Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. VIII-XI века

• Название: Святые в истории. Жития святых в новом формате. VIII-XI века
• Автор: Ольга Клюкина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91761-369-7

В серии «Святые в истории» писательница Ольга Клюкина обращается к историческим свидетельствам, чтобы реконструировать биографии христианских подвижников различных эпох. О святых минувших столетий автор рассказывает живым современным языком, делая их близкими и понятными сегодняшнему читателю.

Третья книга серии охватывает VIII–XI века и посвящена эпохе иконоборческих споров, христианизации варварских народов и Крещению Руси.

---

Отрицающие иконы почему-то забыли: многие подвижники, почитаемые Церковью, имели у себя иконы. Из жития святого Василия Великого известно, что он молился и даже имел откровение перед иконой Богородицы, на которой был также начертан образ мученика Меркурия. А святой Иоанн Златоуст вообще не расставался с изображением апостола Павла, которого глубоко почитал.

«И когда он прочитывал его послания, то, не сводя глаз, смотрел на изображение, и с таким вниманием взирал на него, как если бы апостол был живой, – прославляя его и представляя себе, к нему направляя все свое размышление, и чрез созерцание изображения беседовал с ним» – вот, по Иоанну Дамаскину, образец достойного и правильного иконопочитания.

Многим современникам Дамаскина была хорошо известна легенда о царе Авгаре, жившем в то время, когда Христос ходил по земле. Как-то, услышав об Иисусе, царь пожелал Его увидеть, но в тот момент не мог отправиться в Палестину. Тогда правитель Эдесского царства дал ехавшему в Иерусалим купцу кусок полотна, сказав: «Если Он не пожелает прийти сюда, то напиши Его образ и принеси мне; и я поцелую Его. И будет он во спасение моему народу и в заступничество».

По одной из версий, тем самым «купцом» был апостол и евангелист Лука, хотя эта легенда известна и в других вариантах.

По преданию, плат с запечатленным на нем образом Иисуса Христа многие годы висел над городскими воротами Эдессы, крупного древнего

поселения в Северном Междуречье (ныне город Шанлыурфа в Турции).

Об этом изображении, первой нерукотворной иконе, Иоанн Дамаскин напоминает в «Третьем защитительном слове против порицающих святые иконы», приводя царя Авгаря как дошедший из древности пример иконопочитания.

Не забыл Иоанн Дамаскин и о жившем в IV – начале V века епископе Епифании Кипрском, авторитетной фигуре в церковных кругах, поднятой иконоборцами «на свой флаг».

Как-то епископ Епифаний навестил одну епархию в Палестине и, увидев в храме завесу с изображением, как ему показалось, человека, с гневом ее разорвал. А материю демонстративно велел отдать на покрытие гроба какого-то нищего.

«Если же ты говоришь, что Божественный и достойный удивления Епифаний определенно запретил их [изображения], то знай, что, во-первых, эта книга может быть неверно надписана [его именем] и подложна: будучи трудом одного, она носит имя другого, что многие привыкли делать», – напоминает Иоанн Дамаскин. И приводит обезоруживающий контраргумент: церковь самого Епифания на Кипре во время жизни Иоанна была украшена многочисленными иконами, да и вообще история с завесой могла иметь какой-то другой смысл.

«Ведь цель – не победить, но протянуть руку подвергающейся нападению истине, так как добрая воля протягивает руку силы», – говорит

Иоанн Дамаскин в «Первом защитительном слове против порицающих святые иконы». И эта протянутая рука так и представляется той, что была исцелена возле чудотворной иконы.

Многие православные христиане могли подписаться под его словами, сказанными как будто и от их лица: «Для меня недостаточно книг, я не имею досуга для чтения, я вхожу в общую врачебницу душ – церковь, задушаемый помыслами, как бы колючими растениями. Цвет живописи влечет меня к созерцанию и, как луч, услаждая зрение, незаметно вливает в душу славу Божию. Я созерцаю терпение мученика, воздаяния венцов, и, как бы огнем, воспламеняюсь желанием к соревнованию ему…»

Наиболее драматичные моменты в истории иконоборчества в VIII веке пришлись на время царствования сына Льва III, византийского императора Константина V Копронима.

По преданию, во время крещения младенец Константин испражнился в святую купель, что уже было истолковано Патриархом Германом как дурное предзнаменование. К Константину V прочно приклеилось и вошло в историю неблагозвучное прозвище Копроним (переводят как «дерьмоименный», «навозник», «засранец»), и в этом есть отголоски народной ненависти к императору-иконоборцу.

Во время его правления по всей Византии жгли монастыри, безжалостно уничтожались древние иконы – ведь на стороне иконоборцев было правительство, вооруженное законом и мечом.

Император Константин V испытывал особую ненависть к монашеству, называя его «ненавистной» расой, носящей одеяние тьмы. Он считал, что монахов надо всех или истребить, или «переделать».

Феофан Исповедник рассказывает, как во исполнение императорского указа стратиг Фракисийской фемы (большого военно-административного округа) Михаил Лаханодракон согнал в одно место всех находящихся на его территории монахов и монахинь и объявил: «Кто не хочет быть ослушником царской воли, пусть снимет темное одеяние и немедленно возьмет себе жену, в противном случае будет ослеплен и сослан на остров Кипр».

Многие в этот день, как сообщает историк, получили мученический венец, но были и те, кто изменил своим монашеским обетам.

Запомнили современники и редкое «зрелище» на ипподроме, которое Константин Копроним устроил в августе 765 года для жителей Константинополя. Выстроенные попарно монахи и монахини шли вдоль трибун, а зрители в них плевались, отпускали непристойные шутки и соревновались в том, кто придумает более изощренное издевательство.

В «Арабском житии Иоанна Дамаскина» говорится, что в царствование Константина V Копронима вместе со Стефаном Новым, исповедником за иконы, в темнице находились в заключении триста сорок отцов, «члены которых носили следы жестоких отсечений, многочисленных ударов и мучений за поклонение иконам». А когда к Стефану Новому пришли ученики, он велел им читать сочинения Иоанна Дамаскина, которые в то время звучали не просто как полемические сочинения, а как воззвания, памфлеты в защиту икон.

«Не потерпим того, чтоб в иное время мы думали другое, и чтобы изменялись под влиянием обстоятельств, и чтоб вера делалась для внешних (т. е. нехристиан. – Ред.) предметом смеха и шутки! Не стерпим подчинения царскому приказанию, пытающемуся уничтожить обычай, ведущий начало от отцов! Ибо несвойственно благочестивым царям уничтожать церковные постановления. Это – не отеческие дела. Ибо дела, совершаемые посредством насилия, а не – убеждения, суть разбойнические» («Первое защитительное слово…»).

Иоанн Дамаскин называл святых друзьями Христа, а тех, кто отрицает иконы мучеников, – врагами святых, призывая верующих: «Не бесчестите матери нашей – Церкви! Не совлекайте украшения ее!»

Иконоборческий собор 754 года предал Иоанна Дамаскина проклятию, как «мыслящего по-сарацински, сочинителя лжи, клеветавшего на

Христа и злоумышлявшего против государства, учителя нечестия, извращавшего Писание». Вместе с ним были преданы анафеме еще два защитника икон – Герман, Патриарх Константинопольский, и епископ Георгий Критский.

По одной версии, Иоанн Дамаскин присутствовал на том соборе, обличал иконоборцев, перенес тюремное заключение и пытки, после чего снова вернулся в монастырь Святого Саввы, где вскоре скончался. Но исторически более обоснованна другая версия, по которой к тому времени Иоанна Дамаскина, как и двух других преданных анафеме защитников икон, уже не было в живых.

Иоанн Дамаскин скончался около 754 года (по другим данным, около 780 года) и был погребен в Лавре Саввы Освященного возле раки с мощами преподобного Саввы.

Прошли годы, и в 787 году VII Вселенский Собор подтвердил верность учения Иоанна Дамаскина об иконопочитании.

В «Арабском житии Иоанна Дамаскина» приводится немало замечательных историй из его жизни в монастыре Святого Саввы.

Когда Иоанн прибыл в Палестину и обратился к настоятелю с просьбой разрешить ему поселиться в обители и принять монашество, тот очень обрадовался его приходу. Но никто не хотел принять Иоанна под свое духовное руководство – «вследствие его великой славы, возвышенного положения и почитания его». Наконец нашелся один из старцев, который согласился, все же сразу поставив Иоанну условие: «Не делай никакого дела без моего указания и совета. Не пиши никому писем. О мирских науках, которые ты изучил, не говори и не вспоминай вовсе». Иоанн пообещал в точности следовать всем этим указаниям.

Старец придумывал различные испытания, чтобы закалить послушание Иоанна. Например, однажды велел ему пойти продавать корзины в Дамаск, назначив за них двойную цену, в другой раз приказал вычищать в монастыре отхожие места, и Иоанн со смирением и благодарностью все исполнял.

Как-то в монастыре умер один старец, и его брат, тоже монах, по этому поводу сильно печалился. Он обратился к Иоанну с просьбой, чтобы тот составил для него тропарь «в виде утешения в его скорби, чтобы он его произносил и утешался, когда будет читать его, и отвлекался им от рыданий».

Иоанн рассказал ему о своем обещании старцу отказаться от творчества, будь то сочинение трактатов или песнопения. Но монах с рыданиями умолял, говоря, что он будет петь тропарь только наедине, когда его никто не услышит, и Иоанн Дамаскин из человеколюбия согласился. Тогда-то он и написал те прекрасные, благозвучные тропари, которые до сих пор исполняются при погребении христиан.