Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

• Название: Ксеноцид
• Автор: Орсон Скотт Кард
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08580-0

Продолжение «Саги Эндера» – одного из величайших циклов в истории научной фантастики, лауреата «Хьюго», «Небьюлы» и множества других наград.

Он – величайший из полководцев космической эры, палач, стерший с лица Вселенной целую цивилизацию, человек, чье имя стало синонимом жестокости на всех обитаемых мирах, – Эндер Ксеноцид.

Он – Эндрю Виггин, Говорящий от Имени Мертвых, спаситель целой цивилизации. Даже двух цивилизаций – и это не считая человеческого населения Лузитании, к которой направляется карательный флот, дабы разнести ее на молекулы, ликвидировать мятеж и угрозу заражения других человеческих миров смертельным вирусом. А поскольку этот вирус успел стать основой экологического равновесия целой планеты, полностью перепрограммировав геномы всех ее жизненных форм, то всё то недолгое время, оставшееся до прибытия смертоносной флотилии, Эндеру и обитателям Лузитании предстоит решать множество трудных вопросов – и не только научного характера.

---

Произнеся эти слова, отец поклонился ей не обычным поклоном вежливости, свидетельствующим о том, что он разрешает ей удалиться, а глубоким, уважительным поклоном, почти коснувшись головой пола. Но все же не коснувшись, потому что иначе было бы оскорбительно. Это могло бы сойти за издевку, если бы он действительно коснулся головой пола перед собственной дочерью. Но он склонился настолько низко, насколько позволял кодекс чести.

На секунду его жест смутил, испугал ее, а затем она все поняла. Когда он настаивал на том, что его шансы быть избранным богом Пути основываются на ее величии, он не имел в виду какое-то отдаленное будущее. Он говорил о настоящем. Он говорил о поставленной перед ней задаче. Если она сумеет распознать обличье богов, найти естественное объяснение исчезновению флота на Лузитанию, тогда его, безусловно, изберут богом Пути. Он полностью доверял ей. Поэтому таким важным стало ее первое задание. Что такое ее вступление в зрелость по сравнению с божественностью отца? Она должна упорнее трудиться, больше раздумывать и одержать победу там, где оказались бессильны лучшие умы вооруженных сил и Конгресса. Трудиться не ради себя, а ради матери, ради богов и ради отца, который станет одним из них.

Цин-чжао выскользнула из кабинета отца. В дверях она задержалась на секунду и быстро взглянула на Ванму. Одного взгляда, брошенного Говорящей с Богами, было достаточно, чтобы девушка направилась за ней следом.

К тому времени, как Цин-чжао достигла своих покоев, ее всю колотило от еле сдерживаемого желания очиститься. Сегодня она направилась по неправильному пути: она восстала против богов, отказалась сразу принять очищение и проявила глупость, не поняв истинного значения поставленной перед ней проблемы, – все это теперь слилось воедино. Не то чтобы она чувствовала себя особенно грязной, она не чувствовала нужды умыться, не ощущала отвращения к самой себе. Кроме того, похвала ее отца и расположение бога, который научил ее, как пройти через дверь, несколько уменьшили всеобъемлющее чувство самоуничижения. И, взяв к себе Ванму, она поступила достойно – с этим заданием она успешно справилась. Поэтому не собственная греховность вызывала в ней дрожь. Она просто жаждала очищения. Цин-чжао не могла дождаться мгновения, когда боги соединятся с ней на время ритуала. Однако она не знала ни одного испытания, которое утолило бы ее стремление к чистоте.

А затем пришел ответ: она должна была проследить по жилке на каждой половице в комнате.

Она немедля определила место, с которого начнет свой путь, – юго-восточный угол; она будет двигаться вдоль восточной стены, в сторону запада, в направлении богов. Последним ее испытанием станет самая короткая половица в комнате – не больше метра длиной, в северо-западном углу. Это послужит ей наградой – последняя жилка будет такой короткой и легкой.

Она слышала, как в комнату вошла Ванму, мягко ступая вслед за ней, но сейчас Цин-чжао было не до смертных. Боги ждали ее. Она опустилась в углу на колени и окинула взглядом половицу, отыскивая жилку, которую назначат ей боги. Обычно ей приходилось выбирать самой, и тогда она всегда останавливала выбор на самой трудной жилке, чтобы боги не отнеслись к ней с презрением. Но этим вечером ее переполняла уверенность, что боги сами сделают за нее выбор. Первой стала довольно толстая прожилка, волнистая, но ее не составило труда проследить. Боги уже являют ей свое милосердие! Сегодняшний ритуал должен превратиться в подобие разговора между ней и богами. Сегодня она преодолела невидимую преграду, еще на шаг приблизившись к совершенному пониманию отца. Очень может быть, что когда-нибудь боги смогут говорить с ней просто и ясно, ведь послания богов туманны, тогда как простые люди считают, что все Говорящие с Богами без труда различают суть их посланий.

– О святая! – окликнула ее Ванму.

Радость Цин-чжао словно была создана из тончайшего хрусталя, и Ванму своими словами будто нарочно разбила ее вдребезги. Неужели она не знает, что, когда ритуал прерван, приходится начинать с самого начала? Цин-чжао поднялась с колен и повернулась к девочке.

Ванму, должно быть, увидела ярость, написанную на лице Цин-чжао, но не поняла ее причины:

– О, прости! – сразу воскликнула она, падая на колени и отбивая земные поклоны. – Я совсем забыла, что мне не следует называть тебя «святой». Я всего лишь хотела спросить, что ты потеряла, может быть, я смогу помочь тебе в поисках.

Цин-чжао чуть не рассмеялась – настолько заблуждалась Ванму. Конечно же, Ванму понятия не имеет, что Цин-чжао сейчас беседует с богами. И теперь, когда ее гнев бесследно испарился, Цин-чжао устыдилась при виде того, как она напугала Ванму своей яростью. Нельзя, чтобы девочка билась в поклонах головой об пол. Цин-чжао не любила, когда люди так унижались.

«Неужели я ее напугала? Я была исполнена радости, потому что боги так отчетливо заговорили со мной, но моя радость была настолько самодовольной, что когда Ванму невинно прервала меня, я выплеснула на нее ненависть. Так я отвечаю богам? Они обращаются ко мне с любовью, а я превращаю ее в ненависть к другим людям, особенно к тем, которые находятся в моей власти. Боги всего лишь еще раз продемонстрировали, насколько я недостойна считаться чистой».

– Ванму, ты ни в коем случае не должна отвлекать меня, когда увидишь, что я склоняюсь над полом.

И Цин-чжао объяснила Ванму суть ритуала очищения, которого требуют от нее боги.

– Я тоже должна исполнять его? – спросила Ванму.

– Нет, только в случае, если боги тебе прикажут.

– Но как мне определить, боги это или нет?

– Если этого не случилось с тобой до сих пор, Ванму, значит вряд ли когда-нибудь такое произойдет. Но если все-таки это случится, ты сразу поймешь, потому что не сможешь противиться гласу богов, звучащему в твоей голове.

Ванму мрачно кивнула:

– Чем я могу помочь тебе… Цин-чжао?

Имя хозяйки она произнесла очень осторожно и почтительно. Впервые Цин-чжао поняла, что ее имя, которое звучало нежно и страстно, когда его произносил отец, может прозвучать столь величественным, когда его произносят с благоговением. Она ощутила почти физическую боль – ее назвали Во Славе Блистательной, когда внутри она была недостойной и грязной, лишенной своего сияния. Но она не могла запретить Ванму называть ее по имени – ведь как-то девочка должна называть ее, и, кроме того, почтительный тон Ванму послужит Цин-чжао постоянным насмешливым напоминанием о том, насколько недостойна она своего титула.

– Ты очень поможешь мне, если не будешь отвлекать меня, – ответила Цин-чжао.

– Может, мне тогда уйти?

Цин-чжао почти сказала «да», когда вдруг поняла, что почему-то боги хотят, чтобы Ванму стала частью ее очищения. Как она это поняла? Просто сама мысль о том, что Ванму сейчас уйдет, терзала ее не меньше, чем желание побыстрее вернуться к исполнению ритуала.

– Прошу тебя, останься, – произнесла Цин-чжао. – Ты можешь вести себя тихо, просто наблюдать за мной?

– Да… Цин-чжао.

– Если ритуал слишком затянется и ты почувствуешь, что устала, можешь уйти, – продолжала Цин-чжао. – Но только тогда, когда увидишь, что я двигаюсь с запада на восток. Это значит, что я буду находиться между двух жилок и твой уход не отвлечет меня, но все равно не заговаривай со мной.

Глаза Ванму расширились.

– Ты собираешься проследить каждую жилку на каждой из половиц пола?

– Нет, – покачала головой Цин-чжао. Боги никогда не были настолько жестоки к ней! Но, подумав об этом, Цин-чжао поняла, что когда-нибудь может наступить день, когда боги потребуют от нее такого искупления. Ее кинуло в дрожь при одной мысли об этом. – Только по жилке на каждой половице в комнате. Следи за мной взглядом, хорошо?

Она заметила, как Ванму украдкой бросила взгляд на мерцающие над терминалом цифры, указывающие время. Наступил час отхода ко сну, а обе девушки сегодня пропустили полуденный отдых. Человеку несвойственно так долго обходиться без сна. Дни на Пути были вполовину короче, чем на Земле, поэтому они никогда не совпадали с внутренними ритмами человеческого организма. Пропустить полуденный сон, а затем допоздна не ложиться в постель – нелегкое испытание.

Но у Цин-чжао не было выбора. И если Ванму не выдержит и заснет, то лучше ей уйти сейчас, как бы боги ни противились этому.

– Ты не должна спать, – сказала ей Цин-чжао. – Если ты заснешь, мне придется заговорить с тобой, чтобы ты подвинулась и дала мне проследить те жилки, до которых я еще не добралась. А если я заговорю с тобой, мне придется начинать все заново. Ты выдержишь? Ты не должна ни спать, ни говорить и в то же время по возможности не двигаться.

Ванму кивнула. Цин-чжао поняла, что девочка твердо намерена в точности все исполнить, но Цин-чжао была не совсем уверена, что ей это удастся. Однако боги настаивали, чтобы при ритуале присутствовала новая доверенная служанка. Кто такая Цин-чжао, чтобы перечить воле богов?