Эльмира Нетесова - Чужая боль

• Название: Чужая боль
• Автор: Эльмира Нетесова
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 2009
• ISBN: 5-87962-022-0

— Что для человека дороже всего в жизни?

Этот вопрос был задан многим. И все без исключения ответили одинаково:

— Конечно, семья!

Оно и понятно. Любой из нас счастлив, когда хорошо в семье, растут дети, все в семье не просто понимают, а и уважают, любят друг друга. Это и есть большое человеческое счастье, какое стоит беречь от всяких невзгод.

Ведь самый счастливый человек это тот, кого ждут и ценят, кого считают головой, хозяином семьи, кто ценит и бережет её постоянно.

Будьте счастливы и любимы в своих семьях, чтоб никакая боль не коснулась вашего очага…

---

— Не лучше других, негодяй. Что утворял с Риткой, я забыть не смогу. Это теперь он шелковый. Знает, чуть что, я его тут же под жопу подналажу. Он тут не хозяин и никогда им не станет.

— Мам, ну он совсем другим стал!

— Прикидывается, косит под нормального мужика, а когда убивал детей, Ритку? Это его счастье, что подруга не стала писать на него заявление в милицию. Он за свои издевательства до сих пор сидел бы в тюрьме. Но она прощала, видно, любила за что-то. Я ее так и не поняла. Но никогда не простила бы того, что пережила твоя мамка. Знаешь, сколько раз Сашка хотел ему вломить, а мы бабы всей бригадой собирались оттыздить отморозка. И что думаешь, Ритка не позволила, защитила, загородила собой. Скажи, за что можно было любить этого урода? Да лучше век не знать мужиков, в глаза не видеть ни одного рахита, чем жить с таким падлой.

— Он сам мне признался, что зачастую и не помнил, за что избил мать, — всхлипнула Наташка.

— Троих сыновей погубил, твоих братьев! Они уже взрослыми были бы! И выросли не такими козлами, как этот Яшка.

— Теперь он сам о том жалеет! — вспомнила Натка.

— Ну да, мой отец тоже спохватился, когда меня уже сифилисом заразили. Что толку в том прозрении? Чего оно стоит? — побелела Юлька.

— Как же ты его ненавидишь! — вырвалось у Наташки.

— Конечно, я видела, что он вытворял с Ритой. Сейчас терплю его кое-как. Но ничего не забыла. Меня даже в путанках так не мордовали, как он изводил жену. А ведь она ангелом рядом с ним жила.

— Мам, выходит, мы чего-то не знаем.

— Да все знаю! Убить его стоило.

— Но ведь он мой отец…

— Прости, дочуха, сейчас мы говорим на разных языках. У любой жестокости есть свой предел. И я не понимаю, когда мужик избивает бабу, а потом лезет к ней в постель.

— А зачем она пускала, почему прощала его, на то была своя причина. Но мы с тобой о ней не знаем.

— Ритка по-животному боялась Яшки. Если она отказывала, он снова бил нещадно. Кулаками, где попало.

— Могла ночью его прижучить, дать по башке один раз, чтоб до смерти помнил и больше не издевался, боялся бы подойти, — скрипнула зубами Натка.

— Не знаю, чего она терпела. Я б его в куски порвала за такое, — сказала Юлька и добавила,  вытянув в окно:

— ХОТЯ если честно сказать, многие мужики даже в городе колотят своих баб. И тоже без причин и повода. Но теперь и бабы научились защищаться, так вламывают своим мужикам, что мало не кажется. Это, знаешь, идем мы как-то с девками по улице. Поем, хохочем, а тут вдруг глядь, из окна третьего этажа мужик вылетел. Прямо в одних трусах и тапках. А вслед ему баба орет:

— Чтоб ты сдох, козел вонючий!

— Благо на то время зима стояла, и человек угодил в сугроб. Поверишь, даже не поцарапался. Удачно приземлился. Ну, кто-то вызвал милицию, неотложку. А мы скорей убежали, чтоб в свидетели не влететь. Уж как тот мужик свою бабу материл, я и теперь забыть не могу. Век бы таких слов ему не простила.

И что ты думаешь, где-то через год мы с девками снова идем той улицей и опять тот же самый человек из окна вылетел. На этот раз ногу сломал. Все остальное в порядке. Я это к; чему рассказываю, что бабы нынче тоже борзеть умеют. Выбрасывает мужика из окна, не привязав к его жопе парашют. А если бы он разбился? Неужели не было бы жалко? И он хорош отморозок, на всю улицу проституткой называет. А где он видел у нар таких старух?

Ей уже сорок или больше. Потом, если она такая, зачем женился и живешь с нею? Ну, а коли его выбрасывают из окна, значит, он и впрямь говно! Тут вовремя нужно уходить. И лучше всего сначала барахло сбросить вниз, потом на него прыгать. Тогда приземляться мягче, и ноги целее.

— А может, это другой мужик был?

— Не-ет, тот же самый. Мы его по трусам узнали. И баба все так же брехалась. А что как среди ночи выкинет, а какая-нибудь шустрая подберет его и больше не отдаст? Ведь баб в городе полно, а вот мужиков не хватает! — смеялась Юлька. И продолжила:

— А одна на мужика собаку натравила. Пес — целый зверюга. Больше мужика втрое. Он бы его с башмаками проглотил. Ну, человек бежал пока силы были. Но, выдыхаться стал. А пес не отстает, да как цапнул за задницу. Мужик, понятное дело, взвыл. Псу его вой по барабану. Того гляди, сиганет и башку откусит. Человек увидел, что скоро ему хана будет, и на дерево как прыгнул. Высоко забрался. Псу не достать. Он со злости все дерево обоссал, но ничего не поделаешь. Тут уж мужик свой кайф сорвал. Пса обоссал сверху, а его хозяйку с говном смешал. Она сама чуть из окна не вывалилась от злости. Но что поделаешь, мужика не достать. Тот по сотовому позвонил, вскоре за ним приехали и спокойно увезли. Но свое баба сорвала. Уехал тот отморозок с прокушенной задницей и порванными штанами.

— Ой, мам, задница заживет, а вот город над тем мужиком еще долго хохотать будет. Да и что там город, даже в нашей деревне старики друг друга колотят без жалости. Напьются и бесятся. Одна бабка, говорят, спит с каталкой в руке. Дед уже горбатым стал, а ей никак неймется. Чем так жить, уж лучше бы разошлись и не смешили людей. Столько лет вместе прожили, а под финиш глупей внуков стали, — не выдержала Наташка.

— По молодости прощать умели, больше тепла в душе было. А со временем терпенье лопнуло. И на прощенье сил не осталось. Одна злоба. Вот и вымещают друг на друге все, что годами копилось. Плохо, когда под старость не остается в душе доброй памяти. С таким багажом и жить тяжело, и умирать больно. И на прощенье сил не остается. Сплошное сожаленье, что много лет прожито без любви. А и менять что-то в этой жизни уже поздно. Она ушла. Останутся лишь сожаленья. Вслух их, может, и не выскажут, но смерть уже ждут без страха, с радостью. Запоздалые просьбы о прощении душу не облегчат. Это я все к тому же говорю, запоздалое раскаяние никому не в радость. Они как слезы на мертвеца. Хоть сколько ни вой по утрате, человека ими не поднимешь. Так и уйдет с обидой на тот свет, не простив живым ни обид, ни пакостей. Все надо делать вовремя, и не стыдиться просить прощенья друг у друга, коли виноваты. От того ни у кого ни голова с плеч, ни корона не свалится. Спешить не стоит, когда злое задумано. А вот доброе не замыкай в душе, давай ему волю и живи светло, — улыбалась Юлька.

Вечером все трое помогали Сашке загрузить в телегу капусту. Яшка сам носил мешки с огорода, не позволив Наташке с Юлькой надрываться. А когда телега была заложена до отказа, хотел предложить Яшке выпить. Тот отказался категорично, сославшись на головную боль, давление, на то, что хочет, в конце концов, выспаться, позвал к себе домой на ужин «без промочки». '

— Не обижайся, Сашок. Ко всем моим бедам, я чуть выпью, дурным становлюсь. Из-за этого слишком много потерял в этой жизни. У меня теперь одна дочуха осталась. Я перед нею лажаться не хочу. Это значит, потерять все и безнадежно. Ты сам мне такого не пожелаешь. У каждого из нас есть свой якорь, не отнимай у меня последнее и пойми правильно.

— Дело хозяйское. Предложил, а неволить не стану. Не хочешь, не надо. Я и сам этим не увлекаюсь. А ужинать буду дома, а то жена обидится. Старания женщин надо уважать. Лучше давай перекурим, — предложил Сашка, достав сигареты.

Мужчины присели на завалинку.

— Слушай, Яков, ты стал хозяином в этом доме? Сладилось у тебя в семье?

— Пока что квартирантом живу. Безбабным, и поверишь, даже говорить о чем-то не решаюсь с Юлькой. Она сразу выкинет меня из дома. А там моя дочь. Юлька была подругой Риты. Как понимаешь, обо мне знает больше других. Вот и представь, как я ей предпожусь или в постель полезу, она из меня мигом отбивную сообразит и на всю деревню осрамит. Так что живу, ни на что не претендуя. Не прогнали, и на том спасибо.

— Может, со временем свыкнетесь?

— Ох, Сашка, мы с нею оба жизнью биты. Такие и в одном гробу вальтом спят. Лично я ни на что не надеюсь. И не жду, что меня признают мужчиной. Судьба, видать, с каждого за свое возьмет. Вот и обхожусь тем, что имею. Глядишь, вырастет Натка, переедет ко мне в город. А пока я ее к себе потихоньку приручаю. На Юльку планов нет. Она вконец одичала, — усмехнулся человек грустно и добавил:

— Есть в том и моя шкода. Рита от нее ничего не скрывала. Кто знал, что жизнь вот так оглобли повернет.

— А мои сдружились, как родные. Анюта свою мамашку в хрен не ставит. А эту сразу признала. Вот и пойми этих баб. Я, конечно, доволен такому виражу. Ну и ты пытайся растеплить Юльку. Битые и обиженные на тепло чуткие. Это точно, я и по себе знаю о таком.

— И ведь совсем одна, никого у нее нет. Много раз проверил. Но подхода к ней не найти, — невольно пожаловался Яшка.

— А ты пытался сыскать этот подход?

— Покуда нет. Душою чую, что бесполезно.

— А ты не спеши. Все само собой придет и получится. Ведь вот какая мать из нее состоялась. Хотя Наташка не родная ей. И баба получится отменная. Она замужем никогда не была. Жизнью избита вдрызг. Так ты ей душу поначалу согрей. И, поверь, какая голубка получится! — советовал Сашка.