Лидия Чарская - Дом шалунов

• Название: Дом шалунов
• Автор: Лидия Чарская
• Жанр: Детская проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91921-019-1

Малыш Ника потерялся и после долгих мытарств попал в «Дом шалунов» – необычную школу-пансион, где перевоспитывают проказников из богатых семей. Здесь ни дня не проходит без розыгрышей и каверз юных воспитанников.

Добрый и отзывчивый мальчик покоряет сердца пансионеров и воспитателей и в конце концов находит свою семью.

Для среднего школьного возраста.

---

И Митяйка с быстротой кошки первым подскочил к стоявшему неподвижно Миколке. Но тот только и ждал, казалось, этой минуты. Он смело выпрямился и сжал кулаки; черные глаза сердито сверкнули на смуглом от загара лице.

– Стой! – крикнул он.

И в тот же миг рыжий, как мяч, отскочил от Миколки, отброшенный его крепкими, недетски сильными кулаками.

Митяйка взвыл во весь голос. Это послужило как бы сигналом к началу схватки. Ребята разом ринулись на Миколку со всех сторон. Одна секунда, и мальчик был бы на земле, сбитый с ног своими врагами. Но быстрее молнии Миколка нагнулся, ловко подхватил с земли огромный сук, валявшийся тут же, по соседству, и, приняв боевую позу, произнес сурово, сверкая черными глазами:

– А этого хошь? Подойди-ка теперича! А ну-кась!

Но подойти никто не решался. Сук был огромный, страшный. Но еще страшнее были черные глаза Миколки, вдруг ставшие из добрых и сияющих сердитыми, почти злыми. Миколка сверкал ими и размахивал суком направо и налево с поразительной быстротой.

Миколка сверкал глазами и размахивал суком направо и налево с поразительной быстротой.

Мальчуганы поняли теперь, что им, пожалуй, с чужаком не справиться. Они выругались громко и уже намеревались было покинуть поле битвы, как вдруг Прошка беззубый, самый лукавый из них всех, что-то оживленно зашептал на ухо Ваньке.

По лицу Ваньки проползла довольная улыбка. Что-то недоброе промелькнуло в его угрюмом лице. И вдруг неожиданно лицо это сделалось испуганным, оробелым. Ванька широко раскрыл рот и пронзительно заорал на весь луг:

– Глянь-ка, Миколка, глянь-ка! Волк твою Белянку дерет!

Ответный, еще более громкий и отчаянный вопль пронесся по лугу. Миколка весь затрепетал с головы до ног, как былинка под дуновением ветра. В его прекрасных черных глазах отразился ужас. Лицо мальчика стало белее мела. Испустив новый громкий крик, Миколка со всех ног ринулся к лесу, где паслось овечье стадо, вверенное его присмотру.

А мальчишки весело загоготали на разные голоса. Шутка им удалась вполне: они «надули» Миколку…

Глава IX Печальные мысли Миколки

Стадо, тихо позвякивая колокольчиками и пощипывая травку, мирно паслось на опушке леса. Любимая Миколкина овца, Белянка, гуляла тут же, с наслаждением лакомясь сочной травой. Миколка сразу понял, что никакого волка и не было, и что злые, бессердечные мальчишки хотели только хорошенько его напугать. Черные глазенки Миколки снова загорелись. Он сжал в кулаки свои маленькие, сильные загорелые руки и погрозил ими в ту сторону, где еще пестрели на лугу цветные рубашонки его постоянных врагов – мальчишек.

Потом он быстро подошел к Белянке, доверчиво потянувшейся к нему навстречу своей милой, тупой овечьей мордочкой с добрыми, глупыми глазами, и произнес ласково, заглянув в эти глаза и обняв Белянку:

– Беляночка моя!.. Добренькая… И вы все овечки да барашки мои милые! Одни вы у меня. Как есть одни вы да Кудлашка! Добрые вы мои, одни вы меня не обижаете, голубчики! Спасибо вам, родненькие… Ввек вас не забудет Миколка, право слово, не забудет никогда!

И мальчик прижал голову овцы к своему сильно бьющемуся сердцу…

Белянка доверчиво терлась о его грудь и руки и тихо, жалобно тянула свое неизменное: «Бэ! Бэ-бэ-бэ!» Она точно хотела сказать этим: «Не горюй, не тоскуй, маленький Миколка! Я с тобой, твой друг и приятель. Белянка с тобой».

И мальчику показалось, что он понял блеяние своей любимицы. Он крепко сжал кудрявую шею овцы и, закрыв глаза, опустился на траву рядом с ней. В тот же миг что-то неожиданно защекотало голую пятку Миколки, что-то шершавое и влажное прикоснулось к ней. Мальчик испуганно открыл глаза, оглянулся и вдруг тихо, радостно рассмеялся:

– Ты, Кудлашка? Ох и напугала же ты меня!

Черная, кудлатая, вполне оправдывающая свое прозвище собака с ласковым визгом отскочила от его ноги, около которой прилегла было тихохонько, и быстрым прыжком очутилась у груди своего друга.

Миколка ласкал Кудлашку, обнимал Белянку и чувствовал себя почти счастливым в эту минуту. Потом он прилег на мягкий мох, вскинул черные глаза к небу и стал думать: «Почему они не любят меня? За что обижают постоянно? Что я им сделал такого, что они дразнятся каженный день да прибить норовят? Неужто всем чужакам так горько на свете живется?»

Миколка был «чужак», то есть чужой мальчик, из другой деревни. Своя – Миколкина – деревня лежала за добрый десяток верст от этой… Здесь, в этой деревне, Миколка всего полтора года. Как это случилось, что он очутился здесь, Миколка помнит отлично. Помнит он свое детство, которое мирно и беззаботно протекало в той, своей, деревне. Помнит и невеселое, но ласковое, морщинистое лицо «мамки»… Мамка его любила крепко… Никогда не била… Кормила пирогами с маком по воскресеньям, покупала медовых пряников в базарные дни… Мамка была добрая. И Миколка ее тоже любил. Он горько плакал, когда она умерла. Мамку схоронили, поставили крест на ее могилке, на погосте… Тятька, и без того сердитый и суровый, сделался еще сердитее со дня мамкиных похорон, стал крепко скучать по мамке, стал пить водку с горя, а под пьяную руку бил Миколку… Вскоре и тятька помер, свезли и его на кладбище и схоронили подле жены.

Теперь круглым сиротой остался Миколка. Один на свете… Собрались мужики со всей деревни и решили так: кормить Миколку даром нельзя, у самих ребят куча. Надо отдать Миколку в соседнюю деревню в пастушки – овец пасти. Там требуется такой пастух. В соседней деревне живет к тому же одиноким бобылем отставной солдат Михей. У него изба большая. Больно велика для одного, Михей может взять к себе и Миколку заместо сына. Кормить же Миколку будет деревня – за то, что он станет пасти овец.

Так и порешили.

Миколка поселился у Михея в избе, стал пасти баранов и овечек. Михей был злой мужик и под горячую руку частенько колотил Миколку за всякий пустяк. Ребятишки не любили Миколку. Они чувствовали, что он был какой-то особенный, гордый, серьезный, не лгал никогда, не бранился – не им чета. Миколка тоже не любил ребятишек. Любил он только свое стадо, Кудлашку мохнатую, любил поднебесную высь голубую, лесную чащу любил… Радостно и любо ему было лежать так одному на зеленом мху, на мягкой мураве[11]. Колокольчики овец звучат так серебристо и красиво… В лесу медом пахнет, диким левкоем, смолой… Птицы поют… Приветливо, звонко…

Под этот звон, под это пение чудится странное что-то Миколке… Всегда одно и то же чудится, постоянно все одна и та же картина представляется ему: будто лежит он в белой мягкой постельке, будто пуховые перинки под ним, а голубое стеганое одеяльце его накрывает… И откуда взялись только перинка эта и это одеяльце? Где он, деревенский парнишка, мог видеть все это?… Но не только перинка да одеяльце чудились Миколке. Словно в облаке, тихо, неслышно приближается к нему женщина, молодая, прекрасная, с темными ласковыми глазами, с руками мягкими и нежными, гораздо более нежными, нежели шерсть на спине его Белянки. Женщина эта склоняется над ним, гладит его волосы своими нежными руками, целует его глаза, щеки и тихо поет…

И голос у нее нежный, нежный… «Должно быть, у ангелов Божьих на небе бывают такие голоса!» – думается Миколке, и сладко-сладко становится у него на душе… Сердечко мальчика так и замирает в груди… И любит он бесконечно и голос этот сладкий и нежный, и руки эти мягкие, и печальные кроткие глаза, с такой любовью и лаской устремленные на него, Миколку.

Кто эта женщина, которую он часто видит, точно во сне, Миколка не знает, но он чувствует какую-то особенную радость, когда она является в его мечтах. Иногда ему кажется, что он когда-то, давно-давно, бывал с ней постоянно, и что она все время ласкала, лелеяла его и пела ему ту же сладкую песню… И сейчас он слышит эту песню, нежную и чудную, как дыханье ветерка:

Утро синеет лучистое
В пышном уборе своем,
Солнце встает золотистое
Там, за зеленым холмом.

Небо безбрежное, ясное
Светится там высоко,
Но и во время ненастное
В сердце светло и легко!

Ты мое солнышко жаркое,
Ты мой серебряный луч,
Утро весеннее яркое,
Ясное утро без туч!

Мальчик мой, крошка прелестная,
О, как люблю тебя я!
Пташка моя поднебесная,
Радость, утеха моя!..

И видит Миколка, точно во сне, как печальные глаза сияют, как белые мягкие руки нежно касаются его, Миколки…

– Милый мой, хороший мой, родной мой мальчик! – шепчет белая женщина, лаская золотистые волосы маленького пастушонка.

И сердце мальчика наполняется сладкой тоской, глаза невольно закрываются… Тихий сон сковывает его тело, с головы до ног…

– Бэ-бэ-бэ! – громким, отчаянным блеянием пронеслось по лесу. – Бэ-бэ-бэ!

– Гав-гав! – оглушительным лаем залилась Кудлашка.

– Что это? – Миколка в ужасе открыл глаза… Сердце так и упало… Холодный пот разом проступил на лбу. – Господи помилуй!