Дэвид Галеф - Плоть

• Название: Плоть
• Автор: Дэвид Галеф
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3407-3

«Плоть» — роман о сексуальной и интеллектуальной одержимости духа на фоне пиршества плоти. Действие происходит на юге Америки, на родине Фолкнера, в среде высоколобых университетских профессоров. Главный герой, словно средневековый рыцарь, вызывает на любовный поединок женщин в весовой категории борцов сумо. Каждая последующая превосходит предыдущую по габаритам. В лице своего соседа Дона, скромного преподавателя литературы, он находит восхищенного и сопереживающего фаната.

---

Ей просто приспичило, и она выскочила. Не думаю, что она понимала, что делала. Спустя мгновение на крыльцо выскочил жилистый голый Макс и схватил Марджори за руку. Велосипедный загар стал еще темнее, предплечья и ноги до середины бедра были цвета какао, пах — мертвенно-бледным, если не считать вспухшего красного члена, обвитого венами и увенчанного багровой головкой. Член показался мне длиннее и тоньше, чем обычно, словно его вытянули щипцами. Ребра торчали, волосы на голове свалялись и стали похожи на лобковые.

Марджори была чем-то сильно напугана, и Максу стоило немалого труда затащить ее в дом. Вероятно, мне надо было кого-нибудь позвать — например, старого, доброго, разумного Дона, — но я не стал этого делать. Макс влепил ей несколько пощечин, а когда это не помогло, то встал впереди нее и оттеснил в квартиру, как толкач баржу. Он слегка прихрамывал, на лодыжке виднелась свежая ссадина. Оба были с ног до головы покрыты потом. Раздвижные двери с оглушительным треском захлопнулись за двумя телами, но уцелели. После этого я видел Марджори только однажды — она была в джинсах с заклепками. Было удивительно, как она смогла их на себя натянуть. Макс называл ее телосложение стеатопигией[16] — можете себе представить, каково приходилось ее джинсам.

На некоторых его женщин было смотреть больно до смешного или наоборот. Одна дама по имени Донна с пышнейшим бюстом имела обыкновение обильно душиться между грудями, и Макс называл эти духи оделанфер. Мне кажется, что именно она разбила статую Приапа, хотя я и не знаю, каким образом. Макс склеил скульптуру — я давал ему эпоксидный клей. У другой женщины были руки как у портового грузчика, она заставила Макса отвезти ее в город, в пивную Фланагана, где подавали вареных раков. В тот вечер там был Бейтсон, и на следующий день он рассказал в факультетском холле целую историю.

— Клянусь, она победила в армрестлинге двух здоровенных футболистов! Этот Макс Финстер все время обнимал ей живот, чтобы чувствовать, как он наполняется. Она кидала раков в свою утробу, как мелкий попкорн! — Бейтсон восторженно покачал головой. — Ну и парень этот Финстер! Знаете, что я вам скажу — он отхватил стоящую бабу ни за что.

Самая потрясающая сцена, однако, произошла однажды днем, когда, случайно выглянув в окно, я увидел поднимавшуюся вверх по холму Холли. Она здорово прибавила в весе, особенно поправилось ее туловище, — Сьюзен и ее мать называют этот жир отложениями. Холли решительно постучала в дверь. Макс в это время был дома один. Он открыл дверь и впустил женщину. Я решил, что настало время раскаяния, время примирения. Я бросился к отверстию, но в спальню они так и не вошли, дверь осталась закрытой. Слышались возбужденные голоса и звуки от падения каких-то предметов; потом голоса стихли. Визит продолжался десять минут. Дверь со страшным скрипом раздвинулась, и Холли вышла на крыльцо, злобно сгорбившись. Сделав несколько шагов, она обернулась.

— Ты, — обратилась она к закрытой двери, — ненасытен!

В ответ дверь еще раз жалобно скрипнула. Через минуту, выезжая со стоянки, Холли поцарапала борт «мазды» Макса.

Приблизительно в эти же дни кто-то взломал дом Грега Пинелли. Большого ущерба жилищу не причинили, но все в квартире перевернули вверх дном и вывернули наизнанку, как носок. Пропали стереосистема и телевизор. Грег, как и подобает законопослушному гражданину, поставил в известность полицию, где приняли заявление и сказали, что будут искать похищенное. Грег был скорее обижен, чем разозлен, и все время горестно покачивал головой, вспоминая об инциденте.

— Не могу понять, кому могло прийти в голову сделать такое, — тихо говорил он всем сотрудникам кафедры, которые были готовы его слушать.

— Потому что многие люди злобны и отвратительны по натуре, — сказала Элейн, забрала почту и ушла. В последние дни у нее появились круги под глазами, а сама она стала очень вспыльчивой и раздражительной. Естественно, все сваливали вину на Натаниэля, но, также естественно, никто с ним об этом не говорил. Правда, его в эти дни никто и не видел.

— Это понятно, но почему это приключилось именно со мной?

— Все дело в деньгах, — сказал Эд Шемли, приоткрыв дверь своего кабинета. Высказавшись, он снова закрыл дверь.

Эта мысль очень обрадовала Грега.

— По крайней мере, это было сделано не по злобе.

Потом обчистили дом Споффордов. Эмму Споффорд особенно бесила глупость грабителя.

— Он не тронул уотерфордский хрусталь, — фыркала она.

Уцелела также коллекция шелковых галстуков Генри Споффорда. Правда, чета лишилась телевизора и видеомагнитофона, но этим потери и ограничились. В полиции сказали, что примут все меры и так далее.

Приближалось окончание следующего семестра. Оно не было повторением декабрьской катастрофы, скорее, это было предчувствие мчащегося к станции поезда, гудки которого становились все отчетливее. Осталось три недели, потом две. Перелом Макса заживал медленно, но доктор не имел ни малейшего представления о чересчур активной жизни своего пациента. Постепенно меня стало обуревать беспокойство: не проникнут ли сведения о бурной личной жизни Макса Финстера в студенческие аудитории? Но как, вообще, все это влияло на стиль его преподавания, да и как он преподавал? Я как раз думал об этом, когда однажды в апреле проходил по коридору Бишоп-Холла и увидел, что дверь одной из аудиторий приоткрыта. Я услышал зычный голос Макса и конечно же немедленно подошел и прислушался. Он говорил об английских суфражистках начала XX века и при этом писал мелом на доске что-то для меня невидимое. Тридцать заключенных в аудитории студентов слушали Макса с различной степенью внимания.

— Наше общество всегда в какой-то мере было пронизано мизогинией, — вещал Макс. Он сделал паузу и задал вопрос: — Вообще, кто скажет, что такое мизогиния?

Отвечать вызвалась какая-то студентка с первого ряда.

— Мизогинист — это женоненавистник.

— Да, буквально это так и есть. Но…

— Вы имеете в виду гомосексуалистов? — выкрикнул с задних рядов парень в надетой задом наперед бейсболке.

Кто-то шумно перевел дух — может быть, даже я. Конечно, такие вопросы надо обсуждать в студенческой аудитории, но обычно никто этим не занимается. И не занимается только потому, что студенты могут по ошибке отождествить преподавателя с предметом, который он объясняет. Я не завидовал положению, в каком очутился Макс.

— Нет, это не одно и то же, — ответил он. — Гомосексуалист любит других мужчин. Но мизогинист, или женоненавистник, может любить женщин.

— Но вы же только что сказали…

— Позвольте мне закончить. — Макс ослабил узел галстука. — Давайте для примера возьмем какого-нибудь среднестатистического парня с женой и детьми. Он приходит домой, пропустив с друзьями пару-тройку рюмок. Он хочет поужинать, может быть, выпить пива и посмотреть по телевизору футбол. Он входит в дом. Дети смотрят по телевизору какую-то чепуху. Жена только что завила волосы и ходит в бигуди и, мало того, начинает придираться к мужу.

Все глаза были устремлены сейчас на Макса. Он словно подсмотрел их семейную жизнь.

— Она говорит, что он должен был явиться домой еще час назад, ужин сгорел, и почему он не позвонил и не сказал, что задержится? Может быть, он тоже огрызнется в ответ, назовет ее тупой толстухой или отволтузит ее немного. Вы понимаете, о чем я говорю. — Макс ударил кулаком в ладонь и скривился от боли. Гипс был уже снят, но перелом еще полностью не сросся. — Потом он проведет ночь без сна, а в следующий раз пойдет спать с другой женщиной. Вы спросите его, женоненавистник он или нет. И он ответит, что конечно же нет. Он любит женщин. Так любит, что иногда эта любовь причиняет боль.

Парень в заднем ряду шлепнул себя по губам и согласно кивнул. Некоторые студенты принялись что-то записывать в своих тетрадях. Макс снова вернулся к своему историческому предмету, и я на цыпочках отошел от двери. Я бы постоял и дольше, но побоялся, что меня заметят, и поскорее зашел в лифт, размышляя, любит ли женщин Макс, и если да, то согласно какому определению. В лифте кто-то повесил новое объявление о пропаже Черил Мэтт. Фотография была, видимо, сделана, когда Черил училась в последнем классе средней школы. «ПРОПАЛА В ФЕВРАЛЕ, — гласил заголовок. — ПРОСЬБА СООБЩИТЬ ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ ПО ПРИЛОЖЕННОМУ ТЕЛЕФОНУ. ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ — ТЫСЯЧА ДОЛЛАРОВ».

В канцелярии кафедры английского я немного поболтал с миссис Пост. Это был светский разговор, типичный для штата Миссисипи, если не считать того, что я родом с Севера, а миссис Пост однажды призналась, что вообще-то она из Техаса. Такое вот распределение ролей, в котором южане повинны не меньше, чем северяне. Иногда мне кажется, что Соединенных Штатов не существует вовсе. Я знал, что конфедерат Трейвис подслушивает в коридоре, но единственными секретами, какими мы поделились с миссис Пост, были погода на завтра и цены в магазине Крогера.