Джойс Оутс - Делай со мной что захочешь

• Название: Делай со мной что захочешь
• Автор: Джойс Оутс
• Издательство: Вече, РИПОЛ
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7141-01

Имя современной американской писательницы Джойс Кэрол Оутс хорошо известно миллионам почитателей ее таланта во многих странах мира. Серия «Каприз» пополняется романом писательницы «Делай со мной что захочешь» (1973), в котором прослежена история жизни молодой американки Элины Росс, не побоявшейся полюбить женатого Джека Моррисси и завоевавшей его отзывчивое сердце.

---

Она тихо прошла в спальню и сняла телефонную трубку. Раздался обычный гудок. Если муж снимет сейчас трубку параллельного аппарата внизу, он услышит гудок и насторожится. Так что… она стояла и раздумывала… не спешила, даже не слишком боялась, — просто думала, что наконец-то перестанет быть ни в чем не повинной и что это будет для нее своего рода смертью. Но ею уже овладевало возбуждение, рождаемое риском.

Она вспомнила телефонную будку в Калифорнии — солнечный свет, бодрящий воздух и волнующее сознание дальности расстояний, спокойная радостная уверенность в том, что она правильно поступает. Как она рисковала, какой подвергала себя опасности! Но на самом-то деле она же ничем не рисковала и была в полной безопасности, зная, что, набрав номер Джека, поговорив с ним, поступит правильно… Она не любила его тогда. Не знала его имени и не интересовалась ни его именем, ни им самим, он не присутствовал в ее мыслях, она понятия не имела, что с ней может произойти. Но ей необходимо было позвонить ему и вернуть его. Это она понимала.

Ты не любила меня?

Как же я могла тебя любить!

Тогда зачем?.. Зачем же все это?.. Зачем?

Зачем ты спрашиваешь?

Он поднялся с ней в номер отеля, незнакомец, весьма деловитый с виду, хотя и взволнованный — то ли от сознания риска, то ли от возбуждения, и когда он овладел ею, она еще не знала его, оставалась безучастной. Все получилось так внезапно, и так ярко, и так прекрасно, что в тот момент она ничего не поняла… лишь много месяцев позже, когда прошло уже больше года, она сумела осознать, что это значило в ее жизни. Все началось с той минуты. Все прихлынуло тогда. Если что-то случится с нею внизу или прямо тут, в спальне, если другой мужчина убьет ее, — начало всему положила встреча, то слияние их тел, — так разве может она о чем-то жалеть?.. Если жалеть об одном, то придется жалеть и о другом.

Ей захотелось позвонить Моррисси и сказать ему об этом.

И еще сказать ему…

Или попросить о помощи.

Сказать ему: «Я боюсь. Мне кажется, что-то со мной случится. Мне кажется, что…»

Но ей не хотелось втягивать его во все это, не хотелось доставлять ему неприятности. Она страшилась даже того, как зазвучит его голос, когда он узнает ее. Он же ее возненавидит… С ним она познала любовь и, если останется жива, сможет снова ее познать. Сможет снова пережить это с ним — или хотя бы в памяти. Сам он ей для этого не требовался, физическое присутствие любимого не было необходимым, — он вообще ей не требовался. А если вернуться к нему, к тем часам напряжения и муки, рискуя быть униженной, или, вместо того чтобы познать радость, возобновить, борьбу с чужой душой… если вернуться к нему, — стоит он этого? Он человек трудный, дерганый, не очень приятный. Физически, внешне, он привлекателен, хотя в общем-то она даже не помнила, как он выглядит. Она помнила его нутром. И помнила борения, схватки, град поцелуев, в которых не было нежности… И ведь он тоже не свободен. Ей придется гоняться за ним, придется отдирать от другой женщины и от его сынишки. Это было ужасно для нее — она не хотела быть преступницей, как все вокруг.

Она вдруг подумала: «Он мне не нужен, никто мне не нужен».

И, однако же, она не опускала трубку на рычаг. Она наизусть помнила его номер. Не раз за эти месяцы, после того как с ней случилось нервное расстройство, она вспоминала этот номер — он приходил ей на память легко, во всех подробностях. Сердце ее заколотилось от сознания риска, опасности, которой она себя подвергает, звоня ему. Позвонит ли она ему или не позвонит — и то и другое может оказаться ошибкой. Ей нужна помощь. Но ведь он в Детройте, а она в Мэйне, как он ей поможет, да и вообще никто не способен ей помочь… Звонить ему по телефону бессмысленно, но она знала, что позвонит. Она не знала, любит ли его и хочет ли вернуть. В конце концов, в его отношении к ней было и что-то от ненависти.

Она набрала номер. И пока ее соединяли, подумала, что так и не знает, любит ли его и хочет ли его вернуть, да вообще так ли уж хочет говорить с ним, но это был смелый поступок, и она решила его совершить. Если она хочет любви, то любить она может только Моррисси, и все же она немного сомневалась, хочет ли она снова любить.

— Да? Алло?.. — произнес он.

Это был Джек.

Тогда она заговорила — неуверенно, еще не зная, что скажет дальше. Она считала, что это неважно — какие будут употреблены слова. И тотчас почувствовала его сопротивление. Это удивило ее, настолько все показалось ей заранее подготовленным, слова выскакивали почти автоматически, словно заученные. Он сразу сказал — Нет.

— Элина, нет.

Голос чуть не изменил ей. Но нет, она так легко не сдастся. Она спросила, не может ли она приехать к нему… Она спросила про Доу…

Но — Нет. Нет. Там, на другом конце провода, он готов был ей противостоять в ответ на любой вопрос, который она задаст. Все его ответы были заранее продуманы, и все они были — Нет. Голос его звучал резко, взволнованно, очень знакомо.

— Я вовсе ведь не собираюсь… — с запинкой произнесла Элина.

— Нет, собираешься, — гневно произнес он. Ее обожгла его злость, такая явная, направленная лично против нее. Казалось, он находился в одной с ней комнате. — Именно это у тебя на уме. Я вешаю трубку.

Она была потрясена. На минуту она потеряла дар речи. Затем она окликнула его — вопросительно, и он действительно повесил трубку.

Она сидела и слушала тишину в трубке. Затем опустила трубку на рычаг, и, когда потрясение от его отказа разговаривать с нею прошло, она подумала, что так оно лучше: это упрощает жизнь. Он не чувствует к ней никакой любви, он ее не любит.

— Теперь уже все, конец, — громко произнесла она.

Если муж явится сюда к ней, если обнаружит ее здесь, в темной спальне, она вполне искренне сможет сказать ему, что ни за кого не собирается замуж и никого не собирается любить… Элина, нет. Он сказал ей — Нет. Нет. И под оскорбительной краткостью слов чувствовалось его мука, говорившая — Нет.

Она заметила на бюро толстую, крупного плетения, соломенную сумку, которую она всегда носила с собой, — сумка лежала на боку. Ничего не чувствуя, шагая как деревянная, она подошла к бюро и заглянула в сумку, пытаясь думать… Ей ведь надо взять с собой какие-то вещи, она уезжает отсюда. Если он разрешит ей уехать. Но он, конечно же, отпустит ее, она не могла представить себе, чтобы он физически мог причинить ей боль… В ее воображении просто не укладывалось такое — чтобы Марвин мог что-нибудь ей сделать. Слишком много прошло через его руки снимков, изображающих женщин удушенных, заколотых и изуродованных, а некоторые из этих снимков были столь ужасны, что он, Марвин Хоу мог рассматривать их лишь по частям, закрывая остальное кусочком бумаги… Столько снимков женских трупов, столько крови, столько задушенных криков… Элина верила, что он отпустит ее. А не может быть наоборот, не может быть, чтобы эти снимки возбудили его?.. Может, они навели его на какую-то мысль?..

Элина оглядела себя и увидела, что на ней джинсы, которые она надела еще в воскресенье, когда Марвин улетал в Нью-Йорк. Брюки вообще-то были белые, но сейчас немного запачканные. На ногах — парусиновые туфли в потеках от воды. Она потянула из ящика свитер, вытащила его за один рукав и застыла, рассеянно, неопределенно глядя на него, а сама все думала о своем любимом, там, в Детройте, который сказал ей — Нет. Она снова слышала его голос, такой раздраженный и знакомый. Они могли бы быть вместе накануне, и этот их разговор выглядел бы как продолжение спора. Элина, нет.

Тут она подумала: «Он же не знает».

Эта мысль пришла ей вдруг, неожиданно. Он действительно не знает, любит он ее или нет. Так же не знает, как и она… Ей было бы легче, если бы она считала, что он не хочет ее больше видеть, что он забыл ее… Но она поняла, что он сам не знает, любит ли ее, и надо ли возрождать в нем любовь, должна решать она. Выбор за ней. Бороться предстоит ей. Элина, нет, — только что с мольбой сказал он. Вот и прекрасно — ей ничего не стоит его забыть; он ей не нужен. Ей не нужна любовь. А если все-таки нужна, то надо завоевывать Моррисси.

Она почувствовала легкое головокружение, словно эти мысли опьянили ее. Все, казалось, встало на свои места. Никогда в жизни она еще не завоевывала ни одной территории, не добивалась ни одной победы. Никогда. Она никогда не была эгоистичной, злой, не была взрослой. А теперь, если ей нужен Моррисси, она должна перешагнуть рубеж и стать взрослой, познать наслаждение зла. По-мужски расширить свое представление о дозволенном, предъявить требования… потребовать себе этого мужчину… пусть против его воли, заставить его. Ей стало грустно — все это было так унизительно. Морально ей это было неприятно. Как женщине ей это было неприятно. Однако риск возбуждал — возбуждала возможная победа, возбуждало возможное поражение. Если она хочет любви, она должна получить его.