Степан Мазур - Вектор Пути.

• Название: Вектор Пути.
• Автор: Степан Мазур
• Жанр: Фэнтези

Друзья и обстоятельства выдворяют Скорпиона из тайги, чтобы продолжить борьбу за будущее человечества. Разросшейся структуре и Совету нужен лидер. Слишком много факторов желает стать определяющими и Антисистема не может смириться с их влиянием.

Мир стремительно идёт к точке бифуркации. Каким будет переходный период — зависит от каждого.

---

— Ты после каждой командировки спрашиваешь. Каждый раз отвечаю: через два месяца, после защиты диплома…

— Прости, память короткая.

— Это коротковременная то? А такое событие в долговременную не можешь отложить?

Сёма попытался улыбнуться, но вновь ощутил, как голову берёт в тиски. Чёрное облако постепенно стало захватывать сознание, отодвигая всё приятное на второй план. Слабость полилась по телу. Но не та, приятная, после любовных ласк, а другая, холодная и чужая.

Стиснув зубы, попытался заставить её уйти.

«Только не сейчас. Только не при ней. НЕТ!»

Открыл глаза. Маша вновь нависла над ним. Лицо тревожное, что-то почувствовала, прочла в глазах. Всё видит, всё ощущает.

Это лицо можно сделать безучастным, запретить мускулам выдавать те эмоции, которые ощущаешь на самом деле. Это месяцы тренировок мимикрии, оточенные до блеска. Это не сложно. Но глаза так быстро менять настрой не в состоянии.

— Сёма, тебя точно отправили в отпуск? — Осторожно начала Мария.

— Да, — честно признался Сёма.

— Тогда скажи мне, что он не медицинский, — потребовала любимая.

Блондин ненароком отвёл взгляд, буркнул:

— Все отпуска в какой-то степени медицинские…

— В глаза смотреть!

Прикусив губу, Сёма вернул взор во власть её очей.

— Ну… мне что-то нездоровится с последнего задания. На солнце вроде как на море перегрелся. Ох уж мне эти тёплые моря…

— Тебе нездоровится только в том случае, если прошит пулемётной очередью крест на крест.

— У-у, садистка. Любимая девушка не должна так говорить.

— Сёма, — она взяла прядь рукой, перебрала меж пальцев. — Расскажи мне. Всё расскажи. От любимой девушки ничего не скроешь. Всё равно же узнаю.

Глаза просящие, требовательные, губы стянуты в строгую линию.

«Переживает… Проклятый Меченый, откуда ты свалился? Я не могу её покинуть! Это сильнее меня!».

— Родная моя, я буду в порядке, если…

Взгляд Марии стал ещё пристальнее. Ловит каждое слово. Только глаза наливаются влагой. Женский козырь.

— …если верну Скорпиона, — продолжил Сёма, взвешивая каждое слово. — Он… должен помочь. Да, он поможет. Брат любит сложные ситуации. Мы же живём в последние годы только в двух режимах. Это «тяжёлый» и «очень тяжёлый». Есть ещё «невозможный», но от него потихоньку отказываемся. Так кому ещё помочь, как не ему? Брат, он…

— Сёма… — Маша прижалась, обхватывая за шею. — Так вытащи его… Это… Это очень важно, понимаешь?

«Важно выжить или заставить вернуться? Что-то в её слезах есть ещё», — подумал Сёма.

— Конечно. Конечно, любимая. Вытащу, верну, вразумлю и даже отшлёпаю, но только ради тебя, — поспешно забормотал Леопард, покрывая взволнованное личико поспешными поцелуями, но сам постепенно сконцентрировался на мысле-сфере, расширил, обхватывая теплом любимую, и… увидел.

Этот крошечный зарод жизни, недоверчиво ответивший на тепло и принявший его, как должное, поселился в ней. Сёма послал ему внутреннюю улыбку и заверил, что мир, в котором ему суждено родиться, ждёт его. Защита и любовь будут ему обеспечены. Без тревог и печалей. Только на глаза навернулись слёзы — у них будет ребёнок. И это в тот момент, когда над головой висит древнее проклятье. Неужели тот самый невозможный режим жизни пришёл?

«Проклятье или не проклятье, я выживу! Кто бы что ни говорил, я буду жить!», — твёрдо решил для себя Леопард.

— Маша…

— Что?

«Хм, а ведь она ещё и сама не знает».

— Я люблю тебя. Я… выживу. Отпусти в тайгу. Пара дней там и я буду сиять здоровьем. Отпустишь?

— Я тебя никогда и не держала, — поспешно отстранилась Маша, делая какие-то одной ей ведомые выводы.

Любимая поднялась и зашлёпала по паркету босыми ногами по коридору, свернула в ванную. Послышался плеск воды из открытых кранов.

Сёма взял с тумбочки ручку, нашарил в выдвигашке листик бумаги и поспешно застрочил:

…Родная моя, у нас будет ребёнок. Он уже в тебе. Третья-четвёртая неделя. Сделай тесты, сходи к гинекологу, если не веришь. Я не мог ошибиться. Только не делай УЗИ, оно портит ребёнку здоровье, влияет на ДНК. Вернусь — купим кольца, и я всё-таки заставлю тебя пройтись по бутикам, подбирая платье. На руках понесу. Целую, скоро вернусь…

Сёма за две минуты оделся и подготовил себя к выходу. Ещё через минуту едва слышно хлопнула входная дверь.

Маша, выйдя из душа, вновь ощутила пустую квартиру. И что толку, что она элитная и в центре города, рядом с институтом? Какой с этого прок, если ей приходится снова находиться в ней одной?

* * * Дмитрий. Россия. Космодром «Свободный».

Вся мировая общественность приникла к экранам многочисленных телевизоров, мониторов, проекторов. Трансляция шла по всей планете. Очередной полёт с людьми на борту до Марса, как-никак. Предтеча, первая ласточка к колонизации. Первый шажок с решению вопроса перенаселения.

Научно-конструкторский корпус космодрома Свободный с особым интересом посматривал на огромные кинескопы. На одних в разных ракурсах прямой трансляцией крупнейших телекомпаний из Майами с мыса Канаверал шёл волнующий репортаж о подготовке к запуску первого пилотируемого корабля с тремя астронавтами на борту.

На других экранах передавались шпионские съёмки центра управления полётом, крупные планы самого корабля, схемы, добытые антисистемниками. Разведка структуры работала превосходно.

Дмитрий, как и весь свой подручный состав, смотрел пристально, молча, к комментариям не прислушивался. Зубы на нервной почве грызли губы. Мало того, что шелушатся от нехватки витаминов, которых некогда принимать, а чаще просто забываешь, так ещё и стресс.

Снова этот проклятый стресс!

Годы Перестройки, Смута воинственных девяностых, гламурно-транжирные годы рыночного безумия, периодические кризисы, всё это отбросило освоение космоса родиной. Пока разбирались что к чему, время шло.

А время не прощает ошибок.

Не сразу взялись за восстановление космических программ, а когда взялись вплотную, форсированной бешенной гонки не хватило, чтобы догнать юсу. Скудное финансирование, забытые, стареющие кадры, организация работ — всё летело в трубу десятки лет. И что теперь, за несколько лет нужно было сделать чудо? Но народ-то остался прежним и в чудеса верить разучился, пусть даже из этого народа выжаты все стремящиеся вверх сливки научно-технического гения. Всё равно семи лет существования Антисистемы не хватило, чтобы догнать и перегнать. Корабль, стоящий в ангаре, был готов лишь на пятьдесят девять процентов. Пусть и превосходил по характеристикам тот, который запустили почти в два с половиной раза, а двигатели были построены на иных концепций физико-математических законов. Но кому какое до этого дело, если мир помнит только первых?

Дмитрий ругался про себя и с горя пил коньяк. На сегодня устроил всем выходной день. Но маньяки до космоса домой не спешили. Грустные лица, печальные глаза. Все здесь. Конечно, общечеловеческая победа, но сами-то.

«Могли бы и сами, чёрт бы всех побрал! А эти додумались же лететь на красную планету на жалком подобии жестяной банки, которую во всю восхваляют с десятков экранов. Запчасти отваливаются ещё на старте, никакого запаса прочности. Сколько раз откладывали полёт? Это всё равно, что на запряжённой в плуг лошади путешествовать вокруг Земли. «Клуб» особо не вкладывал ресурсов в освоение космоса и дальнейшие колонизации. Их всё устраивало и на Земле, где под контролем почти девяносто процентов всего происходящего в мире. И пусть НАСА получала десятки, сотни миллиардов, но ведь столько же вкладывали и в разработку нового стирального порошка, духов, автомобилей, сверх вкусных чипсов, сверх удобных сидений для унитазов, во все сферы тотального потребления, бессмысленный профессиональный спорт с бесконечными кубками, турнирами, первенствами, где добывался один лишь престиж и соревновались фармакологические компании и, конечно же, в новые системы вооружения, способные уже не десятки, но сотни раз уничтожить хрупкий, чуткий до агрессии мир. Без бряцанья оружием и замерами, у кого длиннее дуло автомата, и где миру надо воевать, юса давно была бы уничтожена реваншем за спонсирование Первой Мировой, Второй Мировой, развал культур, передел стран, используемых как полигоны для опытов, свержения режимов, смены идеологий, деформации концепций», — вновь и вновь вертелось в голове.

Дмитрий Александрович чуть пригубил коньяка. Поморщился. Пить не любил и не пил никогда. И маленькая бутылочка в кармане халата и рюмка в другом были скорее знаком траура, флагом скорби для сотрудников. Каждый, косо посматривая, отмечал с хмурой улыбкой, что рюмка шефа за несколько часов стояния на столе опустела едва ли на пол пальца…