Георгий Турьянский - Марки. Филателистическая повесть. Книга 1

• Название: Марки. Филателистическая повесть. Книга 1
• Автор: Георгий Турьянский
• Жанр: Альтернативная история
• ISBN: 978-1-105-9215

Перенестись в другую реальность при помощи кляссера? Да! Перед вами история, в которой живут и действуют герои прошлого: писатель Горький и физик Попов, маршал Буденный и принцесса Диана, создатель великого сыщика Конан Дойль и воздухоплаватель Крякутный. Да, это путаница. Например, Алексей Максимович Горький, как бы неожиданно это ни звучало, займется расследованиями. А изобретатель Попов составит ему компанию. Имейте в виду: надежды на спокойную жизнь в альбоме с марками нет никакой. Если вы ребенок, или хотя бы подросток — вам здорово повезло. Если нет — вы все равно увлекательно проведете время. Все, описанное выше — в приключенческой повести Георгия Турьянского «Марки».

---

— Я не сяду! — крикнул он. — Не выйдет у вас ничего!

— Что он там говорит, Семён Михайлович? — подошёл Горький к Будённому.

— Вы пока погодите, я с ним с глазу на глаз разок переговорю.

Через минуту маршал вернулся. Багровое лицо его имело озадаченное выражение, он крутил ус, отрывая сосульки.

— Ничего страшного. Леваневский сядет. А не то рубану по перфорации, родная мама не узнает.

— Расскажите, что случилось? — спросил Попов.

— Что он там кричал? — с тревогой глядел на маршала писатель.

— Он мне всё одно слово орал, а его сперва не понял: «Лыжи». Я ему в ответ: «Какие ещё лыжи?» Скажи человеческим языком! Он и объяснил, у него ж к самолёту лыжи пристёгнуты, если станем садиться — он лыжи попереломает.

— А вы что ему сказали? — осведомился Попов.

— Я ему говорю: «Не сядешь, под трибунал пойдёшь! Ты говорю, что, в штаны наделал, контрреволюционная морда? А ещё военлёт! Прилетишь, я тебя, сукина сына, шашкой порубаю!»

Попов попробовал утихомирить развоевавшегося Будённого. «С эдаким дуралеем и вправду аэроплан разобьём», — подумал он. А вслух он сказал:

— Мне кажется, вы погорячились, Семён Михайлович! Надо перед господином военлётом извиниться. Он действительно не сядет, а только самолёт угробит. И так плохо, и эдак. Не уйти ему от вашего трибунала. Давайте спросим его, можно ли нам выпрыгнуть с парашютами. Я сам его и спрошу.

На сей раз к лётчику пошёл Попов и вернулся довольный.

— Парашюты у них есть. Через десять минут станем готовиться к прыжку. Пока что отдохнём и посмотрим, как этими штуками пользоваться.

— Я про парашюты только читал, — озадаченно промолвил Горький. — Семён Михайлович, а если он не раскроется?

— Не раскроется, прыжок не засчитывается, — буркнул Будённый.

Мотор ровно гудел. Минуты тянулись медленно.

— Вы знаете историю марки Леваневского? — нагнулся Попов над ухом Алексея Максимовича.

В ответ тот лишь помотал головой.

— Этот полёт, отражённый на марке, так и не состоялся. Марку выпустили, а самолёт не смог взлететь из-за поломки мотора. Существуют несколько экземпляров с перевёрнутым красным штемпелем, надпись про перелёт в Сан-Франциско сделана вверх ногами. Говорят, эту ошибку велел произвести всесильный Ежов.

— А Ежову-то зачем понадобились перевёртыши? — не понял писатель.

— Собирал редкие марки, — пожал плечами Попов. — Среди филателистов кого только не встретишь.

В кабине стоял холод, пассажиры задумчиво глядели в покрытые коркой снега иллюминаторы, разговаривать не хотелось. Будённый сидел в своей меховой шубе на мешках, развалясь, по-купечески. Он нашёл в одном из ящиков револьвер и рассматривал находку, заглядывал одним глазом в чёрное отверстие. Каждый думал о своём. Горький что-то записывал в блокнот, иногда смешно слюнявил карандаш. Александр Степанович прикрыл глаза и задремал, но мысль его работала. Хотя поначалу ему вовсе не хотелось участвовать в этой авантюре, он на удивление легко дал себя в неё втянуть. В пользу лондонской экспедиции говорило одно: дело шло не только и не столько о приоритете. В каждой стране есть свои Кулибины. Американцы, например, считают Сикорского, великого конструктора аэропланов, своим собственным гением. А ведь начинал он у нас, в России. Нет, дело не в приоритете, а в том, какую нацию посчитают через десятки лет в мире за «главную». Это спор стран между собой тайный, давний, негласный. Принадлежите вы к передовой державе, или ваша нация одними деревянными лопатами торговать может — таковое ей место в табеле о рангах отведётся. Получается, тут мировой престиж. Вот оно что!

Мысли Попова прервал крик штурмана. Он высунул одну руку в чёрной меховой перчатке и показывал большим пальцем вниз. Левченко заботливо помог пассажирам укрепить парашюты, проверил то, что мог, и дал последние инструкции. Дверца раскрылась, ледяной воздух стремительно наполнял кабину. Будённый, как и полагается военному, попавшему в общество гражданских, первым встал у дверцы. Завладев средством спуска с высоты, он принялся показывать присутствующим трос, болтавшийся сбоку, за который следовало дёрнуть.

— Вывалишься из кабины, досчитай до пяти и рви за верёвку! — крикнул он поочередно в ухо Горькому и Попову. — Видите впереди зелёную площадку? Держите курс туда.

Он первым шагнул за открытую дверцу самолёта и исчез из вида. Потом неловко вывалился Горький, ударившись парашютом о край люка. Третьим должен был спрыгнуть Александр Степанович. Он недолго постоял перед открытой дверцей, слушая свистящий воздух. Затем повернулся спиной к открытой двери, пожал руку второму пилоту:

— Благодарю вас и вашего коллегу, господин Левченко. Ещё раз простите за беспокойство.

Перекрестился, закрыл глаза и сделал шаг в бездну.

Приземление прошло довольно успешно: все парашюты раскрылись. Правда, при посадке маршал переломал какие — то кусты, проехав по ним сапогами, как битюг по пашне. Александр Степанович услышал треск материи: его пиджак оказался разорван на рукаве.

— Как говорят у нас в альбоме, где тонко, там и рвётся, — заключил маршал, показывая на порванный локоть профессора.

— Весьма тонкое замечание, — улыбнулся в ответ Попов. Его несколько раздражала прямая и грубоватая манера Будённого, но сейчас после всего пережитого раздражение выглядело неуместным.

Алексей Максимович ничего себе не порвал. Разве что испачкал зеленью коленки, да потерял шляпу, которую до прыжка засунул в карман. Лбом он ударился о газон, отчего в буквальном смысле целый салют из искр вспыхнул в его голове.

После такой удачной посадки торопиться не хотелось. Долго стояли на траве, отстёгивали парашюты, путаясь в стропах, разговаривали, много смеялись, обсуждая полёт и счастливое его окончание.

Как вдруг вдали показалась спешащая к ним навстречу фигурка. Прямо к парашютистам направлялась женщина. Издали было заметно её развевающееся на ветру платье. Чем ближе женщина подходила, тем шире открывался рот у Будённого. Александр Степанович стоял в нерешительности.

— Хлопцы, кто это? Базельская голубка? — произнёс Будённый, ни к кому не обращаясь. — Бьюсь об заклад, дамочка не рабоче-крестьянского сословья.

— Не рабоче-крестьянского, — подтвердил профессор. — Это кто-то из английского королевского дома.

— А я без шашки. Только эти звезды героя Союза и значок «Депутат Верховного Совета». Сапоги даже не почистил. Погоди-ка.

Будённый опустил обе руки в мокрую траву, намочил их, и влажными от росы ладонями принялся расправлять и подкручивать усы, на которых сразу выросло несколько травинок. Но маршал не обратил на траву никакого внимания. Он уже вытирал руки остатками парашюта.

— Ну как? — спросил он Попова.

— Не хватает павлиньих перьев и шпор с бубенцами, — усмехнулся тот.

— Не слушайте его. Наш профессор, должно быть, ещё не пришёл в себя. Вы настоящий герой и наш спаситель, — улыбнулся Алексей Максимович.

И в самом деле, Александр Степанович был несказанно доволен. Подумать только, сегодня он совершил первый в своей жизни полёт на аэроплане и прыжок с парашютом!

— Эх, коня у меня нет, — похлопывал себя по лампасам Будённый. — Казак без коня, всё равно что без ремня. Ай да Шахерезада.

Незнакомка и впрямь была из ряда вон, светлые волосы, опущенные вниз глаза с поволокой, излом бровей и тонкие изящные руки, высокий и гибкий стан — эта женщина, о которой будут писать журналисты всего света, снимать фильмы и сходить с ума мужчины на пяти континентах. Короче говоря, la Bella Simonetta наших дней. Голову украшала диадема, похожая на корону.

— Мы попали на страницу с английскими марками, — пояснил вполголоса Попов.

— Как бы нам с ней поближе познакомиться? — начал, было, Будённый. — Эх, мне б сейчас годков тридцать бы сбросить, тут от ихнего английского королевства одни шкварки б остались…

Ослепительной красоты женщина подошла совсем близко. С каждым её шагом лицо Будённого всё удлинялось. Лишь только шея и нижняя часть лица незнакомки оказались вымазаны в чёрной саже. Она обвела взглядом стоящих перед ней, взглянула на их порванные костюмы, на сломанные кусты роз. И гостям уже от одного её взгляда сделалось неловко. Красавица с улыбкой метнула взор на Будённого, протянула ему пальцы для поцелуя, и маршал тут же, будто только и ждал этого, упал, сражённый, на колени, припав к руке. Александр Степанович низко наклонил голову. А обычно собранный Алексей Максимович от волнения и от сильного удара о землю при приземлении произнёс невпопад: «Гутен морген».

Жёсткая посадка не прошла для него даром. Говоря военным языком, он отделался небольшой контузией, которая стала причиной несколько сбивчивой речи и сумбура в мыслях. Незнакомка пропустила мимо ушей немецкое приветствие.