Фэй Уэлдон - Подруги

• Название: Подруги
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: Радуга
• Жанр: Проза
• Год: 1985

В романе и в рассказах, взятых из сборника «Наблюдая себя, наблюдаю тебя», показана драматическая судьба современной женщины, история ее «утраченных иллюзий». Героини Ф. Уэлдон в молодости мечтали о любви, тепле, семейном счастье, интересной, нужной людям работе. Однако их мечты, столкнувшись с действительностью западного общества, грубо разбиваются. Повзрослевшие, они страдают от отчуждения, одиночества, становятся рабами морали «общества потребления».

---

— Нет, конечно, нет, — говорит Минетта.

Минетте часто приходится лгать, и это в ней больше всего возмущает Эдгара. Однако на сей раз она надеется, что не попадется. Эдгар не станет пересчитывать пластиковые тарелки, да и подмену мешка — синего, старого и свалявшегося на новенький, совершенно другого цвета, — тоже вряд ли заметит.

— Деньги у нас отложены, — осторожно, с надеждой в голосе добавляет она.

— Не болтай чепухи, — говорит он. — Нам не по карману даже за угол отъехать, не то что в Венецию. Ну а она с прошлого года опустится еще на парочку дюймов — от туристов, от всей этой дряни, что наваливается на нее. Противно. До чего все это противно.

Ах, Венеция, прощай, Венеция, город роскоши и свободы, город слабостей человеческих, ослепительный в огненно-синем сиянье небес. Прощай, Венеция, с горечью думает Минетта, я так любила тебя…

— Значит, мы не поедем в отпуск в этом году? — спрашивает она. Едкие слезы начинают щипать глаза. Она не верит Эдгару. Она так издергалась, так устала. Минетта служит в агентстве, составляет рекламные объявления. Ну конечно, он просто дразнит ее. Он любит дразнить. Завтра утром он скажет совсем другое.

— Если хочешь, можешь поехать одна, — говорит он наутро. — Но без меня. В этом году я не могу позволить себе подобную роскошь. Ты совсем потеряла чувство реальности, Минетта. Это все от твоей дурацкой работы.

Конечно, он прав. Жить стало трудно. Инфляция пожирает доходы, и все заработки кажутся до нелепого мизерными. Эдгару, Минетте, Минни и Доле следует приспособиться к временам. Рекламные агентства, как известно, не занимаются распространением правды. И те, кто работают в них, тоже живут в мире иллюзий — относительно собственной роли и места в системе ценностей общества, по существу презирающего подобных людей. Минетте еще повезло, что человек такой честности и утонченного вкуса снизошел до нее. Никаких путешествий в этом году. Она вложит деньги, скопленные на отдых, в акции жилищно-строительного кооператива, невзирая на то что инфляция съест годовые проценты. Она примирилась с судьбой.

Однако назавтра Эдгар приходит с известием: все устроилось, он снял летний дом в Кенте. Чудо! Хозяева — приятели Эдгара: их постояльцы нежданно-негаданно отказались в этом году от аренды. Везение, неизменно сопутствующее Эдгару. Если он опоздает к поезду на минуту, значит, поезд уйдет с опозданием на две.

И вот пятница, и они здесь — Эдгар, Минетта, Минни и Доля, — на побережье Кента, в удивительном сельском раю каменного, под соломенной кровлей, домика, быстрокрылых стрижей, проносящихся, чуть не касаясь земли, над треугольником темно-зеленого луга, тяжкого духа фермерского двора, смешавшегося с ароматом забавных красных роз и каких-то ночных растений, цветущих в саду перед домом, Эдгар, Минетта, Минни и Доля — усталые и счастливые после долгого дня на морском берегу, под ласковым солнцем, рядом с синим и кротким, лижущим гладкую гальку Ла-Маншем.

Доля беспокойно ворочается во сне. Ночь зловещая, душная, предвещающая грозу. Из-за инфляции карточные купюры уже не кажутся фантастичными, как когда-то. Минетта говорит об этом Эдгару.

— Не суди по себе, — отвечает он. Минетту недавно повысили и прибавили жалованье. Эдгар — «свободный художник», из разряда разоряющихся мелких собственников.

Они кидают жребий, кому начинать. Минетте выпадают двойка и тройка, Минни, папиной дочке, — пятерка с шестеркой. Минни двенадцать лет; это изящная, милая девочка, осторожная с матерью и обожающая отца, с которым они похожи как две капли воды.

Эдгар выбрасывает дубль-шесть. Эдгар выбирает фишку — утюг — и делает первый ход.

Эдгар, Минетта, Минни и Доля.

Эдгар всегда получает право первого хода. Эдгар всегда выбирает утюг. (Он справляется с домом и умеет готовить нисколько не хуже Минетты, а то и получше.) Эдгар всегда впереди. Минни всегда идет за ним следом. Минетта вечно плетется в хвосте. Доля всегда спит. Из всего этого и образуется отдых.

По правде сказать, Минетте до смерти надоело играть в «Монополию». Она садится за стол ради Минни — за компанию — и ради Эдгара, иначе не может и быть. Эдгар любит выигрывать. А кто же не любит?

Эдгар бросает дубль, попадает на Пентонвилл-роуд и покупает улицу за 60 фунтов. Минетта выдает купчую. Минни приходует деньги. Он снова делает ход — и получает Нортамберленд-авеню. Теперь очередь Минни; она бросает на соседнюю Юстон-роуд и приобретает ее за 100 фунтов. А Минетте выпадает «подоходный налог»: она вносит 200 фунтов в банк и хихикает, отчасти от взвинченных нервов, отчасти над идиотской природой судьбы.

— Ты настоящий игрок, Минетта, — без тени улыбки замечает Эдгар. — Только не вижу, что тут смешного.

Улыбка сбегает с ее лица. Игра продолжается в полном молчании. Минетта попадает в «долговую тюрьму». Наверху беспокойно бормочет, шепчет что-то во сне Доля. Вдалеке громыхают раскаты грома. Окна раскрыты, шторы не задернуты: Эдгар должен чувствовать ночь и природу, он должен взять от отдыха все. Оконные квадраты глухой черноты, словно на детском рисунке, вставлены в белые стены; они пугают Минетту. Что там — за ними? Ей чудится, будто здесь, в доме, слова повторяет эхо. Громко гремят кости, и этот стук таит в себе тайный смысл, о котором жутко подумать. Может быть, Некто прислушивается, Некто подглядывает за ними?

Доля вскрикивает. Минетта поднимается:

— Пойду посмотрю, как она.

— В полном порядке, — отрезает Эдгар. — Не суетись.

— Она может перепугаться, — возражает Минетта.

— Чего? — вкрадчиво и недобро интересуется Эдгар. — Чего можно здесь испугаться?

Его раздражают вечные страхи Минетты, особенно здесь, на отдыхе, его бесит предположение, что в природе может таиться угроза. Он любит уединение и тишину, и его возмущают эти глупые горожане, боящиеся природы. Минетта и Доля, считает он, типичные порождения города, а вот они с Минни — в упорстве характера, зрелости чувств и души — настоящие дети природы, только волей судьбы обреченные на городское существование.

— Сегодня так жарко. И она в незнакомом месте, — упорствует Минетта.

— Она в восхитительном месте, — отвечает Эдгар. — Конечно, может, ей что-нибудь и приснилось.

Доля затихла, и Минетта вздыхает с облегчением. Если Долю мучают кошмары, в этом, конечно, повинна она, Минетта, — тем, что, во-первых, закатила ей оплеуху, а во-вторых, что вообще умудрилась произвести на свет такое дитя — типичное городское создание, страдающее от солнца и перегревов.

— Что в имени, то и в натуре, — говорит Минетта.

— В маму, — констатирует Эдгар. — Кстати, Минетта, в прошлый раз ты забыла о штрафе, когда угодила в тюрьму. Пятьдесят фунтов. Так что посиди там и подожди, пока тебе выпадет дубль.

— А разве нельзя заплатить в этом круге?

— Нельзя, — отвечает Эдгар.

Они потеряли инструкцию с правилами. Все пропажи в доме на совести Минетты, а потому согласиться с законами, установленными Эдгаром, — значит только принять справедливую кару. Минетта остается в тюрьме.

Что в имени, то и в натуре. Имена детям давал Эдгар, не Минетта. Роды расстраивали ее рассудок, она делалась невыносимой — так говорил Эдгар, — и Минетта старалась поверить в правоту этих слов, когда, изнемогая от боли, под его равнодушным, а порой недовольным взглядом пыталась дать грудь и придумать младенцу имя, но не могла, ибо все имена, что нравились ей, отвергались Эдгаром. А между тем, ради удобства, в ожидании компромисса, она стала звать их первенца «Мини» — такое прелестное, крохотное дитя, — но, когда Эдгар явился домой со свидетельством о рождении, она, холодея от ужаса, прочла имя «Минни», на что он сказал: «Я полагал, что ты этого хочешь, ведь это твоя идея, государство не может ждать вечно, пока ты наконец соизволишь решить; я проторчал там все утро, хотя должен был находиться в музее, я едва держусь на ногах. Ты умеешь быть хоть за что-нибудь благодарной? И вообще, заставь ребенка спать по ночам, пока я не свихнулся». Что она могла возразить? Или исправить? Дело сделано: Минни. Минни Маус, мышонок. Но как ни странно, имя подходило ребенку, а может быть, просто не могло унизить ее — нежную, очаровательную малышку, папину радость, да и мамину тоже.

Минетта прикрывается Минни, как ревностные католики святыми-заступниками.

Минни, узнай, что твой папа будет на завтрак. Минни, спроси у него, мы куда-нибудь сходим сегодня?

После рождения Доли Минетта была куда крепче и веселее. И Эдгар был неожиданно добр и покладист. (Минетта потеряла работу; это было немыслимо трудно — работать, воспитывать шестилетнюю Минни, ожидая второго ребенка — Минетта забеременела по глупой случайности, забыв о таблетке, — и заниматься хозяйством: бегать по магазинам, следить за порядком, не говоря уж о стирке. Они не покупали стиральной машины: вся эта домашняя техника, считал Эдгар — и, разумеется, справедливо, — дорого стоит, от нее много шума и значительно меньше толку — она в общем-то не экономит труд. Что-то лишнее, чем-то приходилось пожертвовать, и в жертву принесли службу Минетты — надо сказать, в самое время, ибо она была уже на грани безумия. В музее дела идут превосходно, а эти гроши, что приносит она, увеличивают налог, который взимают с Эдгара. Так утверждал он. Минетта пыталась ему втолковать, что налоги взимают раздельно, но он и слушать ее не хотел.) И все же после родов, полулежа в постели и держа его за руку, Минетта вдруг ощутила себя такой непривычно счастливой, свободной и безработной — да, он прав, работа действительно изнуряет ее, и, что хуже всего, это бессмысленная, наносящая обществу вред работа среди пустых и ничтожных приспособленцев, — что пошутила, слушая горькие вопли младенца: «Надо назвать ее О Семи Скорбях. Девой О Семи Скорбях. Это будет в самую точку. Что в имени, то и в натуре». О неразумная Минетта! Через неделю он принес свидетельство о рождении: Дола. Долорес. Скорбная доля…