Георгий Гуревич - Рождение шестого океана

• Название: Рождение шестого океана
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: Профтехиздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1960

Научно-фантастический роман о советских энергетиках. Одно из классических произведений советской научной фантастики 50-х - инженерные победы, преимущества социалистического строя, проклятые империалисты... Интересные научно.технические  идеи, политически все в рамках тогдашних веяний - капиталисты, конечно, за деньги готовы на любое преступление, но даже и они в конце концов оценят преимущества мирного сосуществования. Короче, все как положено....

---

И все увидели, как начали розоветь неестественно бледное лицо и синеватый кончик носа. А еще через минуту вздрогнули губы, напряглись мышцы шеи, словно Валентин хотел глотнуть. Приоткрытым ртом он втягивал воздух.

... Странные вещи творятся с Валентином: он лежит на столе без дыхания, но живой, и жизнью его заведует никелированный аппарат с двумя поршнями, большим и маленьким, механическое электросердце системы профессора Бокова.

В организме человека сердце занимает особое место. Это единственный из внутренних органов, у которого ткани такие же, как у мускулов. Подобно мускулам, сердце выполняет главным образом механическую работу — сжимается и разжимается. Именно поэтому создать искусственное сердце заметно легче, чем искусственный желудок или печень.

По существу сердце — насос, даже двойной насос. Одна половина гонит испорченную кровь в легкие для очистки, другая — чистую кровь в организм для питания клеток и тканей.

Электросердце профессора Бокова представляло собой тоже двойной насос, который черпал кровь и глюкозу из специального резервуара.

Но, хотя многие машины сложнее сердца, сердце превосходит любую машину своей прочностью и работоспособностью. Ни одна металлическая машина не способна работать беспрерывно десятки лет без чистки, смазки, без остановки для ремонта, делая зимой и летом, днем и ночью около восьмидесяти движений в минуту. Поэтому блестящее, красивое на взгляд, металлическое электросердце осуществляло вспомогательную задачу — поддерживать жизнь, прежде всего, жизнь мозга, пока не возьмется за работу отдохнувшее, починенное сердце Валентина.

В помощь искусственному сердцу работали и искусственные легкие. Они были устроены очень просто. В большую стеклянную банку сверху поступала отработанная кровь, а снизу вдувался кислород. Стекая по кислородной пене, темная кровь очищалась, становилась светло-красной, обогащалась кислородом, а потом металлическое сердце всасывало ее из стеклянных легких и направляло в аорту.

Аппараты вернули жизнь Валентину, и Кудинова получила передышку. Она могла, не торопясь, починить сердце, зашить его и вложить в грудную клетку.  

Но зашитое сердце не шевелилось, хотя сквозь него беспрерывно текла свежая кровь. Можно было подумать, что оно нарочно дожидалось, пока явится Кудинова, и, истратив последние силы, остановилось, сложило с себя ответственность за жизнь Валентина, передало ее врачу.

А в распоряжении Кудиновой были те же самые противоречивые средства: либо возбуждение сердца — нагнетание крови, массаж, адреналин, либо полный покой в надежде на то, что предоставленное самому себе сердце, отдохнув, начнет сокращаться.

Но через сколько минут начнет? Кудинова знала: это может случиться не скоро. Бывали операции, когда сердце оживало через час. В опытах с животными — еще позже.

«Неужели целый час я буду с тревогой глядеть на сердце и гадать: оживет или не оживет? » — подумала Кудинова.

И все же она начала с лечения покоем. Всегда лучше, если организм справляется с бедой самостоятельно. Пятнадцать минут она ожидала,

держа на весу руки в окровавленных перчатках и поглядывая то на часы, то на сердце. Но сердце бездействовало.

Кудинова применила массаж... Без успеха... Адреналин — впустую...

Крайнее средство — электрический разряд... Никакого результата.

Еще двадцать минут полного покоя... Сердце лежало неподвижно...

Все чаще слышались сдержанные вздохи врачей. Они понимали Кудинову, сочувствовали ей. Больной, очевидно, безнадежен, но, несмотря ни на что, врач обязан снова и снова пытаться спасти его теми же не оправдавшими себя средствами. И все ниже опускал голову добродушный дежурный врач, которому предстояло утешать Сергея..

Кудинова выглядела деловито-спокойной, но в душе ее все кипело. Какая нелепая беспомощность! Упрямое сердце отказывается жить, а она не может заставить его работать, не умеет пустить в ход.

... Уже прошел час, начинается второй... Валентин дышит, лицо его порозовело. Но все это держится на механическом насосе. А в насосе кровь разрушается постепенно, все время нужно добавлять новые и новые порции. Чтобы поддерживать жизнь Валентина в течение суток, надо влить в насос полсотни стаканов — кровь пятидесяти доноров. И кроме того, насос — это машина, не столь безупречная, как сердце. Вот и сейчас в нем слышится какой-то присвист. Надо бы остановить, показать технику. Но это значит остановить жизнь Валентина...

Адреналин! Массаж! Повысить давление!

При повышенном давлении проступает кровь. Значит хирургия не помогла, остались разрывы внутри тканей.

Но тогда не остается ничего, кроме...

Кудинова берет в руки стеклянную банку, где бьется чужое сердце — единственное сердце, которое бьется спокойно и бесстрастно в этой комнате...

— В сердце больного необратимые изменения, — говорит Кудинова вслух. — Оно нежизнеспособно. В таких случаях показан радикальный метод профессора Бокова — замена испорченного сердца чужим, здоровым. Я считаю, что это единственный выход.

Единственный и, к сожалению, самый опасный. Ведь Валентин был ранен в грудь, рана еще должна зажить. Оперируя, Кудинова вскрыла грудную клетку — нанесла еще несколько ран. Перерезаны сосуды — это травма, вливание чужой крови — тоже травма. Чтобы спасти человека, врач вынужден добавлять все новые и новые повреждения. Пересаживая чужое сердце, Кудинова нанесет еще несколько ран, и самое главное: сердце должно еще прижиться. Именно это не получалось у всех хирургов до Бокова. Организм воспринимал чужое сердце, как комок бактерий, и, собравшись с силами, рассасывал его. Значит, после операции предстоит большая работа по сближению белков. Организм Валентина должен перестроить чужое сердце, понемногу заменить в нем чужеродные белки своими. Это связано с кропотливым лечением, с ежедневными уколами в сердце, с новыми ранами.

Но прежнее сердце Валентина не хочет работать. Иного выхода нет.

Много путей связывают сердце с организмом: аорта, которая несет кровь из сердца; полые вены, несущие кровь к сердцу; легочные вены и артерии, связывающие сердце с легкими; вены и артерии, снабжающие кровью сердечные мышцы, и наконец два главных нерва, не считая второстепенных. Один — ускоряющий работу сердца при волнении, другой — замедляющий. Все эти важные пути Кудинова должна была восстановить, чтобы связать организм Валентина с его новым сердцем. В сущности надо было сделать несколько сложных операций. Из них самой опасной была первая — сращивание аорты.

... Чужое сердце хорошо улеглось в груди Валентина; лишь когда Кудинова брала его в руки, оно на секунду замерло, как бы испугалось. Но, чтобы соединить это сердце с аортой Валентина, нужно было на полминуты прекратить движение крови — лишить питания и сердце и мозг. Кудинова уложилась в срок, применив аппарат для сшивания сосудов. Ей не нужно было работать иголкой и ниткой, а только вложить кончики сосудов в аппарат, нажать рукоятку — и металлические скобки прочно соединяли разрезанные сосуды.

Так, один за другим, прошли все этапы операции, в том числе самый сложный — соединение нервов. Впрочем, в отличие от сосудов, которые включались в работу сразу, нервы должны были еще срастаться много недель.

Все это заняло около трех часов. Уже в начале четвертого, бросив последний взгляд на ровно бьющееся сердце, Кудинова закрыла грудь тем же лоскутом кожи. Самое страшное позади. Она чувствовала себя неимоверно усталой. У нее дрожали руки и колени. Очень хотелось присесть, хотя бы на минутку...

Но вот, наконец, шов наложен. Сестра прикладывает марлевую наклейку на желтую кожу.

Валентин лежит с полузакрытыми глазами, дышит еле-еле, но лицо у него розовое, потому что его второе сердце работает отлично, усердно гонит кровь по сшитым венам и артериям.

Кудинова в изнеможении садится на стул.

— Будет жить, — говорит она усталым голосом. — Теперь главное — сон. Пусть спит двадцать часов в сутки. Старайтесь не давать снотворных. Темнота, тишина, черные занавески, ковер на полу. Никаких впечатлений, никаких разговоров — сон, сон, сон...

Говоря о сне, она прикрывает веки. У нее слипаются глаза. Врачи жмут ей руку, но она не слышит поздравлений. Больше всего ей хочется спать.

Сестра бережно и почтительно ведет ее под руку в комнату дежурного. А вокруг толпятся мезенские медики:

— Мария Васильевна, вы должны сделать доклад об этой операции!

— Каким образом вы сохраняете сердца?

— Можно ли выписывать их от вас?

— Сколько лет можно прожить со вторым сердцем?

И Кудинова отвечает всем сразу:

— Доклад я прочту. О сохранении сердец расскажу. Жить можно сколько угодно, как с нормальным сердцем. Выписывать от нас нельзя, мы сами получаем из клиник. Правда, один изобретатель обещает изготовлять заводские сердца — металлические или пластмассовые с гарантией на два года. Такие сердца были бы доступны всем. Но мы не знаем, сумеет ли он связать свои аппараты с живыми нервами. Пока это только проект, мечта.