Сергей Житомирский - Один шанс из тысячи. Зеленый свет

• Название: Один шанс из тысячи. Зеленый свет
• Автор: Сергей Житомирский
• Издательство: Тардис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Сборник научно-фантастических рассказов и очерков двух авторов написанных в 50-70-е годы прошлого века. Произведения сборника были разбросаны на страницах периодики (журналы "Знание-сила", "Техника-молодежи", "Литературная газета") и ранее никогда не издавались под одной обложкой.

Содержание:

Сергей Житомирский. Зеленый мост (рассказ)

Сергей Житомирский. Одни шанс из тысячи... (рассказ)

Сергей Житомирский. «Проект-40» (рассказ)

Сергей Житомирский. Ошибка (рассказ)

Сергей Житомирский. Чертова стена (рассказ)

Сергей Житомирский. Вернуться в тот же мир (рассказ)

Сергей Житомирский. «Третья товарная» (очерк)

Сергей Житомирский. На пороге космоса (очерк)

Сергей Житомирский. Новый транспорт города — “цветок” (очерк)

Иван Ефремов, Александр Студитский, Лев Жигарев.  О литературе крылатой мечты (статья),

Лев Жигарев. Морская свинка (рассказ)

Лев Жигарев. Зеленый свет (рассказ)

Лев Жигарев. В 1960 году... (очерк)

Лев Жигарев. Кто там? (рассказ)

---

Кедров пожал плечами. Он ни о чем не собирался просить. К чему торопиться? Он хорошо представлял себе, как трудно будет начинать ему все снова.

…В постели он ворочался с бока на бок. Синапсы, нейроны, девушка, которая шагает шесть лет, дядя… Все это вот-вот должно было перепутаться, если бы пришел сон. Но сон не приходил.

Почему дядюшка хотел показать ему лабораторию завтра? Почему завтра, а не сегодня? Опять его оберегают, как больного, советуют, диктуют…

Нет, он посмотрит лабораторию не завтра, а сегодня, немедленно посмотрит сам. Раньше он всегда мог когда угодно входить туда. А теперь?

Кедров осторожно поднялся с постели…

* * *

Когда он вошел в лабораторию, его охватило щемящее чувство — вставали образы прошлого, навевая тоску…И тогда были вот эти ниши, словно нарочно приспособленные для гигантских электронных ламп. Рядом стояли огромные ящики счетных машин. Теперь нет всех этих колоссов, и ниши кажутся опустевшими — там стоят изящные столики со скромными приборами, похожими на обыкновенные радиоприемники. А вот и счетчик Гейгера — старый друг, безмолвный спутник его долгих исканий в глубинах микромира. И Кедрову уже приятно, что комнаты лаборатории кажутся знакомыми, приятно само удивление тому, что видят его глаза.

Он прошел в библиотеку. Здесь ничего не изменилось. Кедров снял с полки книгу, другую, потянулся к журналам, привлекавшим внимание пестрыми обложками. Так было и прежде — привычка, сохранившаяся со студенческой скамьи: много, очень много книг в руках, их едва тащишь к своему рабочему месту.

В комнатах лаборатории полумрак. Кедров едва не падает, споткнувшись о небольшое возвышение, похожее на сцену. Сцена уходит вглубь, а перед ней — большой, пожалуй, слишком большой, письменный стол и кресло. Это очень кстати — можно полистать книги и журналы.

Опустившись в кресло, Кедров тотчас заметил прибор — небольшой плоский экран, как бы врезанный в поверхность стола и прикрытый сверху блестящим кожухом. Все вместе напоминало приспособление для чтения микрофильмов. Экран светился голубоватым светом. Перед экраном была клавиатура обыкновенной пишущей машинки. Справа — панель с разноцветными кнопками. От неяркого света настольной лампы все окружающие предметы казались погруженными во мрак.

Кресло было удобное, и Кедров почувствовал приятную усталость. Еще немного, и он сможет вернуться в спальню и, наконец, спокойно заснуть. Перелистывая один из журналов, он обратил внимание на красочные иллюстрации к статье, напечатанной на немецком языке. Кедров плохо знал немецкий, но тема показалась ему любопытной и он старался понять, что там написано.

На следующей странице журнала бросился в глаза крупный заголовок: «моделирование мозга». Знакомое словосочетание! В памяти Кедрова возник образ высокого молодого человека с вьющимися волосами, который говорил о нейронах и синапсах.

С трудом разбираясь в немецком тексте, Кедров читал о новых приборах — телеэкранах, позволяющих увидеть сложную игру электрических токов в работающем мозгу. В одном месте смысл статьи ускользал. Фразы никак не поддавались переводу. Кедров в нетерпении подвинул лампу поближе и положил журнал на плоскость экрана. И тотчас кожух осветился ярким голубым светом. Затем последовал щелчок и откуда-то издалека прозвучал приглушенный голос:

— Не пугайтесь, я давно наблюдаю за вами. Сейчас я помогу перевести вам.

Экран светился голубоватым светом…

Кедров вздрогнул и, привстав, огляделся.

Он вдруг почувствовал тишину, которая надвинулась на него со всех сторон. Ни шороха, ни движения… Ничто не выдавало здесь присутствия постороннего. И вдруг — снова голос. Очень спокойно неизвестный начал читать по-русски текст немецкой статьи. И этот спокойный, ровный голос мало-помалу вывел Кедрова из состояния оцепенения. Он даже подумал о том, что речь переводчика не безупречна — строй его речи, грамматически правильный, был в то же время лишен динамики живого языка.

Воспользовавшись паузой, Кедров крикнул в темноту:

— Послушайте, где же вы? Кто вы?

— Извините меня, я слышу плохо, — последовал ответ. — Прошу вас, напечатайте ваш вопрос — перед вами клавиатура.

На короткое время в комнате наступило молчание. Незнакомец, по-видимому, терпеливо ждал, а Кедров никак не мог справиться со своими чувствами и не знал, что ему делать. Охотнее всего он удрал бы отсюда. Но мысль о том, что за ним наблюдают и чего доброго засмеют,

— Простите, — проговорил он наконец, — я не намерен с вами шутить…

— Извините меня, — отозвался неизвестный, — я слышу плохо. Прошу вас, напечатайте ваш вопрос — перед вами клавиатура.

Кедров скользнул глазами по алфавиту стоявшей перед ним пишущей машинки. «А что если попробовать», — подумал он, все еще не отдавая себе отчета в том, что происходит. «А что если попробовать» и, наклонившись над клавиатурой, он торопливо отстукал одним пальцем: «кто вы, как вы сюда попали?»

Ответ не заставил себя ждать.

— Я — новый сотрудник. Моя комната за библиотекой. Вам трудно перевести статью. Мой долг помочь вам.

Этот человек разговаривал с хладнокровием и бесстрастием диктора. Слушая его, Кедров постепенно сам обретал спокойствие и возможность мыслить. Что, собственно, происходит… Галлюцинация? Нет… Очевидно, он действительно в поле зрения человека, который наблюдает за ним украдкой. Зачем? Может быть, «новый сотрудник» позволяет себе интриговать его…

Кедрова все еще пугала темнота и он не отваживался расстаться с креслом, но голова его уже работала четко и ясно. Ему вдруг захотелось отпустить в адрес незнакомца какую-нибудь колкость, но он тут же спохватился: все равно его не захотят «услышать». По-видимому, новый сотрудник со слов дядюшки был великолепно осведомлен о его судьбе и теперь потешается над ним, удивляет чудесами, как Кио в цирке. Что ж, давайте играть… И внезапно Кедрова охватило озорное веселье; забыв о своих страхах, он склонился над машинкой и начал отстукивать, не очень утруждая себя подбором слов.

«Хорошо, что вы пришли сюда разделить со мною одиночество…» Кедров лихорадочно разыскивал буквы. Теперь ему бросилось в глаза, что у этой своеобразной машинки не было валика, чтобы закладывать туда бумагу.

«…разделить со мной одиночество». Кедров задумался на миг и продолжал. «Здесь все меня забавляет, я не был в этой лаборатории много лет…»

Голос незнакомца прервал его мысль.

— Извините, в какую дату вы были здесь в последний раз?

«В какую дату?..» Кедров опять отметил про себя, что его собеседник выражается не очень складно, как будто бы сбивается с разговорной речи на перевод с иностранного.

«В какую дату?.. О, Кедров это очень хорошо помнит. Он был здесь в последний раз… И Кедров быстро отстукал на машинке: 8 февраля 1950 года.

— С тех пор, — отозвался незнакомец, — прошло шесть лет, два месяца, три дня, восемь часов, пять минут, шесть секунд или пятьдесят четыре тысячи сто шесть часов, пять минут, шесть секунд, или три миллиона двести сорок шесть тысяч триста девяносто минут, или сто девяносто четыре миллиона семьсот восемьдесят три тысячи четыреста секунд…

Кедров рассмеялся.

— Черт возьми, да вы же феноменальный математик, если не валяете дурака!..

Незнакомец ничего не ответил, и в комнате наступило молчание. В этот момент Кедров вдруг представил себе всю нелепость происходящего: он, живой человек, естественно и непосредственно выражает свои чувства, а в словах его собеседника нет ничего похожего на улыбку. Он ведет себя как истукан.

— Как долго мы будем играть в прятки, — вырвалось вдруг у Кедрова, — не пора ли разоблачить инкогнито?

— Извините меня, — тотчас ответил незнакомец. — Я слышу плохо, прошу вас, напечатайте ваш вопрос — перед вами клавиатура.

Кедров оторопел. Он подумал, что игра слишком затягивается. Что значит эта заученная фраза, которую он слышит уже не в первый раз?

Твердо решив еще потерпеть, Кедров склонился над клавиатурой. Он выстукивал слова, полагая, что их «вежливая» резкость выведет из себя его невозмутимого собеседника.

— Вы удивительно спокойны и однообразны до назойливости, — складывалась фраза, — но мне уже немного наскучили ваши шутки. Кстати, когда вы поселились в этом доме?

— Год, один месяц, два дня, три часа, четыре минуты, пять секунд или тринадцать месяцев…

Незнакомец говорил долго и нудно, переводя одни числа в другие и не обращая внимания на бурную реакцию своего слушателя. Кедров хохотал, от души забавляясь автоматической педантичностью неизвестного.

— Ну, это уж слишком утомительно, — наконец произнес он, когда все возможные величины были исчерпаны. — Если все на свете вы делаете с такой точностью, то я не завидую вашим близким.