Шахразада - Тайна наложницы

• Название: Тайна наложницы
• Автор: Шахразада
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-2794-4

Наследник багдадского халифа Гарун красив и умен, и во всем многочисленном гареме своего отца он не мог найти себе ровню, пока его взгляд не остановился на Ананке! Но очень скоро эта женщина, разбудившая в нем любовь плотскую и духовную, растаяла, словно прекрасное видение…

---

– О чем ты столь печально вздыхаешь, добрая моя матушка?

– Печально, мальчик? О нет, скорее я просто грущу, вспоминая свои детские годы. Но не печалюсь – ведь ты же рядом со мной!

Гарун улыбнулся матери. Ей, стройной и нежной, нельзя было дать ее лет, она более походила на его, Гаруна, старшую сестру, ибо мать и сын, совершенно разные, необыкновенно походили друг на друга. И серыми глазами, что напоминали о франкских предках Гаруна, и белой кожей, и черными как смоль волосами.

– Сейчас, мой мальчик, я вспомнила те дни, когда мой старший брат вернулся из долгого похода в сказочную страну Хинд. Он рассказал множество преданий, вспомнил уйму легенд, но они… как бы сказать… не затронули моей души. И лишь одну историю, историю великой любви, похожей более на сказку, я готова была слушать вновь и вновь. А сейчас, глядя на золотое сияние заката, я в который уж раз вспомнила белоснежные стены мавзолея Мумтаз-Махал… Брат говорил, что они столь белы, будто во всякую пору года их укрывает слой снега…

– Расскажи мне о нем, матушка…

– Должно быть, ты и сам слышал об этом изумительном сооружении. Думаю, что в сотне свитков описан и его мрамор, и его неповторимая красота, а также и его предназначение. Это раоза, сиречь гробница жены великого Шах-Джахана, прекрасной Арджуманд. Она была дочерью министра Джангира и более известна под титулами Мумтаз-Махал, то есть «Избранница Дворца», или Тадж-Махал – «Венец Дворца». История проста: самый могущественный из Великих Моголов, Шах-Джахан, любил свою супругу, дня не мог прожить без нее. И потому решил выстроить великолепную раозу, дабы восславить свою жену и установить неповторимый памятник на ее могиле. Мумтаз-Махал умерла при рождении четырнадцатого ребенка. Опечаленный Шах-Джахан пожелал возвеличить память о ней и выстроил прекрасный белостенный мавзолей. Мечтал он, что потом, когда и ему самому уже будут видны берега Реки вечности, благодарные сыновья выстроят рядом и его раозу, абсолютно черную… Увы, мечтам этим так и не удалось сбыться. Хотя, говорят, если солнце садится в облака, виден этот самый, второй мавзолей, именно такой, как и мечталось последнему Великому Моголу, – непроницаемо черная копия белоснежного…

Марджана умолкла. Глаза ее были устремлены вдаль. Гарун же, завороженный прекрасной легендой, не видел ничего вокруг, ибо перед его взором уже вставали белые стены, отражаясь в воде… Темно-серые облака окутали горизонт, в них уже почти исчезло безжалостное дневное светило, а по другую сторону реки вознеслись ввысь черные стены двойника белого сооружения…

«Аллах всесильный, сколь это прекрасно! Должно быть, лишь немногим дано узреть сие поистине сказочное зрелище…»

И тут Гарун, уже поверивший в существование двух зданий-близнецов, очнулся. Ибо о втором Мумтаз-Махале молчали и летописи, и дневники путешественников…

– Матушка, но второй же мавзолей так и не был сооружен…

– О да, мой друг. Это так. Летописи молчат. Но отчего же его видят те, чье сердце не успело зачерстветь?

Вот так в руки Гаруна, будущего великого халифа, легла легенда. Та самая, что изменила весь ход его жизни, превратив будущее юноши из предсказуемого в поистине сказочное.

Гарун рос вполне здравомыслящим юношей. Он не верил в сказки, не боялся появления чудовищ, ибо знал, что не бывает под рукой Аллаха всемилостивого и милосердного ничего подобного. Однако эта история, с виду такая простая и в то же время столь же чарующая, поколебала здравомыслие наследника.

– Его нет, однако его видят… Почему?

Этот вопрос оставался без ответа. И тогда Гарун решил, что если уж он собрался в странствие за легендами, то почему бы не отправиться сначала туда, в жаркое сердце страны Хинд, чтобы самому убедиться в том, что рядом с белым Тадж-Махалом, памятником великой любви, не стоит его черный собрат.

– Увы, мальчик, это мало похоже на легенду, – вынужден был согласиться первый советник дивана, к которому обратился Гарун. – Однако история все же таит в себе некую загадку. И, думаю, разгадка сделает честь любому…

– Да будет так!

Тем же вечером Гарун отдал необходимые распоряжения. И вот наконец экспедиция покинула городские стены, дабы проверить, сколь правдива легенда.

Дневные переходы сменялись ночными привалами. Дни складывались в недели, сухая жара пустыни переходила во влажную жару тропиков. Изнывали неутомимые верблюды, томились люди. Не унывал лишь Гарун. Его гнало вперед любопытство. Однако путь все продолжался, а до великого Дели было по-прежнему далеко.

– Должно быть, мы заплутали, – сказал как-то вечером Умар, сподвижник Гаруна. Чуть старше наследника престола и намного тучнее его, был Умар невысок ростом и мнил себя подлинным мудрецом. Насколько он умен, Гарун толком не знал, но ведал, что Умар воистину сказочно хитер, умеет найти выход в любой ситуации и дорогу к сердцу любого.

Одним словом, Умар был законченным пройдохой и потому более многих иных подходил на роль будущего визиря.

– Ох, Умар, но как же мы могли заплутать на дороге, которая изъезжена, исхожена и описана путешественниками тысячи раз?

Умар только пожимал плечами. И в самом деле, дорога была более чем исхожена и стократно описана. Стены Дели должны были еще третьего дня появиться на горизонте, однако вокруг расстилались рыжие, пропыленные долины, перемежаемые темными кущами манговых деревьев вокруг храмов, да виднелись изредка крошечные глиняные кубики деревенских домов.

Первая загадка не замедлила появиться. И разгадывать ее можно было бы бесконечно долго, однако деньги, это великое изобретение финикийцев, и здесь оказались более чем кстати: уже к вечеру Умар беседовал с очень худым, словно высохшим, печальным проводником в непременных белых дхоти. Он назвался хадимом-хранителем, однако имени своего открывать не стал.

– Тот, кто становится хранителем, теряет имя, теряет семью, теряет все. Отныне у него есть одна цель: охранять Врата от любопытных, которые могут нанести вред хрупкому Равновесию.

– Какие Врата, уважаемый? Равновесие чего?

Хадим покачал головой в чалме, некогда белой, а сейчас серо-рыжей, и ответил:

– Врата вы увидите завтра на рассвете. А о Равновесии знать странникам незачем, достаточно и того, что они услышат о нем.

– Подобные речи могут стоить тебе жизни, глупец!

Хадим пожал плечами.

– Все люди смертны. Но вы же не захотите найти свою кончину здесь, посреди высохшей равнины, верно? Если я не проведу вас через Врата, вы не достигнете цели своего странствия, а если закрою первый придел Врат, вы не сможете вернуться домой… Так что выбирайте, что для вас важнее, наказать наглеца или продолжить странствие.

– Прости моего слугу, уважаемый. – Гарун поклонился так низко, как только мог. – Он устал в дороге и мечтает продолжить путь. А потому не всегда может сдерживать свои чувства.

– Я не обижен, повелитель. А слуга твой… Что ж, он просто усталый слуга, сколь бы мудрым ни считал себя сам. Его служба впереди. И его возвышение, и его падение. Сейчас он лишь глупый толстый мальчишка. А потому гневаться на него может лишь такой же мальчишка. Я же стар и видел многое в этом мире и по эту сторону Врат, и по ту. Таких, как он, много. Таких же, как ты, совсем мало. Твоя судьба лежит через множество Врат, и мои лишь первые.

Гарун не без страха взглянул в глаза хадима, непроницаемо темные, страшные.

– Ты видишь мою судьбу? Можешь раскрыть, что ждет меня в будущем?

– Вижу, повелитель. Но раскрыть не могу, ибо это лишь образы. Раскрытие тайны грядущего навсегда меняет это самое грядущее. А потому удовлетворись лишь знанием того, что множество Врат есть множество лет. Тебе уготована великая судьба.

– Но ты же не сказал повелителю ничего нового, глупец! – Обида на «слугу» была отчетливо слышна в голосе Умара.

– У тебя, толстяк, – со злостью ответил проводник, – впереди нет более Врат… да и судьбу твою столь далеко, как у повелителя, я не вижу…

Гарун отчетливо расслышал в словах хадима простую детскую фразу «сам дурак». И улыбнулся.

– Да будет так, почтенный. Завтра поутру нам раскроются Врата. Но что будет дальше?

– Ты увидишь то, зачем пришел, – хадим пожал плечами.

– А потом? Что будет после этого?

– Ты примешь свою судьбу… Или не примешь оную.

– Но сможем ли мы вернуться обратно?

– Захотите ли вы вернуться, повелитель… Так следовало бы спросить. Однако если тебя интересует, открою ли я тебе Врата еще раз, дабы ты вернулся… Да, открою. Если ты пожелаешь вернуться.

– Благодарю тебя, почтенный!

Хадим кивнул. Лицо его стало неподвижным, похожим на маску или на лик древнего идола. Сумерки сгущались, огонек костра мог осветить уже лишь малую часть бесконечной тьмы.