Алан Брэдли - Сэндвич с пеплом и фазаном

• Название: Сэндвич с пеплом и фазаном
• Автор: Алан Брэдли
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-089412-3

Жизнь неугомонной юной сыщицы Флавии де Люс, и без того нескучная, круто переменилась: ее отсылают из дома в Канаду, в женскую академию мисс Бодикот, где много лет назад училась ее мать Харриет. Флавия в своем репертуаре: не успевает она встретить первый рассвет на новом месте, как приключения буквально падают к ее ногам – она обнаруживает в каминной трубе труп. Личность трупа, время и причины смерти – тайна, покрытая мраком. Флавии предстоит расследовать это дело, не имея под рукой ни верного Доггера, ни доброжелательного инспектора, ни собственной химической лаборатории. Справится ли она на этот раз?

---

– Прости, – промолвила она. – Я не подумала. Мне следовало подготовить тебя.

Секунду мы постояли в молчании, как будто мы одни остались в катакомбах, где больше нет живых.

– Ее здесь очень уважают, – добавила мисс Фолторн.

– Ее везде очень уважают, – сказала я, может быть, слишком резко. И почти сразу же осознала, что в моих словах заключалось некоторое сопротивление. И я сама себе удивилась.

– Они все умерли? – спросила я, указывая на портреты, отчасти чтобы сменить тему и отчасти чтобы показать, что не испытываю никаких тяжелых чувств.

– Боже мой, нет, – сказала мисс Фолторн. – Эта стала чемпионкой по плаванию… Эта, Нэнси Северанс, кинозвездой… Может, ты о ней слышала. Это жена премьер-министра… а эта… ну… в своем роде она тоже стала знаменитой.

– Это то, чего я хочу, – заметила я. – Стать знаменитой в своем роде.

Наконец-то я осознала и сформулировала свою цель.

Флавия де Люс. И точка.

– А кто это? – поинтересовалась я, указывая на необыкновенную девушку, загадочно поглядывающую на нас из-под капюшона.

– Миссис Баннерман до сих пор с нами в академии мисс Бодикот, – ответила она. – Ты познакомишься с ней завтра. Она наша преподавательница химии.

Милдред Баннерман! Конечно же! Много лет назад ее обвинили в убийстве «заблудшего мужа» и после сенсационного суда оправдали, что было напечатано во «Всемирных новостях».

Обвинение заявило, что она покрыла ядом лезвие ножа, которым он разрезал рождественскую индейку.

Трюк старый, но действенный: в III веке до Рождества Христова жена персидского царя Дария II Парисатис точно таким же образом отравила свою невестку Статиру.

Намазав ядом только наружную сторону ножа и подав Статире первый кусок, она смогла прикончить свою жертву и при этом угоститься сама без всякого риска для себя или с минимальным риском.

Вот что значит и птичку съесть, и косточкой не подавиться.

Благодаря поразительной удаче и еще более поразительному защитнику Милдред Баннерман избежала виселицы, да еще и явилась суду в образе подлинной жертвы преступления.

Только подумать, через несколько часов я с ней познакомлюсь!

Мы шли по бесконечному лабиринту темных коридоров целую вечность, но наконец мисс Фолторн остановилась и достала ключи.

– Это мои покои, – сказала она, включая свет.

Судя по всему, правила к ней не относились.

– Ты можешь лечь спать на этом диване, – сказала она, указывая мне на черное чудище, обитое стеганой кожей. – Я принесу тебе подушку и одеяло.

С этими словами она ушла, оставив меня посреди гостиной – комнаты, пахнувшей холодным, безмолвным несчастьем.

Чувствую ли я флюиды бывших учениц, наказанных здесь за включение электрического света после комендантского часа?

Я вспомнила слова из «Николаса Никльби», которые нам вслух зачитывала Даффи, слова школьного учителя Уэкфорда Сквирса: «Пусть только какой-нибудь мальчишка скажет слово без разрешения, и я шкуру с него спущу».

Но нет, девочек не били палками, сказала мне Даффи. Для них уготованы намного более изысканные пытки.

Вернулась мисс Фолторн с подушкой и шотландским пледом.

– Теперь спи, – сказала она. – Постараюсь не беспокоить тебя, когда вернусь.

Она выключила свет, и дверь закрылась за ней с леденящим щелчком. Я прислушалась в ожидании звука, когда повернется ключ в замке. Но даже мой острый слух уловил только звук ее удаляющихся шагов.

Она направляется в свой кабинет, чтобы вызвать полицию. Это точно.

Я напрягла мозг в поисках вариантов, как бы мне оказаться в «Эдит Клейвелл» в момент, когда снимут простыню и откроют тело.

Быть может, я могу войти с видом лунатика, потирая глаза и рассказывая историю, что я хожу во сне; или что мне отчаянно нужен стакан холодной воды, потому что у меня некая наследственная тропическая болезнь.

Не успев приступить к воплощению какого-либо из этих планов, я уснула.

Конечно, мне приснился Букшоу.

Я ехала на «Глэдис», моем велосипеде, по длинной каштановой аллее. Даже во сне я думала, как же чудесно слышать поющего жаворонка и ощущать аромат раздавленных ромашек на заброшенной южной лужайке. Это и еще запах приходящего в упадок старого дома.

У парадной двери меня ждал Доггер.

– Добро пожаловать домой, мисс Флавия, – сказал он. – Мы по вас скучали.

Я проехала мимо него в вестибюль и затем вверх по восточной лестнице – и это демонстрирует, какими нелепыми могут быть сны. Хотя я съезжала на велосипеде вниз по ступенькам, я никогда, никогда не была замечена в езде вверх.

В химической лаборатории эксперимент был в разгаре. Мензурки побулькивали, в колбах что-то кипело, и разноцветные жидкости важно текли туда-сюда по стеклянным трубкам.

Хотя я не могла вспомнить цель этого эксперимента, я с нетерпением ожидала результат.

Я запишу в своем дневнике: от гипотезы к выводу, и изложу все так аккуратно и подробно, что даже идиот сможет проследить ход моей блестящей мысли.

Химические журналы будут драться за право опубликовать мой труд.

И все же в этом сне ощущалась неописуемая печаль: печаль, которая бывает, когда голова и сердце не могут прийти к согласию.

Одна половина меня была переполнена счастьем. Другая – хотела заплакать.

Когда я проснулась, где-то звонил колокольчик.

Глава 4

Мои глаза отказывались открываться. Такое ощущение, что, пока я спала, кто-то их заклеил.

– Поторопись, – говорил голос мисс Фолторн. – Уже прозвенел звонок.

Я уставила на нее затуманенный взор.

– Твоя форма на стуле, – продолжила она. – Одевайся и спускайся к завтраку. На столе стоит кувшин. Умойся. Почисти зубы. Постарайся выглядеть презентабельно.

И с этими словами она ушла.

Как человек может быть таким переменчивым? – удивилась я.

Видимо, настроение этой женщины привязано к некоему внутреннему флюгеру, который беспорядочно крутится во все стороны. В один миг она почти нежна, а в следующий превращается в старую каргу.

Даже непостоянная Даффи, от которой я узнала эти умные слова, ни в какое сравнение не шла с этим циклоном.

Старый диван, набитый конским волосом, застонал, когда я сначала села, а затем встала на ноги. Моя спина ныла, колени онемели, шея болела.

Я уже предчувствовала, что это не будет красный день календаря.

Я заставила себя втиснуться в школьную форму, приготовленную мисс Фолторн: нечто вроде темно-синего шерстяного платья без рукавов с плиссированной юбкой, черные колготки, белую блузку. Венчали весь этот ужас галстук в диагональную желто-черную полоску – школьных цветов – и темно-синий блейзер.

Я скривилась, разглядывая свое отражение в серебряном чайном сервизе, стоявшем на приставном столике. Жуть, да и только! Я похожа на какую-нибудь леди в мешковатом купальном костюме со старых викторианских фотографий.

Я цапнула кусочек сахара и запила его кисловатым молоком из кувшина.

Жизнь – это боль! – подумала я.

И тут я вспомнила о трупе в комнате наверху и сразу приободрилась.

Приходила ли ночью полиция? Наверняка.

Вряд ли ситуация позволяет мне задавать вопросы, но ведь никто не запрещал держать глаза открытыми и ушки на макушке, не так ли?

…Я волновалась, что на меня будут пялиться, но никто даже не обратил внимания, когда я осторожно двинулась вниз по лестнице и притормозила на площадке. Откуда-то из глубины дома доносился шум девичьих голосов, одновременно разговаривавших и смеявшихся.

Не скажу, что моя кровь заледенела, но мне и правда стало не по себе. Общение с толпой – не самая сильная моя сторона: факт, который я окончательно осознала, когда меня исключили (несправедливо) из организации девочек-скаутов.

Мой случай обсуждался повсюду от кухни викария до солидного, обшитого панелями зала заседаний в лондонской штаб-квартире организации.

Но бесполезно. Кости, как кто-то там сказал, были брошены.

Я с горечью вспомнила, как мисс Делани сорвала нашивки с моих рукавов, а остальных девочек-скаутов заставили скандировать в унисон: «Позор! Позор! Позор! Позор!.. Позор! Позор! Позор! Позор!»

В этот миг я поняла, как сыны Израиля чувствовали себя, когда Бог изгнал их.

Долой патруль «Алый первоцвет»! И к черту их девиз: «Твори добро тайком». Я делала все, что могла, чтобы соблюдать этот их завет, но вряд ли моя вина, что все полетело в тартарары.

Судьба любит мелкие просчеты, как впоследствии сказал мне викарий, и воистину так. Никогда не искуплю я свои грехи.

– А ну-ка пошевеливайся, – сказала, прикоснувшись к моей руке, невысокая коренастая девочка, на носу которой красовались очки в черной оправе.

Я аж подпрыгнула от неожиданности. Эх, нервы ни к черту.

– Извини, – добавила она. – Я не хотела тебя пугать, но в Бодс пунктуальность превыше всего. В переводе на человеческий язык это означает, что если ты опоздаешь на завтрак, с тебя сдерут шкуру и приколотят ее гвоздями к двери чулана.