Штаний Люба - В любой гадости ищи свои радости

• Название: В любой гадости ищи свои радости
• Автор: Штаний Люба
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Я никогда не мечтала о приключениях. Размеренная, скучная и уютная, как потёртый шерстяной плед, жизнь очень меня устраивала. Чего ещё желать, когда есть спокойная работа, тёплая квартирка, новая книжка и ароматный горячий чай в любимой кружке? Будь у меня шебутной характер, этого было бы мало, но я — то как раз и люблю всё это: тихий шорох дождя, свет старенького торшера и родные знакомые запахи собственного дома. Мне-то скука в радость! Была… Ровно до той поры, когда в один действительно прекрасный вечер в наш магазин пришла… или прилетела странная незнакомка. "Чем могу помочь" — вот с этой моей фразы всё и началось. Не жданно — не гаданно, примерила на себя шкуру "попаданки", да ещё какую! И шкуру, и копыта и хвост примерила! А дальше….

---

Над нами с уродцем повисла тишина настолько полная, что даже шелеста ветра в листве было не слышно. Что там ветер! Я собственного дыхания расслышать не могла! Только отвратительно сиплый голос зомбика яркими каплями падал на траву. Фигура над костром менялась.

Вот уже над конём стали заметны очертания мужской фигуры. Опять же ни лица, ни одежды не разобрать, но разворот плеч и специфика рельефа грудной клетки не оставляли сомнений в половой принадлежности своего обладателя.

В голосе Алехандро послышались злобно рычащие нотки. Конь растаял, оставив только всадника, а в следующую секунду заклятье ещё раз подтвердило, что инициатива и благие намерения наказуемы.

Когда горбун выплюнул последнее слово, контуры сотканного из магического дыма субъекта вдруг вспыхнули грязно-зелёным и ‘всадник’ рассыпался множеством искр. Сначала, они взлетели вверх, почти растворившись в высоком небе, но почти сразу же упали окрасив один из кустов поодаль в бурый цвет.

Мы с Алехандро уставились на растение-хамелеон с абсолютно разными выражениями на мордах.

Если меня перекосило от неожиданности и отвратности оттенка, то уродец смотрел со злорадным удовлетворением.

Когда зомбик решительно захлопнул фолиант, пробормотав что-то очень похожее на ‘вот ты и попался, ррвара’, я только скептически фыркнула. Бедный куст! Что его теперь ждёт? Я бы на его месте, дала дёру, наплевав на врождённую неспособность к перемещениям. Когда у кого-то, тем более у моего Вонючки, прорываются в голосе такие вот мстительно предвкушающие нотки, хорошего ждать не приходится.

Ладно, главное колдовство прошло без жертв, и то хлеб. Кстати, о хлебе? Если это — всё, стоит подкрепиться. Только сначала прогуляюсь к ручью. Помниться, там неподалёку симпатичные такие заросли высокого папоротника с вечера заприметила. Вполне сойдёт за туалет.

Поднявшись на ноги, я мотнула головой, отгоняя навязчивый, отчего-то знакомый и откровенно волнующий запах. Что-то у меня с обонянием явно не то, раз уж сквозь вонь дорогого попутчика что-то ещё пробивается.

И тут обернулся кошмарик, и его полосато-гниющее личико перекосило окончательно. Уродец смртрел на меня так, будто я только что предала Родину! Да, Господи Боже мой! Чего опять не так то?!

— Ты?! — прохрипел он сдавленно и выронил тяжеленный фолиант из рук.

Книга угодила металлическим уголком горбуну прямо по ноге, но Алехандро даже не пискнул, продолжая смотреть тяжёлым ненавидящим взглядом.

Я попятилась. Похоже, без ‘жертв’ всё же не обошлось! Горбун-то мой чокнулся окончательно.

— Нассар?!

Вопрос был задан таким многообещающим тоном, что я, позабыв обо всём, отрицательно замотала головой и продолжила отступать, пока не упёрлась попой в дерево.

Оскорбления, сказанные ТАК, просто руганью не кончаются. Прощай, мир. Здравствуй морг и скальпель патологоанатома! А я ещё так молода и красива… Насчёт ‘красива’ это я приврала, конечно, но могу хотя бы перед смертью себе польстить?! Тем более, мне даже морг и скальпель не светят, если уж откровенно.

Алехандро медленно шагнул ко мне…

Глава 10

Ты!! — сипел ещё недавно радостный и доброжелательный горбун, наступая на меня.

Он сипел, а я скулила от ужаса. Не знаю, чем опять не угодила психопату гниющему, но на этот раз, похоже, под тазиком не сныкаться. Внезапно, словно осознав на кого наезжает, уродец остановился и нахмурился.

— Ты ведь не он, да? — задал гениальный вопрос маньяк с ароматом далеко не гладиолусов. — Ты не Нассар?

Я даже отрицательно покачать головой была не в силах, буквально закаменев от видения радужно-смердящего кошмара. Просто тупо смотрела на него квадратными глазами, вжимаясь спиной в шершавую кору узловатого старого дуба. Все четыре копыта уже как-то очень неправдоподобно переплелись в корнях. Наверное, со стороны, я напоминала паука со связанными лапками.

— Прости, — Алехандро сник и опустился прямо на траву, там, где стоял. — Прости, на меня что-то нашло. Просто в глазах потемнело, когда увидел, что заклятье поиска на тебя указало… Подумал: наконец-то нашёл ублюдка, но… Совсем с ума сошёл! Ты ведёшь себя не как нормальная лошадь, вот и решил, что на самом деле ты не кобыла, а человек заколдованный. Идиот я, правда?

Я с остервенением закивала, игнорируя обиду и дрожащие от пережитого конечности.

Да-да! Я человек! Человек я! Наконец-то понял, придурок недогадливый! Пусть хоть так, но зато понял!!!

— Вот и ты согласна, что идиот, — усмехнулся он горько.

Оторопев от трактовки моего одобрительного дёрганья, я всхлипнула и сползла по стволу вниз. Да что это такое-то, а? Сколько можно?! Не задумываясь, покрутила пальцем, в смысле копытом, у виска и замерла, узрев собственную ногу. Она была покрыта пятнами удивительно мерзкого грязно-бурого оттенка. Прям, как тот куст, которому угрожал Вонючка. Вот я попала…

Зачем полезла вперёд?! Лежала бы себе под кустиками с припасами в обнимку. Солёное мясо — не шашлык конечно, и не роллы в соевом соусе, но в случае чего пару недель точно протянула бы, а там, глядишь, придумала бы чего.

Нет, пожалела экспериментатора разукрашенного, припёрлась! Кретинка об угол долбанутая! Сныть привявшая! И так далеко не красавица была, даже лошадь из меня так себе, а теперь ещё и такой масти, что краше в гроб кладут!

Глаза защипало. В груди что-то заныло и я, всхлипывая и икая, разревелась. Слёзы катились по морде и одна за одной падали на землю. Капли скатывались по желтоватым травинкам и исчезали где-то внизу. Так обидно было, что и не высказать… Так горько…

— Э-э-э… Ты чего?!

В скрипучем, словно столетний диван, голосе уродца послышалось такое растерянное недоумение, что только хуже стало. Даже пожаловаться некому! Вернее ‘кому’ есть, но не понятно как! Да ладно слова, хоть бы обнял кто! А тут только зомбя гниющая, к которому прикоснуться отвратно до жути.

Какое уж ‘поплакаться в жилетку’?

Опустив голову к самой земле, я сжалась в комочек. Как умудрилась заслонить глаза передними ногами, сама не знаю. Как завыла белугой, не слышала. Даже беготню и полуистерические причитания горбуна воспринимала, как нечто само собой разумеющееся.

Даже и не помню, когда я так от души в последний раз ревела! Кажись, после последнего гос. экзамена в институте. Только тогда реальной причины завывать не было. Переволновалась просто слишком, вот и сорвалась, а сейчас…

— Прости! Прости меня! Тебе больно? — Алехандро подошёл практически вплотную и буквально стонал. — Что с тобой?! Не плачь, пожалуйста, что хочешь для тебя сделаю! Послали же боги несчастье на мою голову!

Если бы не последняя фраза, может, и помогло бы, да только стоило ему меня ‘несчастьем’ обозвать, как истерика, явно посетившая перекрашенную кобылу, грянула с новой силой. А уж когда, кошмар ходячий, потянулся ко мне, чтоб обнять, меня и вовсе понесло.

Вскочив в ужасе, я ломанулась куда глаза глядят. Только вот глаза-то как раз никуда не глядели. Лес расплылся из-за пелены слёз. Я бежала куда-то, всхлипывая и подвывая. Бежала и бежала… Бежала до тех пор, пока просто не ухнула в какую-то то ли яму, то ли овраг. Как только ноги не переломала!

Впрочем, даже вода, скопившаяся на дне после дождя, мало успокоила. Отчаяние, страх, усталость накрыли меня, придавив к земле. Сидя прямо в мутной воде, я тупо ревела, жалея свою загубленную жизнь.

Сколько себя помню, кроме последнего года, всегда кто-то был рядом. Или родители, или сестра.

Всегда оберегали, помогали, беспокоились. Иногда даже слишком, но какая я всё-таки была дура, что обижалась на них за это! Ещё и ущемлённой себя чувствовала! Подумаешь, на гулянки не ходила и с парнями не встречалась! Господи, да по сравнению с тем, во что моя жизнь превратилась сейчас, это такие мелочи!

Кто я теперь вообще?! Человек? Кобыла? Урод я! Пусть в лошадиной шкуре, но урод! И меня разукрасил горбун прокля…

Тут что-то щёлкнуло в голове. Слёзы высохли сами собой в мгновение ока. Урод, да? Да нет, не урод, а уродина. Причём моральная.

Алехандро, вон, весь в полосочку! Гниёт заживо, смердит на милю окрест, еле ходит, а меня утешал!

Вот уж точно ‘битый небитого везёт’! Закатила истерику из-за такой ерунды, а он всю жизнь живёт как-то и ничего. Даже при таком раскладе умудряется радоваться, хоть и не понимаю чему. А я?

Разнылась, психанула как дура, убогого напугала. Ещё и в яму провалилась! Сижу тут, как свинья в апельсинах, соплями утираюсь. Лучше бы подумала, как выбираться буду!

Запрокинув голову, я посмотрела вверх. Всё-таки яма, а не овраг. Видно, вывернуло какое-то дерево прямо с корнем, а потом ещё и вымыло основательно. А я, дурында, решила, что в лесу можно вслепую носиться! И что теперь?

Земляная стена, влажно поблёскивая, поднималась метра на три — четыре. В том месте, где я упала, виднелась гладкая неровная полоса, словно язык укатанного льда на снежной горке… Над головой торчали огрызки корней и ветки.