку.

– Итак, святой отец? – спросил Бек. – Чем вы готовы пожертвовать, чтобы защитить несколько картин? Какова в вашей церкви цена холсту, масляной краске и паре побрякушек? Десяток жизней? Или все присутствующие? Или вы желаете сделать мучениками всю деревню?

Священник закрыл глаза и перекрестился, склонив голову в молитве. Бек приставил «люгер» к его виску. Священник вздрогнул от прикосновения горячего металла, но продолжил молитву. Оценив вероятность того, что только священнику известно, где спрятано желаемое, Бек убрал пистолет в кобуру и повернулся к стоящему на коленях мэру.

– Вы не представили меня своей семье, – сказал он, подходя к молодой женщине с ребенком. – Ваша возлюбленная дочь, как я понимаю?

Толстые щеки мэра задрожали от страха. Его дочь ахнула и отшатнулась, прижимая к себе ребенка. Младенец заплакал.

– Пожалуйста, нет, – тихо взмолилась она. По ее щекам текли слезы.

Бек умилился, глядя на младенца.

– Какой чудесный ребенок. Ты, должно быть, им гордишься.

Забрав у женщины ребенка, он пошел к краю насыпи, усеянному острыми камнями, подбрасывая ребенка вверх и ловя, будто заботливый дядюшка. Плач ребенка перешел в визг.

Мать ребенка застонала и обмякла.

– Святой отец, скажите им, – взмолилась она, обращаясь к священнику.

Бек подбросил ребенка еще выше. Тот душераздирающе вопил. Женщина упала в обморок, другая женщина закричала.

– Да, святой отец, – сказал Бек сквозь вопли ребенка. – Скажите.

Священник молился.

Бек подбросил ребенка еще выше. Малышка завывала.

– Умоляю вас, – проговорила дочь мэра, ползя в сторону Бека на коленях. – Не причиняйте вреда моей малышке.