Лидия Чарская - 7 историй для девочек

• Название: 7 историй для девочек
• Автор: Лидия Чарская
• Издательство: Литагент «Стрельбицький»f65c9039-6c80-11e2-b4f5-002590591dd6
• Жанр: Детская проза

Перед вами уникальная подборка «7 историй для девочек», которая станет путеводной звездой для маленьких леди, расскажет о красоте, доброте и справедливости лучше любых наставлений и правил. В нее вошли лучшие классические произведения, любимые многими поколениями, которые просто обязана прочитать каждая девочка.

«Приключения Алисы в Стране Чудес» – бессмертная книга английского писателя Льюиса Кэрролла о девочке Алисе, которая бесстрашно прыгает в кроличью норку и попадает в необычную страну, где все ежеминутно меняется.

В сборник также вошли два произведения Лидии Чарской, одной из любимейших писательниц юных девушек. В «Записках институтки» описывается жизнь воспитанниц Павловского института благородных девиц, их переживания и стремления, мечты и идеалы. «Особенная» – повесть о благородной, чистой душой и помыслами девушке Лике, которая мечтает бескорыстно помогать нуждающимся.

Знаменитая повесть-феерия Александра Грина «Алые паруса» – это трогательный и символичный рассказ о девочке Ассоль, о непоколебимой вере, которая творит чудеса, и о том, что настоящее счастье – исполнить чью-то мечту.

Роман Жорж Санд повествует об истории жизни невинной и честной Консуэло, которая обладает необычайным даром – завораживающим оперным голосом. Столкнувшись с предательством и интригами, она вынуждена стать преподавательницей музыки в старинном замке.

Роман «Королева Марго» легендарного Александра Дюма повествует о гугенотских войнах, о кровавом противостоянии протестантов и католиков, а также о придворных интригах, в которые поневоле оказывается втянутой королева Марго.

Завораживающая и добрая повесть «Таинственный сад» Фрэнсис Бёрнетт рассказывает о том, как маленькая капризуля превращается в добрую и ласковую девочку, способную полюбить себя и все, что ее окружает.

---

– Если эта лестница – ловушка и я умру, Маргарита, ради вас, не забудьте ваше обещание!

– Это не обещание, а клятва. Не бойтесь ничего, Ла Моль. Прощайте!

Ободренный этими словами, Ла Моль не слез, а соскользнул по лестнице. В ту же минуту раздался стук в дверь.

Маргарита тревожным взглядом следила за опасным спуском и обернулась лишь тогда, когда своими глазами убедилась, что Ла Моль благополучно стал на землю.

– Мадам, мадам! – повторяла Жийона.

– Что такое? – спросила Маргарита.

– Король стучится в дверь.

– Откройте.

Жийона исполнила приказание.

Четверо высокопоставленных особ пришли, не утерпев, и стояли на пороге.

В комнату вошел только Карл. Маргарита с улыбкой на устах двинулась к нему навстречу.

Король быстрым взглядом оглядел комнату.

– Братец, что вы ищете? – спросила Маргарита.

– Я ищу… ищу… Э, черт возьми! Ищу Ла Моля!

– Ла Моля?

– Да! Где он?

Маргарита взяла Карла за руку и подвела к окну.

В отдалении два всадника уже скакали прочь от Лувра, приближаясь к Деревянной башне; один из них снял с себя шарф, белый атлас зареял в знак прощания на черном фоне ночи. То был Ла Моль, а с ним Ортон. Маргарита указала на них Карлу.

– Что это значит? – спросил король.

– Это значит, – отвечала Маргарита, – что герцог Алансонский может спрятать в карман шелковый шнурок, а герцоги Анжу и Гиз – вложить шпаги в ножны: месье де Ла Моль сегодня не пойдет по коридору.

XI. Атриды

По возвращении своем в Париж Генрих Анжуйский еще ни разу не имел возможности свободно поговорить с матерью, хотя и был ее любимцем.

Свидание с матерью являлось для него не выполнением суетного этикета, не церемонией, а приятным долгом признательного сына, который сам, быть может, и не любил матери, но был уверен в ее нежных материнских чувствах по отношению к нему.

Действительно, за храбрость ли, за красоту ли, так как в Екатерине сказывались одновременно и мать и женщина, или, наконец, за то, что Генрих Анжуйский, если верить скандальной дворцовой хронике, напоминал Екатерине одну счастливую годину ее тайных любовных приключений, но так или иначе, а королева-мать любила его гораздо больше, чем остальных своих детей.

Лишь она знала о возвращении герцога Анжуйского в Париж; даже Карл IX не подозревал бы о его приезде, если бы случайно не очутился у дома Конде в ту минуту, когда его брат оттуда выходил. Карл IX ждал его только на следующий день, но Генрих Анжуйский нарочно приехал на день раньше, надеясь сделать тайком от брата-короля два дела: во-первых, свидеться с красавицей Марией Клевской, принцессою Конде, и, во-вторых, заблаговременно переговорить с польскими послами.

Относительно этого второго дела, цель которого оставалась неясной даже Карлу, Генрих Анжуйский и хотел посоветоваться с матерью. Читатель, подобно Генриху Наваррскому, конечно, тоже заблуждавшийся относительно цели свидания герцога Анжуйского с поляками, извлечет пользу из разговора сына с матерью.

Как только долгожданный герцог Анжуйский вошел к матери, обычно холодная и сдержанная Екатерина, со времени отъезда своего любимца не обнимавшая от полноты души никого, кроме Колиньи накануне его убийства, раскрыла свои объятия любимому ребенку и прижала его к своей груди с таким порывом материнской любви, какой был совершенно неожидан в ее зачерствелом сердце.

Затем она немного отошла назад, осмотрела сына и начала снова обнимать.

– Ах, мадам! – сказал Генрих Анжуйский. – Раз уж небо дало мне счастье увидеть свою мать без свидетелей, утешьте самого злополучного человека в мире.

– Господи! Что же приключилось с вами, милый сын? – воскликнула Екатерина.

– Только то, что вам известно, матушка. Я влюблен, и я любим! Но и любовь становится моим несчастьем.

– Говорите яснее, сын мой, – сказала Екатерина.

– Эх, матушка… Все эти послы, мой отъезд…

– Да, – ответила Екатерина, – послы прибыли, и это обстоятельство потребует от вас немедленного отъезда.

– Нет, обстоятельства не потребуют немедленного выезда, но этого потребует мой брат. Он ненавидит меня за то, что я его затеняю, и хочет от меня отделаться.

Екатерина усмехнулась:

– Дав вам трон?

– А ну его, этот трон, матушка! – возразил Генрих Анжуйский с горечью. – Я не хочу уезжать. Я, наследник французского престола, воспитанный среди утонченных, учтивых нравов, под крылом лучшей из матерей, любимый лучшею из женщин, должен куда-то ехать – в холодные снега, на край света, медленно умирать между дикарями, которые пьянствуют с утра до ночи и судят о достоинствах своего короля, как о винной бочке, – сколько может он вместить в себя вина! Нет, матушка, не хочу ехать, я там умру!

– Послушай, Генрих, – сказала Екатерина, сжимая руки сына, – это настоящая причина, да?

Генрих Анжуйский потупил глаза, точно не решаясь признаться даже матери в том, что у него было на душе.

– Нет ли другой причины, – продолжала Екатерина, – не столь романтичной, а более разумной?.. Политической?

– Матушка, не моя вина, если у меня в голове засела одна мысль и занимает в ней больше места, чем следовало бы; но вы же сами мне говорили, что гороскоп, составленный при рождении моего брата Карла, предсказал ему смерть в молодом возрасте.

– Да, мой сын, но гороскоп может и солгать. В настоящее время я сама хочу надеяться, что гороскопы говорят неправду.

– Но все-таки его гороскоп говорил о ранней смерти?

– Он говорил о четверти века; но неизвестно – относилось ли это ко времени всей жизни или ко времени царствования.

– Хорошо, матушка, тогда устройте так, чтобы я остался здесь. Моему брату почти двадцать четыре года: через год вопрос будет решен.

Екатерина глубоко задумалась.

– Да, конечно, так было бы лучше, если бы могло быть так, – ответила она.

– Посудите сами, матушка, в каком я буду отчаянии, если окажется, что я променял французскую корону на польскую! Там, в Польше, меня будет терзать мысль, что я мог бы царствовать здесь, в Лувре, среди этого изящного и образованного двора, рядом с лучшей из матерей, которая своими мудрыми советами облегчила бы мне труд и заботы управления; которая, привыкнув нести вместе с моим отцом государственное бремя, согласилась бы разделить это бремя и со мною. Ах, матушка! Я был бы великим королем!

– Ля-ля, мой милый сын! Не огорчайтесь, – ответила Екатерина, всегда питавшая сладкую надежду на такое будущее. – А вы сами ничего не придумали, чтобы остаться?

– Ну конечно, да! Для этого-то я и вернулся на два дня раньше, чем меня ждали, и дал понять моему брату Карлу, что поступил так ради мадам Конде; после этого я поехал навстречу самому значительному лицу из всего посольства – пану Ласко, познакомился с ним и при первом же свидании сделал все от меня зависящее, чтобы произвести отвратительное впечатление, чего, надеюсь, и достиг.

– Ах, это дурно, милый сын, – сказала Екатерина. – Интересы Франции надо ставить выше своих предубеждений.

– Скажите, матушка, а разве в интересах Франции, чтобы в случае несчастья с моим братом Карлом в ней царствовал герцог Алансонский или король Наваррский?

– О-о! Король Наваррский! Ни за что, ни за что! – прошептала Екатерина, и ее лоб омрачила тень тревоги, набегавшая каждый раз, как только возникал этот вопрос.

– Даю слово, – продолжал Генрих Анжуйский, – что мой брат Алансон не лучше его и любит вас не больше.

– А что же говорил Ласко? – спросила Екатерина.

– Ласко сам заколебался, когда я торопил его испросить аудиенцию у короля. Ах, если бы он мог написать в Польшу и отменить это избрание!

– Глупости, сын мой, глупости!.. То, что постановил сейм, – нерушимо.

– А нельзя ли, матушка, навязать этим полякам вместо меня моего брата?

– Если это и не невозможно, то, во всяком случае, очень трудно, – ответила Екатерина.

– Все равно, попытайтесь, матушка, поговорите с королем! Свалите все на мою любовь к мадам Конде, скажите, что от любви я сошел с ума, потерял голову. А он и в самом деле видел, как я выходил из дома Конде вместе с Гизом, который в этом случае оказывает мне дружеские услуги.

– Да, чтобы составить Лигу! Вы все этого не видите, но я-то вижу.

– Верно, матушка, верно, но я им пользуюсь только до поры до времени. Когда человек, преследуя свои цели, служит нашим целям, – разве это не выгодно для нас?

– Что вам сказал король, когда вас встретил?

– Как будто поверил моим словам, то есть тому, что я вернулся в Париж только из-за своей любви.

– А он не расспрашивал вас, где вы проведете остаток ночи?

– Спрашивал, матушка, но я ужинал у Нантуйе и нарочно устроил там большой скандал, чтобы король узнал о нем и не сомневался, что я там был.

– Значит, о вашем свидании с Ласко он не знает?

– Совершенно.

– Тем лучше. Тогда я попытаюсь поговорить с ним о вас, мой милый сын. Но вы ведь знаете, что у него тяжелый характер и никакое влияние на него не действует.