Александр Молчанов - Убийца. Пьесы

• Название: Убийца. Пьесы
• Автор: Александр Молчанов
• Жанр: Драматургия
• ISBN: 978-5-4474-0472-7

Саспенс молчановского «Убийцы» держится на стремлении убежать от смерти, хотя все, казалось бы, предназначено для того, чтобы попасть смерти в лапы (Кристина Матвиенко, «Независимая газета»).

Пьеса Александра Молчанова, надо сказать, каверзная: с одной стороны, слепок провинциальных будней, с другой – почти сказка (Андрей Пронин, «Фонтанка. ру»).

«Убийца» в МТЮЗе производит сильное и целостное впечатление (Илья Абель, «Эхо Москвы»).

---

АНДРЕЙ. Мы в детстве так в ножички за домом играли с Борькой и Наташкой Сигалевыми – Сигалятами. С одного пальца, с двух, с трех. Они наверху жили, она все время на пианино играла, а бабушка стучала в потолок шваброй. С четырех, с пяти вообще легко. У бабушки голова болела после контузии, она умирала долго. Потом с плеч, с подбородка, с губ, с носа, с бровей, со лба. А Наташка с солдатами гуляла, потом замуж вышла вроде тоже за солдата. Потом не помню, еще как-то по-хитрому надо было бросать, а последнее было солнце – надо было закрутить и бросить вверх, и луна – за спину. Наташка потом ехала к нему, а потом вернулась, они денег кому-то задолжали, их там убить хотели. Черт, не воткнулось. Я проиграл, Борька вырезал из рябины палочку чуть больше спички и забил ее ножичком в землю. Я ее доставал зубами. Все лицо было в земле.

ОКСАНА. Ты мудак, блин, ты чего машину не ловишь.

АНДРЕЙ. Че, не видишь, не останавливается никто.

ОКСАНА. Идиот – они же видят – сидит какой-то разбойник, ножом размахивает. Ты сам бы остановился?

АНДРЕЙ. Вот и иди сама лови.

ОКСАНА. Я, блин, пойду, поймаю, тебе мало не покажется.

АНДРЕЙ. Тут машина едет. Зеленый «запорожец». Только он не в сторону Шиченги едет, а в сторону Волоковца. Она подходит к дороге, протягивает руку, машина останавливается. В машине два дедка, каждому по стопийсят лет. Лыбятся, садись девочка, покатаем.

ОКСАНА. Поеду обратно в город, скажу Секе, пусть он сам с ним разбирается.

АНДРЕЙ. Коза, блин. Сбежать решила.

ОКСАНА. Вот тут он засуетился. Бросил свой ножичек, подбегает к машине, хватает меня, дедам машет – проезжайте, уважаемые. Они посмеялись, дело молодое, кхе, кхе – и дальше попыхтели на своем драндулете.

АНДРЕЙ. Ты чего, чирикнутая?

ОКСАНА. Чего мне с тобой тут до вечера сидеть? Руки убери вообще!

АНДРЕЙ. Я почувствовал, что покраснел и от этого еще больше разозлился. Чего она! Она чего, вообще что ли?

ОКСАНА. И тут он начал орать, что я сама виновата, что тут с ним сижу. Не хотела бы, не поехала бы. Я хотела, чтобы он заткнулся. Просто чтобы замолчал. Замолчи. Замолчи. Замолчи.

АНДРЕЙ. Я хотел ей объяснить, как она не права. Что она сама виновата в том, что она оказалась здесь. Что она – свободный человек, и поехала со мной потому, что хотела поехать. Может быть не осознанно, а бессознательно. Но она не захотела меня слушать.

ОКСАНА. Я пошла на другую сторону дороги, протянула руку и сразу же поймала черный «БМВ».

АНДРЕЙ. Она села в машину так, как будто не собиралась меня ждать. Я подбежал к машине и сел сзади с другой стороны. За рулем сидел чувак в белой рубашке. Он сказал, чтобы я не задел его костюм. Я не сразу заметил, что его пиджак висит на вешалке рядом с моей головой.

ОКСАНА. В машине хорошо пахло, и я сразу вспомнила, что не была в душе два дня. В общаге один душ на двести двадцать комнат, туда вечно очередь, можно попасть только ночью, да и то ночью все время хотят семейные пары трахаться, хотя мы с Секой ни разу…

АНДРЕЙ. Бизнесмен явно. Говорит, я в Архангельск еду, вас подкину до Шиченги, а вы сходите за это в милицию и сообщите, что на дороге произошла авария. У меня дела, я не могу в милицию заезжать, протоколы, показания – гемор.

ОКСАНА. Он сказал, что «Запорожец» сорвался с насыпи и врезался в дерево у дороги. Там были два старика, один живой, а второго убило.

АНДРЕЙ. Видимо, старичку было суждено сегодня умереть, а Оксане – нет. Интересно, какое у нее предназначение? Мне раньше было наплевать на то, что при жизни. Главное – чтобы после смерти помнили. А теперь, наверное, умнее стал, теперь хочется, чтобы и при жизни уважали. И чтобы деньги были. Хотя вообще деньги – это бумага. Я же не жадный, поэтому и бизнесом не могу заниматься, для этого надо жадным быть. Вот и этот тоже остановился не потому, чтобы нас подвез, а чтобы мы в милицию за него сходили. Ты мне, я тебе, не обманешь, не продашь. Еще реклама появилась. Раньше ведь ее вообще не было. Вот раньше и хотелось чтобы для людей, чтобы труд и всякое такое. А теперь хочется, чтобы дом, машина, деньги. И путешествия тоже. Я раньше думал, буду так, с рюкзаком ходить по земле, жить в палатке. А теперь путешествуют в отелях, Мальдивы, море. Этот наверняка сто раз был на море. А я только один раз зимой в Риге.

ОКСАНА. И в прошлый раз тоже долго не начиналось. Только бы не залететь. Говорят, если аборт сделаешь, потом уже детей не будет. А он все равно не женится, даже если залететь. На уроке литературы в пятом классе. В четырнадцатом кабинете на втором этаже. Я почувствовала, что-то липкое по ногам. И увидела, что ноги в крови и платье и стул в крови. Учительница вывела в туалет, дала прокладку, потом отправила домой. И в классе не издевались, а как будто испугались все, и парни и девки, потому что ни у кого еще не было, у меня у первой. Никто не понимал, что это такое.

АНДРЕЙ. Мы вышли из машины и он поехал дальше. Так и не сказал больше на слова, даже не попрощался. Машина двигалась тихо, как будто подкрадывалась.

ОКСАНА. Он даже ничего нам не рассказал из своей бизнесменской жизни, видимо, ему было неинтересно с нами разговаривать, с заморышами. Мне так стыдно стало за свой внешний вид. Как будто из помойки вылезли. Нищие принцы.

АНДРЕЙ. Там у нас красота, как на открытке. Река, мост, слева лес, справа гора, а на ней церковь, в которой раньше была начальная школа и ПТУ. А сейчас опять церковь. Там, магазины, там клуб. Там даже группа «Сталкер» однажды выступала, Андрей Державин.

ОКСАНА. Деревня, конечно, оказалась убогая. Клуб только нормальное здание с колоннами, а вместо магазинов какие-то вагончики.

АНДРЕЙ. Потом я ей показал милицию – старое деревянное здание и новое кирпичное. Деревянное – это было первое здание, которое построили в нашем поселке, когда в 37-м году деревни объединяли. Там один раз пьяницы сидели на сутках, вырыли подкоп и сбежали. Их поймали сразу конечно, где тут спрячешься.

ОКСАНА. Мы зашли в милицию, в окошке за решеткой сидел толстый мальчик в очках, он оказался одноклассником Андрея, они тут же забыли про стариков в «Запорожце» и начали обсуждать какого-то Сашку Тугаринова, который пьяный повесился в дровенике.

АНДРЕЙ. Тугаринов только пришел из армии и сразу женился. Родители им квартиру купили однокомнатную на том берегу. Прожили месяц, потом он пришел пьяный, она на него заругалась, и сказала, что уходит к маме. Он пошел в дровеник и повесился. Она потом плакала, говорила, лучше бы уж пил, да чего сделаешь.

ОКСАНА. Не могу понять, чего он так расстроился. Видимо, друг его близкий был этот Тугаринов?

АНДРЕЙ. Он же был мой враг с детского сада. Мы еще тогда дрались. Тогда силы равны были. А потом он стал сильнее и он меня бил. Было время, мы даже что-то разговаривали, он даже приходил ко мне один раз, какую-то кассету взял послушать. А потом опять началось. Когда он на дискотеке до меня докопался – будет у меня завтра бутылка? Я ему – где я тебе возьму? А он – будет у меня бутылка? А я опять – где я тебе возьму? И он уже чувствует, что смешно выглядит – будет у меня бутылка? А я опять – где я возьму? И тут он ударил. Раз и два в лицо. Я упал. Он ушел. Потом мы стояли с Юркой Чесноковым на крыльце, курили. У меня кепочка такая была черная, я у отца взял. Тугаринов подходит, молча постоял, покурил, потом говорит – дай кепку поносить. Снял у меня кепку и ушел. Не могу понять, почему я его так боялся? Я же всегда дрался нормально. Даже с теми, кто на два года и даже на три старше. Вцеплялся так, что не отдерешь. А Тугаринова боялся. Какой-то страх парализовывал. Видимо потому, что когда уже дерешься – все мгновенно, все мобилизуется. А когда долго боишься чего-нибудь или кого-нибудь, то себя накручиваешь, накручиваешь, и уже ничего сделать не можешь. Один раз иду из магазина, а он навстречу с чуваком. Он говорит, привет, чмо. А я ему – привет. Сука, ненавижу себя за то, что так ему сказал. Теперь все, умер он, не скажешь ему – сам ты чмо, блин. А я жив. Мне бы радоваться, а мне что-то совсем не радостно. Как будто это от меня часть отрезали.

ОКСАНА. От милиции мы, по-моему, еще десять километров шли в гору, потом еще по дороге мимо домов и наконец пришли. Дом двухквартирный, теплицы во дворе, короче, обычная деревня. Он вдруг поворачивается ко мне и говорит – только знаешь, давай маме скажем, что ты моя невеста.

4. Дома

АНДРЕЙ. Мама увидела Оксану, испугалась.

МАМА. Я почему-то сначала подумала, что она из милиции и Дюша что-то натворил.

ОКСАНА. Он реально толкает меня вперед и говорит – мама, познакомься, это Оксана, она моя невеста.

АНДРЕЙ. Потом мама разозлилась.

МАМА. Он же еще маленький, как он может? Ему нельзя жениться.

АНДРЕЙ. Мама, что такое? Мне же не шестнадцать лет, пора привыкнуть.

ОКСАНА. Он по-хозяйски прошел по квартире, заглянул в спальню, спросил – отец спит? И подозвал меня, мол, пойдем, покажу нашу комнату.