Дэвид Галеф - Плоть

• Название: Плоть
• Автор: Дэвид Галеф
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3407-3

«Плоть» — роман о сексуальной и интеллектуальной одержимости духа на фоне пиршества плоти. Действие происходит на юге Америки, на родине Фолкнера, в среде высоколобых университетских профессоров. Главный герой, словно средневековый рыцарь, вызывает на любовный поединок женщин в весовой категории борцов сумо. Каждая последующая превосходит предыдущую по габаритам. В лице своего соседа Дона, скромного преподавателя литературы, он находит восхищенного и сопереживающего фаната.

---

Меня всегда интересовало, что делает Макс со своими записями на листочках бумаги. Написанное всегда должно быть зафиксировано и сохранено. Правда, зная Макса, я думал, что он вообще не оставил после себя никаких заметок, полагаясь на вдохновение и память. Он был странным психологическим сочетанием анальной экспульсивности с анальной ретенсивностью; человеком готовым испускать энергию, бросаться на стенку, но одновременно держал себя на коротком поводке, концентрировался и тщательно готовился к подходящему моменту, который мог никогда и не наступить.

Я видел в Максе сексуального художника.

Заперев дверь, я сел на стул Макса и начал читать. Не знаю, как назвать эти записки; они представляются мне смесью наблюдений, эпиграмм, интерпретаций, каламбуров — чистых и двусмысленных, вступлений к эссе и даже нескольких изобретательских идей, например программируемый бамперный стикер, содержание которого можно менять, в зависимости от настроения. Это была пестрая смесь, всякая всячина, винегрет, мешанина. Короче говоря, заметки. Именно то, что Макс все время записывал на клочках бумаги. Но теперь Макс был мертв. Я чувствовал, что вступаю в права наследства.

Вот часть его записей:

И Слово стало плотию. Иоанн, 1: 14.

И вот я снова здесь, сижу и жду, когда свалюсь кому-нибудь на голову.

Здесь много силы, связанной религией. Часть этих сил имеет сексуальную природу. Идеальный пример: непорочное зачатие: noli me tangere[20]. Если бы я был Богом, то трахнул бы Марию так, что из нее полезли бы кишки.

Сатириаз неизлечим. Но в чем суть болезни?

Что бы случилось, если бы все люди стали одинаковы анатомически?

Bleibtheit. Embonpoint. Zei-niku.

Мне нравится Юг. По-настоящему нравится. Нет лучшего места, где можно было бы скрывать столько разных вещей за набором хороших манер. В этом отношении Миссисипи — самое соблазнительное место, какое я когда-либо видел.

Мэриэн — отработанный пар. Она неправильно ест и отличается неверным отношением к жизни. Не стоит переживать: посмотри на нее как на хорошее начало.

Дон умен, но слишком академичен. Он такой, каким я поклялся не быть никогда. Мои чувства по отношению к нему очень трудно выразить. Пожалуй, это мое одетое в черный костюм суперэго. Я никогда не могу знать наперед, сколько времени я могу с ним говорить, но Бог видит, что разрушил множество барьеров. Но не все. Примечание: не знаю, замечает ли Дон, что полнеет, или понимает ли он, зачем Сьюзен его откармливает. Или здесь проявляется моя злокозненность?

Можно ли пыткой принудить душевнобольного признать что-либо осмысленным? Можно ли заставить психопата ощутить эмоции или разбудить кататоника болевым стимулом? Что случится, если столкнуть двух душевнобольных?

Перед тем как заняться этим прошлой ночью, я нанес на лицо немного макияжа Мэриэн. Это заставило меня почувствовать себя рабом. Она сказала, что это извращение, а я ответил, что в этом-то вся суть.

Часть вместо целого: определение фетиша.

Трибадизм: сексуальный акт между лесбиянками, удушение — вот полезное слово. Попробовать его на Доне?

Как может быть плоть столь бесчувственной и одновременно столь соблазнительной?

В праздники Холли носила тесный пурпурный пуловер. Она в нем выглядит как рождественский пудинг, а я рядом с ней как длинная ложка.

Когда меня связывают, я чувствую себя уверенно и надежно. Я люблю шпунты на педалях велосипеда, ремни безопасности в «камаро» Мэриэн, пеньковую веревку, которую я однажды дал Холли, чтобы она ею воспользовалась. Но нет ничего лучше эластичного шнура, он позволяет ощутить рывки к свободе.

Причина того, что мои коллеги с кафедры истории столь скрытны, заключается в том, что им нечего скрывать. Если спрятать свечу в кувшин, она даст немного света, поэтому я и отказываюсь это делать.

Историки, которые сравнивают, проводят более интересный анализ, чем историки, которые выделяют контрасты. В конце концов, и яблоки и апельсины в равной степени фрукты.

Традиционно гениями считают людей, пораженных одной-единственной манией, они способны сконцентрироваться только на одном предмете, совершенно отключаясь от других. Шахматный гений ничего не смыслит в бейсболе, поэт не утруждает себя хождением на выборы, а Эйнштейн привычно не знал, куда он дел свои очки. Но что сказать о другом роде гениев, о людях, талант которых постоянно перемещается в поисках энциклопедического знания? Или, например, о редчайшей породе, о тихих и спокойных людях, которые в юности, обнаружив, что они записные гении, просто решают не пускать под откос свою жизнь и не реализуют гениальность. Очень плохо, что историки признают только первый тип.

Кто сломал шею Таккеру? Мне очень хотелось бы это знать.

Проехать тридцать тяжелых миль на велосипеде — это очищение, обнажение, искупление, испытание, которое тело предлагает духу. Но тем не менее этот способ легче, чем старые рецепты умерщвления плоти.

Все обманывают. Но каковы этические следствия этого?

Мужчина: «Я никогда никого не целовал». Женщина: «Меня никогда никто не целовал».

Толстуха; см. Пикник.

Преследую ли я свои сны, или они преследуют меня? Куннилингус до невозможности приближает к повторному рождению. Я бьюсь головой в ворота.

«Не волнуйся, у меня чистый нос».

«Я волнуюсь отнюдь не за эту часть твоей анатомии».

Никогда, никогда больше никаких дел со студентками. Запретный плод, может быть, и сладок, но он смертельно опасен. Как преподаватель «Оле Мисс», я не собираюсь делать ту же ошибку, какую совершил, будучи ассистентом в Колумбийском.

Уверен, что вместо этой ошибки я сделаю какую-нибудь другую.

Идея: создать кафе, где готовили бы кофе из обжаренных при клиенте зерен и продавали по достойной цене. Стоит ли поговорить об этом с Энди из «Полька-Дот»?

История чарует меня, потому что это длинный список мерзостей, злодеяний и жестокости. То же самое верно в отношении литературы. Добродетель — предмет детских сказок.

Воин выискивает слабые места противника и атакует их.

Любовник выискивает уязвимые места возлюбленной и ласкает их.

В чем разница?

Адам из «Потерянного рая» вначале чувствует себя Богом, а потом ощущает себя как в аду. Мы все испытываем подобные чувства, но не считаем себя героями, достойными эпоса. Что-то в этом роде мог бы, пожалуй, сказать Дон.

Дон слишком озабочен тем, чтобы дать точное определение тому, чем он занимается. Литература — очень туманная область между языком и реальностью.

Потогонное: для озабоченных отсутствием пота.

Она научилась танцевать, чтобы трахаться в общественных местах.

В Карвилле, Луизиана, существует последний лепрозорий в Соединенных Штатах. У меня есть фантазия: поехать туда с Холли и заняться с ней сексом в одной из палат.

Единственный способ, каким люди могут причинить мне боль — такую, какую я хочу, — это если я первым причиню ее им. Не думаю, что это оставляет мне много шансов. «Делай другим то, что хочешь, чтобы другие делали тебе».

Почему Элен пользуется одним и тем же естественным отверстием для того, чтобы есть, и для того, чтобы петь? Все же в человеческом организме явный дефицит естественных отверстий.

Я просто чрезмерно растянут любовью.

Некоторые люди хотят интима и поменьше разговоров; другие хотят иметь супругу и двоих детей; некоторые хотят проводить жаркие ночи по субботам. Моя идея о совершенных отношениях абсолютно не выразима словами.

Vagina dentate, влагалище с зубами — прабабушка всех страхов кастрации. Итак, снова туда, в пасть льва.

Если юмор агрессивен, то почему мы смеемся чужим шуткам?

Внутри каждой худой женщины прячется толстая. Она стремится вырваться наружу, явить свою фактуру, свое естество. Я сказал об этом Мэриэн, но она подумала, что я пошутил.

Недостаточно только прижиматься и тереться друг об друга. Слияние плоти — вот в чем суть эротики. Я мечтаю стать частью живота Мэгги, заполнить собой бедра Сильвии. Сложить зверя с двумя спинами — это только первый шаг в верном направлении. Я хочу быть внизу, внутри. Я хочу раствориться полностью.

Как только Биби выключает душ, я заползаю в ванну и во весь рост ложусь между ее сильными жирными бедрами. Однажды она устроила мне золотой дождь, но это так смутило ее, что я был вынужден обратить все в шутку. «Знаешь, ты меня действительно как кипятком обдала», — сказал я.