Сергей Званцев - Были давние и недавние

• Название: Были давние и недавние
• Автор: Сергей Званцев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1974

Ростовский писатель, драматург, прозаик и юморист, Сергей Званцев (1893–1973) известен своими рассказами о старом Таганроге, о чеховских современниках.

В книге «Были давние и недавние» собраны рассказы о прошлом Таганрога (дореволюционном, а также времен гражданской и Отечественной войн), о нравах, обычаях, быте таганрожцев — русских, украинцев, армян, греков.

Приметы дореволюционного городского быта, остроумно и живописно показанные в книге, характерны не только для старого Таганрога, но и для других городов царской России.

В книгу вошла также сатирическая повесть «Омоложение доктора Линевича».

---

В общем, скажу прямо: доктора Линевича убили. Почему я так думаю? А если его не убили, так где он? Это был не такой человек, чтобы загулять, или запить, или вдруг поехать в дом отдыха. И потом — я же знаю — когда наш дорогой участковый инспектор потребовал паспорт от этого паршивца, который нахально занял комнату доктора, то что сделал рыжий захватчик? Он предъявил паспорт покойного доктора Линевича! А как к нему попал паспорт, он объяснил?! Нет! У покойного вещей было мало, и, кажется, они все на месте. Только исчез выходной костюм, в котором доктор был перед убийством. Наверно, этот малолетний преступник убил доктора тяжелым предметом… Почему тяжелым? Потому что легким никого не убьешь, даже пенсионера, который уже почти десять лет получает пенсию по старости. Убил и труп куда-то спрятал. Куда? Если бы я знала, так участковым инспектором была бы я, а не наш уважаемый Степан Демьянович. Знаю ли я, когда и каким образом рыжий дьявол проник в комнату Линевича? Конечно, влез в окно. Видела ли я? Нет, я не видела, но как иначе он попал?

А почему он не скрылся, я уже объяснить не могу. Человек, который это объяснит, может рассчитывать, когда он состарится, на персональную пенсию. Что я еще знаю по делу? Я все знаю, только спрашивайте!

Протокол, составленный участковым

20 мая 196… года я, участковый уполномоченный 7-го отделения милиции С. Д. Дымов, составил настоящий протокол в следующем. По переулку Сиротскому, в доме № 5, квартира 12, произошло происшествие, а именно: жилец квартиры, пенсионер по старости врач Петр Эдуардович Линевич исчез вчера, где его видели соседи. А потом уже не видели и подозревают неблагополучие. В комнате гражданина Линевича оказался гражданин молодого возраста рыжей наружности, одетый в пиджачную пару ношеную. На мое предложение предъявить паспорт гражданин вынул из внутреннего кармана пиджака паспорт серии ЧШЩ, номер 67778, выданный 7-м отделением милиции 12 января 1950 года на имя исчезнувшего доктора Линевича Петра Эдуардовича, года рождения 1897, прописанный по вышеуказанному адресу 15 января того же 1950 года.

На мой вопрос, не хочет ли он выдать себя за гражданина Линевича, он отвечал утвердительно, сказав: «Да, я и есть доктор Линевич, Петр Эдуардович, года рождения 1897, а что касается моей видимой молодости, то это результат моего омоложения по моему собственному методу».

Он тут же предложил объяснить этот метод и даже дерзко заявил, что будто бы мне омоложение — в самый раз.

Ввиду явного наличия присутствия хищения паспорта исчезнувшего гражданина Линевича и подозрения в убийстве такого, я подверг неизвестного задержанию и препроводил в 7-е отделение милиции, а оттуда — к прокурору, в чем и составил настоящий протокол.

Запись беседы районного психиатра в присутствии прокурора с гражданином, называющим себя Линевичем Петром Эдуардовичем

Прокурор. Вот это — доктор Шустов, он поможет нам разобраться.

Шустов. Вы продолжаете утверждать, что вам шестьдесят семь лет и что вас зовут Петр Эдуардович Линевич?

Юноша. Да, продолжаю. Но ведь это так просто! Прошу вас, выслушайте меня, и вы, как врач, тотчас меня поймете.

Шустов. Не будем вдаваться в научные подробности. Какой сегодня день?

Юноша. 20 мая 196… года, пятница.

Шустов. Какой был счет у команды «Динамо» (Москва) с СКА (Ростов)?

Юноша. Простите, я не помню… Я…

Шустов (прерывая). Если вы даже это забыли, то неудивительно, что не помните, как вас зовут и сколько вам лет!

Прокурор. Простите, но… (К юноше.) Если вам, по вашему утверждению, сейчас 67 лет, то сколько вам будет через год?

Юноша. Не больше двадцати двух.

Прокурор. А может быть, все же вспомните, что вы сделали с врачом Линевичем?

Юноша. В сущности, я его уничтожил.

Шустов. Задушили?

Юноша. Н-не совсем. Просто он перестал существовать. В известном, конечно, смысле. А вообще я сам и являюсь законным продолжением его существования. Позвольте же мне рассказать о моем методе. Видите ли…

Шустов. Нет, не нужно. Мы пришли не на лекцию о том, как Фауст делается молодым человеком. (К прокурору.) Я думаю, достаточно.

Юноша. Нет, не достаточно! Вы еще ничего не знаете. Поймите же, мой метод…

Шустов (встал). Нет, это ни к чему.

Юноша (вспылил, кричит). Как — ни к чему? Работа всей моей жизни — ни к чему? Проклятые бюрократы! Да я до министра дойду!

Шустов. Вот, выпейте. Успокойтесь.

Юноша. Оставьте меня!

Прокурор. В самом деле, оставьте его.

От автора

Начиная эту повесть, автор предполагал, что приводимые им документы полностью осветят странное исчезновение доктора Линевича. Однако, по мере того как автору приходится касаться ряда деталей, он убеждается в необходимости перейти к обычному авторскому описанию.

Кто-то из жильцов опознал, говоря милицейским языком, костюм покойного (для простоты изложения читатели разрешат именно так называть бесследно исчезнувшего Петра Эдуардовича). На молодом человеке с рыжей шевелюрой был единственный приличный костюм Линевича… В общем, жильцы не пустили его в комнату, и он провел ночь, сидя на табурете в кухне.

Наутро 21 мая его снова вызвали к прокурору. Там речь сразу пошла о костюме.

— На вас одежда доктора Линевича? — спросил прокурор.

— Странный вопрос! — отозвался задержанный. — Я в своем костюме, зачем бы мне надевать чужой?

— Значит, вы продолжаете утверждать, что вы и Линевич — одно и то же лицо?

— Неужели вы до сих пор этого не поняли? — как будто искренне удивился рыжий юноша и наставительно добавил: — В этом и заключается рутинерство. Человек не умеет взглянуть на явление с новой точки зрения.

Прокурор хотел задать еще вопрос, но в кабинет вошел эксперт-психиатр Шустов. Экспертиза вменяемости задержанного, предпринятая вчера прокурором, привела к неясным результатам. Эксперт-психиатр Шустов сказал, когда испытуемый по просьбе прокурора вышел из кабинета:

— Одно из двух: или он сумасшедший, или хитрый преступник, прикидывающийся изобретателем.

Прокурор с неудовольствием заметил, что, собственно, в этом и заключается весь вопрос. Речь как раз и идет, о том, является ли рыжий молодой человек убийцей старого врача, или же он симулирует сумасшествие, называясь именем убитого, или же и то и другое.

Решение не состоялось, и прокурор распорядился взять у неизвестного подписку о невыезде.

— Может быть, он даст след, — объяснил прокурор сослуживцам. — Да и кроме того… мы обвиняем его в убийстве, а какие, собственно, основания считать Линевича убитым? Где труп?

Некоторое затруднение возникло в момент, когда юноша подписывал обязательство не покидать город: он подписался — П. Линевич, ясно и четко. Следователь, отбиравший подписку, только вздохнул. Три рубля четырнадцать копеек, оказавшиеся при Линевиче, юноше вернули, но паспорт Линевича прокурор оставил при деле. Юноша только дернул плечами и ушел. После его ухода прокурора вдруг осенило: он задумал сделать каллиграфическую экспертизу подписи молодого человека и сравнить ее с почерком покойного доктора.

— Не понимаю, — скривился следователь. — Вы что же, допускаете идентичность почерков задержанного и покойного старика?

— Ничего я не допускаю, — почему-то рассердился прокурор. — Я хочу лишь ясности в этом деле!

Подписку о невыезде прокурор тут же передал в криминалистическую лабораторию. Для сравнения почерков эксперту предоставили паспорт покойного с имеющимся там образцом подписи.

Петр Эдуардович ушел из прокуратуры взволнованный. Он на ходу шевелил пальцами, неестественно улыбался, передергивал плечами. Ему было до последней степени неприятно. Он чувствовал себя шарлатаном, не будучи им. Ко всему у него мучительно заболел зуб, коренной зуб справа. Петр Эдуардович осторожно потрогал его двумя пальцами и убедился, что зуб шатается. Застарелая пиорея, ухудшившаяся к старости, давала о себе знать.

Ухудшившаяся к старости? Да, старый доктор Линевич еще раз убедился в том, что омолаживающее средство — (вовсе не омолаживающее в полном смысле слова. Несомненно, в случае с Фаустом дело обстояло лучше. Едва ли Фауст, превратившись в молодого человека, объяснялся Маргарите, ощущая во рту корешки распавшихся от старости зубов. Но факт оставался фактом: при несомненно активнейшем и благодетельном воздействии стимулирующего средства на весь организм, и особенно на кровеносные сосуды и мышцы Линевича, зубы отнюдь не стали у него как у юноши. Да и нелепо было этого ожидать; не могли же корешки вдруг выпасть и замениться новыми зубами. К сожалению, человек потерял счастливую способность к регенерации зубов — способность, сохранившуюся, например, у рептилий.