Игорь Соколов - Метафизика профессора Цикенбаума

• Название: Метафизика профессора Цикенбаума
• Автор: Игорь Соколов
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-1223-4

«Метафизика профессора Цикенбаума» представляет собой любовный эпос с элементами абсурда, где везде торжествует в своем страстном и безумном проявлении одна любовь, любовь чистая и грязная, любовь корыстная и бескорыстная. Все стихи эпоса взаимосвязаны между собой несколькими героями – профессором Цикенбаумом, Амулетовым, Мухотренькиным, Сидоровым, Шульцем и автором эпоса. Смысл эпоса обозначить любовь как единственную меру вещей и великую тайну нашего странного и неполноценного существования.

---

Цикенбаум с девой под дождем

Цикенбаум с девой шепчет под дождем,
Дева сладкая давно лежит на нем,
Она с луною шепчется во сне,
Ветер с лесом над Окою на холме…

Безмолвье шепчется с усталостью пичуг,
Дух Цикенбаума с безумием наук,
Но страсть и тело с девою в дожде
Находят нежность в ее лоне и везде…

Глядят друг в друга и профессор, и студентка,
Луна сквозь тучи освещает лица редко,
Но даже в этой редкости магической
Есть линия судьбы вполне трагической…

Пройдет лишь год, профессор постареет,
С другим студентка в тьму войти сумеет,
Так было счастье на двоих или не было,
В истории профессор знает силу…

С какой событья спрятаться спешат,
После себя нам оставляя грустный сад…
Еще чуть-чуть и дождь пройдет,
Страсть растворится с ветром в нежном лоне,…

Через полвека здесь другой народ
Познает счастье близости на склоне…
В лесу над протекающей Окой
Студентка плачет, – Цикенбаум успокой…

Взлетающие девы Цикенбаума

Девы взлетали одна за другой
С Цикенбаумом в высь над Окой,
И плоть их прелестна, волшебно легка
Через века проносила Ока…

Профессор у дев как ребенок внутри
Весь обнесен светом нежной зари,
А девы в желаньях как волны сильны,
Несут Цикенбаума в сладкие сны…

Таинство лона с рождения в том,
Что мы растворяемся полностью в нем, —
Так думал профессор в дрожанье сердец,
Чуя движенье безумных колец…

В бессмертной связи с девой Цикенбаум

Цикенбаум девой нежною объят,
Ока им тихо напевает под луной,
Звезды сладостно ласкают чистый взгляд,
Цикенбаум схвачен яркой глубиной…

В бессмертной связи с девой и с землей,
С цветущей плотью и сверкающей Окой,
Профессор ощущает вечный слой,
Где тайны страстно заполняют весь покой…

Так затаившись с девой на холме
И проникнув в край безумной красоты,
Цикенбаум слышит, – как во тьме
Птицы-ангелы поют, взлетев в мечты…

Как же сладок рай земной,
И как быстро меркнет наша жизнь, —
Цикенбаум в том же месте был зимой
И с тоской один глядел в немую высь…

Выходящий Сидоров

Сегодня Сидоров выходит из подъезда,
Сегодня Сидоров немного под хмельком,
Сегодня его пьяная невеста
Сбежала ночью с пьяным пареньком…

И Сидоров отчаянно напился,
И с продавщицею цветов пропал в Любви,
Он объяснял ей, не бывает в жизни смысла,
Чего не делай, и как мудро не живи…

С жарким солнцем скрылись они в чаще
И пили водку, и душевно целовались,
А потом во тьме ее манящей
Плакал Сидоров, испытывая жалость…

Другому его девочка досталась,
И тешиться ему с душой пропащей,
Ощущая в ней  безумную усталость
Какую здесь любой из нас обрящет…

Когда нарвется на бушующую ярость,
Всех желание из лона в лоно тащит……

Конструкция искусственной Любви в осмыслении Сидорова

Несчастный Сидоров напился,
В десятый раз сбежала юная невеста,
Подтвердив, как мало в жизни смысла, —
Когда теряется божественное место…

Волшебной страсти заколдованная бездна
В измученной душе вновь раскрывалась,
Ее уста были отчаянно любезны,
Но то была, нет, не любовь, а жалость…

Так память звала в прошлое, а в жизни
Он с продавщицею искусственных цветов
Разглядывал заоблачные выси,
Пытаясь сконструировать любовь…

Любовь-морковь и водка, и селедка
Едва будили алчущую кровь,
И в зрелой женщине, как в лодке,
Познавшей бурь суровый кров…

Было сладостно, как впрочем, и ужасно,
Но летела в сон печальная душа,
Как будто в миражах есть образ счастья,
Так думал Сидоров с проказницей лежа…

Она пыталась много раз развеять память,
И в свое лоно затолкнуть  всего его,
Но Сидоров несчастен был, и пламя
Из души глотало, молча, бытие…

Но соблазнительная дама так упрямо
Глотала боль его стеснительной души,
Что Сидоров подумал то, что яма,
Возможно, и съедает миражи…

Как будто ты вчера еще проснулся
И видел этот мир уже насквозь,
Не от того ль нас сладостные чувства
Порой находят даже врозь…

Вот и его девчонка на мальчонке
Забылась, как в священную грозу,
И в продавщице дух чудесно тонкий
В нем уловил прощальную слезу…

Безумный слух Цикенбаума

Цикенбаум привык слушать юных дев
В волнах Оки и ночью под луной,
Такой безумный слух имеет лев,
Когда над жертвой выгибается дугой…

Но в этой страсти не бывает жертв,
С любою девою промокший весь насквозь,
Цикенбаум шепчет будто ветр
И в лоне девы просыпается как гость…

А над Окой стоит великая луна,
Громадная, как отраженье солнца,
И в каждой деве юная жена
Профессору навеки улыбнется…

И в нем останется как память навсегда,
Об этом же журчит с холмов вода
Или молчит во тьме разрытого колодца,
Чтоб влиться в светлый образ без следа…

Чей шепот к божьей тайне прикоснется
И будет век гулять в хмелеющих стадах
И счастье пить из нежных уст до донца,
Пока весь сам не угодит туда…

Рыдание пьяного Сидорова

Пьяный Сидоров рыдает темной ночью,
Его любимая ушла из под венца,
Он разорвал одежду свою в клочья
И в чаще спрятал тень безумного лица…

Он ночь проспал, а утром пил вновь водку,
И сам с собою как безумец говорил,
Вдруг по Оке к нему красавица на лодке
Плывет и машет веслами без сил…

И Сидоров очнулся поневоле,
И покачнувшись, к лодке подошел,
Красавица смеется, – алкоголик,
Ты как соколик чудный гол…

Тут Сидоров схватил ее из лодки
И унес за буйные кусты,
И сбросив хмель от мук и белой водки,
Проистекал с ней в светлые мечты…

О, лона сладкого волшебные картины,
О, втягивающий сердце аромат,
Сильнее самой резанной скотины
Сидоров кричал сто раз подряд…

Вот так красавицу, уставшую от гребли,
Сидоров испытывать был рад,
И зачарованная его нежным стеблем,
Она с ним плыла уже назад…

Сидоров пил водку у Оки

Сидоров пил водку у Оки,
Очень быстро наступала ночь,
Он руки сжал от боли в кулаки,
Его девчонка убежала прочь…

А он один и никому не нужен,
И даже денег мало, и счастья тоже нет,
Никто ему не приготовит ужин
И невзначай не пригласит на свой банкет…

Хотя зачем ему банкет, – он сам с собою
И водку пьет, и говорит,
И пусть он не в ладах с самой судьбою,
Зато его никак не гложет стыд…

И в этот миг одетый весь Окою,
Он видит на волнах как свет луны
Девчонку светлую на лодке беспокоит,
Связав течением их взгляды и мечты…

И Сидоров воспрянул сразу духом
С прекрасной феей под речной волной,
Словно Вечность их волшебным кругом
Соединила в нежном счастье с тишиной…

Ока течет, текут года и мысли,
И Сидоров течет в одну Любовь,
Благодаря которой создаются жизни
И смешавшись, оживает наша кровь…

Профессор Цикенбаум и Сидоров в черном ящике

– Страшно, – сказал Цикенбаум,
– Ужасно, – Сидоров вздохнул,
Какой-то метафизик – Даун
Нас в черный ящик запихнул…

Ни дев, ни Оки и ни чащи,
Ни водки – напитка Богов,
Кругом один черный ящик
Из восьми его равных углов…

Возможно, что мы просто снимся
Кому-то – как сами себе, —
Цикенбаум в подтвержденье птицей
Взлетел, и шмякнулся, сползая по стене…

– Это не смешно! – сказал профессор,
– Кто спорит?! – Сидоров сказал,
Какая безумная пьеса!
Какой то черт ее, по-моему, создал?!

– Кабы знать, кто это натворил, —
Сидоров в ответ опять вздыхает.
– Неужто тьма неведомых нам сил
Нас в этот ящик помещает?!

– Зачем вам знать, профессор, вы умны,
Но не настолько, чтоб копаться в темноте!
– А если это просто сны
И мы снимся, сидоров, себе?!

– Тем более, зачем об этом думать,
Проснемся и вновь к девам полетим,
Жизнь превратится в розовый рисунок,
А ужасы растают будто дым…

Цикенбаум вроде согласился,
Но тут же дал ему под дых,
Сидоров вскричал: Зачем без смысла
Бьешь меня как будто псих?!

– Как-будто псих, – профессор Цикенбаум
Задумался уж очень глубоко, —
Возможно, черный ящик – наш тайм-аут, —
Передышка в столкновение веков?!…

– Какая передышка и века,
Вы меня пугаете, профессор,
Говорите вроде свысока,
Но совсем не представляете процесса,
Из-за которого попали мы сюда!…

– Ну, что же, Сидоров, ну, что же,
Похоже ты меня умней,
Быть может объяснишь, какой нас Боже
Спрятал в этот ящик от людей?!…

– Хорошо, профессор, объясню,
Пусть я соображаю очень мало,
Но если мы осмыслили фигню,
То отчего фигня вся эта не пропала?!…

– Чтоб слушать глупости твои и на корню
Вырывать мечты из идеала!
– А где, профессор, вы нашли свой идеал,
У Оки с девчонкой нежной в чаще?!

– Не смейся, я 100 раз ей обладал
И не было девчонки в мире слаще,
Как будто я Вселенную объял
С благоуханьем опьяняюще манящим,

Вздымая фантастический обвал!… —
– Профессор, вас куда-то что-то тащит!…
– Да, ты, Сидоров, ужаснейший нахал
Или сам в Оке не обладал девчонкой?!

– А ты, что, профессор, наблюдал?!
– Да, нет, я как-то проходил сторонкой!
И всю ночь вас изучал,
Исследовал для собственных иллюзий,
Случайных связей ареал
И сам же таял в сладостном союзе!

Да, Сидоров, уплыло наше время
И девы сладострастные в Оке
Уже другое обнимают племя,
А наши тени где-то вдалеке…

– Не плачь, профессор, все опять вернется
Иль Бог, иль Дьявол нас туда вернет!
Да, Сидоров, я чую то же солнце
И тот же преданной одной Любви народ!…

Бессонница печального и пьяного Сидорова