Кэтлин Уинзор - Любовники

• Название: Любовники
• Автор: Кэтлин Уинзор
• Издательство: Локид
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00207-6

Знаменитая трилогия Кэтлин Уинзор десятки раз переиздавалась на английском языке. Неудивительно: женщины в поисках истинной любви — благодатная тема для создателей бестселлеров. Но как быть, если твой любовник — сам Дьявол? Что делать, если женщина обладает способностью манипулировать психикой людей? Вы получите ответ, впервые прочитав в русском переводе все три части: «На Ревущей горе, у Лимонадного озера», «Царство покоя» и «В другой стране». Эта книга — мистическое путешествие по загадочной стране, полной тайн и чудес. Страна эта — женская душа…

---

— Шерри! — вдруг громко воскликнула Джасинта и подбежала к ней. — Смотри, что у меня! — Она остановилась рядом с Шерри и протянула вперед руки, показывая широкое, похожее на кружево, ожерелье и браслет с тяжелыми золотыми застежками, сделанный из красно-коричневых волос, принадлежавших матери. — Отец носил много лет цепочку для часов, изготовленную из твоих волос. Да, да, много лет, во всяком случае, сколько я себя помню.

Какое-то время Шерри разглядывала браслет с вежливым любопытством, а потом невольно вздрогнула всем телом. Одной рукой она дотронулась до своих волос.

— Как это печально, — сказала Шерри. — У меня тоже был браслет… из волос моей матери. М-да, мы были болезненно впечатлительны. Это не очень-то здорово, тебе не кажется?

Похоже, Шерри, попав сюда, лишилась многих ценных вещей. Джасинта разочарованно смотрела на свои драгоценности. Она положила их обратно в шкатулку, и женщины заговорили о коллекции голубого китайского фарфора, принадлежавшего Джасинте, и о том, как она любила уходить из дому, чтобы рисовать на открытом воздухе пейзажи.

Наконец Джасинта была готова. Волосы уложены и заплетены в косы; в шляпке торчало три страусиных пера. Лицо тщательно напудрено и нарумянено, но с утонченным вкусом, как и подобает рафинированной леди. Белые лайковые перчатки застегнуты на локтях, а в руке она держала красивый веер из страусиных перьев. В ушах сверкали бриллиантовые серьги, а две маленькие бриллиантовые звездочки украшали левую грудь. Еще она надела восхитительное бриллиантовое ожерелье, подаренное Мартином. Это был его последний подарок.

Шерри с Джасинтой одарили друг друга теплыми и искренними комплиментами, вышли из комнаты и двинулись по широкому пустынному коридору, освещаемому газовыми фонариками.

Так они и шли вдвоем: Шерри — в своем черном атласном платье, миниатюрная, изящная, быстрая и энергичная, и Джасинта — в светло-пурпурном бархате, чуть выше ростом своей спутницы, блистательная и спокойная. Они шли, держа друг друга за руки, минуя одну закрытую дверь за другой; их шлейфы плавно тянулись за ними, словно волны, а приглушенные мягкие голоса тонули в сверхъестественной тишине огромного полуосвещенного коридора. Было довольно холодно, пустой коридор казался бесконечностью перед этими двумя медленно двигающимися изящными женскими фигурками. Иногда они громко и звонко смеялись, и смех казался таким задорным и счастливым, словно это две молоденькие девушки отправлялись на давно ожидаемый бал.

Так они шли, минуя коридор за коридором, поворот за поворотом, иногда чуть замедляя шаг, чтобы не запутаться в этом бесконечном лабиринте, по которому Джасинта недавно проследовала до своей комнаты в сопровождении гадкого раболепствующего лакея. По дороге им не встретился ни один человек, и, когда им показалось, что они идут уже не менее получаса, Джасинта повернулась к Шерри.

— Может, мы заблудились?

— О нет, не бойся. Я прекрасно знаю дорогу — мы придем куда надо. Просто, как видишь, этот дом огромен. А он постоянно пристраивает к нему все новые и новые помещения. Он строит его беспрестанно, никогда не удовлетворяясь сделанным. Строит все больше, больше и больше, и так, наверное, будет до бесконечности. Но знаешь что, не нам беспокоиться об этом, ведь так?

И обе громко рассмеялись.

Они шли, весело болтая, изящно жестикулируя руками в лайковых перчатках. Иногда Джасинта обмахивалась веером или Шерри делала округлое движение своим, украшенным золотыми блестками. По мере того как они продвигались вперед, их элегантные туфельки с острыми носками изящно выступали из-под платьев — розовые бархатные и черные атласные, — то показывались наружу, то прятались обратно. И снова, и снова…

Джасинта ощущала себя так, словно находилась в состоянии какого-то сладкого, очень приятного опьянения; она была невообразимо счастлива, намного больше, чем когда-либо прежде.

— Я просто не могу осознать, что со мной происходит, — призналась она своей спутнице. — Я чувствую себя, как после бокала вина.

Действительно, ею овладело какое-то безрассудство, что было вовсе не свойственно ее натуре. Хотя Джасинта и совершала опрометчивые поступки, но особым легкомыслием не отличалась. А нынешнее состояние заставляло ее чувствовать себя так, словно она мчится куда-то в невероятной спешке, мчится, сама не зная куда и вовсе не собираясь туда направляться. Да, да, она не намеревалась идти в это непонятное ей место, но тем не менее какая-то неведомая сила влекла ее туда, притом на сверхъестественной скорости.

— Видишь ли, тебе надо свыкнуться с новым местом, — проговорила Шерри, словно стараясь утихомирить пенящееся, чрезмерное возбуждение, полностью овладевшее Джасинтой.

Ибо в последние несколько минут до них доносился тихий, почти неслышный и какой-то неопределенный звук, которого ни одна из них поначалу даже не заметила. И вдруг их поразил ужасный грохот, напоминающий взрыв огромной силы. Это продлилось всего мгновение, а потом снова послышалось нечто напоминающее шепот, но на этот раз он был значительно громче.

— Боже мой! — воскликнула Джасинта. — Что это было?

— Это вестибюль. Он как раз за углом. В этот час там всегда полным-полно народу. Кто-то заглянул туда перед ужином, чтобы, как говорится, себя показать и на людей посмотреть, кто-то явился посплетничать, пофлиртовать или разузнать, чем сегодня занимались остальные.

Они завернули за угол и вошли в двойные двери, над которыми висела надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ», сделанная из хвойных веток, украшенных сосновыми шишками. Двери им открыли двое лакеев. Шерри с Джасинтой прошли в залу по-королевски, с высоко поднятыми головами и сложенными веерами. Руки они держали так, чтобы не скрывать очертаний своих безупречных фигур. Да, воистину вошли две женщины, привыкшие к тому, что их появление вызывает острое внимание к ним и такое восхищение, от которого перехватывает дух.

Зала была переполнена. Толпы людей находились везде, куда ни кинь взгляд. Люди подчас стояли плечо к плечу, лицо к лицу и спина к спине.

Все присутствующие были в вечерних туалетах, поэтому голова кружилась при виде белоснежных плечей и открытых бюстов, сверкающих бриллиантов в ушах и на шеях; повсюду мерно качались плюмажи и султанчики из страусиных перьев; искусно подогнанные по фигурам платья подчеркивали осиные талии, выпуклость бедер и груди. Огромная зала сверкала всеми цветами радуги: ярко-синими, пурпурными, гранатовыми, изумрудными. Наряды были самые роскошные: атласные, бархатные, попадались платья из тафты, различные изысканнейшие и тончайшие кружева, тюль, отяжелевший от бисера и вышивки янтарем. Вокруг виднелись все мыслимые фасоны складок и бахромы, бантов и кисточек, лент и оборок. Элегантность и великолепие этого собрания завораживали и приводили в оцепенение. Мужчины были в черных фраках и белоснежных накрахмаленных рубашках.

Повсюду слышался непрерывный рокот тоненьких и нежных голосов дам и низких голосов мужчин. То и дело откуда-нибудь раздавался громкий всплеск смеха, словно над головами присутствующих мелькала молния. Ни разу в жизни Джасинта не видела столь возбужденного и веселого общества, беспечно погруженного в беседу, явно доставлявшую всем только удовольствие и радость.

— О! — простонала она, и рука ее невольно коснулась груди. — До чего же здесь шумно! — И она вздрогнула, словно все это веселье таило для нее дикую, физически ощутимую угрозу. И действительно, помимо того, что пустая болтовня заставляла вибрировать все ее существо, она словно почувствовала, как этот шум с силой ударяется о стены, с грохотом бьется о потолок, и ей показалось, что всему зданию и в самом деле угрожает опасность разрушения от взрыва.

— По вечерам здесь всегда так. Мне ненавистно все это. Но со временем ты должна будешь к этому привыкнуть. Я думаю, они шумят так, чтобы отвлечься от собственных мыслей. Все они устали от смерти. — Шерри грустно покачала головой. — Прости мне этот невольный ужасный каламбур. Просто я до сих пор никак не могу избавиться от привычки изъясняться так, как делала это раньше.

— Что ты! Я совершенно не возражаю. А что мы будем делать?

— Давай немножко постоим. Тебе надо оглядеться. Вот, посмотри вокруг, приглядись ко всему, поскольку теперь ты будешь посещать это место неоднократно.

— О, не уверена, — нерешительно проговорила Джасинта. Ее возбуждение и пьянящее чувство уже давно испарились. — Полагаю, мне все это не понравится.

— Ты должна будешь привыкнуть к этому.

Джасинта повернулась к Шерри, приподняв свои блестящие черные брови.

— Ты хочешь сказать… даже если я не желаю находиться здесь, я все равно не смогу уйти отсюда?

Шерри медленно повернула голову, и они довольно долго пристально смотрели друг другу в глаза. Раз или два Шерри отводила взгляд, но потом наконец улыбнулась. Выглядело это как некий слабый отблеск едва переносимого веселья.