Сергей Рузер - Иудаизм и христианство в израильских гуманитарных исследованиях модели интеракции

• Название: Иудаизм и христианство в израильских гуманитарных исследованиях модели интеракции
• Автор: Сергей Рузер
• Жанр: Философия
• Год: 1999

---

Другой важной темой в проблематике взаимоотношений евреев и христиан в первые века новой эры является история течений иудео-христианского толка, т.е. групп, не принявших переориентацию христианства на проповедь, обращенную к неевреям, и постепенный отказ от ряда основных элементов религиозной практики иудаизма (обрезание, суббота, диетарные законы). Судя по всему, было несколько такого рода направлений/группировок, сохранявших свое отдельное от Церкви существование по крайней мере до 4-го века н.э. Заметим, что маргинальным положение иудео-христианских групп стало далеко не сразу; речь идет о длительном процессе, в результате которого маргинальной становится группа, когда-то, в самом начале, бывшая доминантной. Именно поэтому есть исследователи, которые полагают, что некоторые специфические традиции, характерные для иудео-христианских «раскольников», могут восходить к первохристианской общине — до того, как она утратила свой еврейский характер.

В этой связи следует упомянуть ныне покойного Шломо Пинеса, ученого чрезвычайно широкого диапазона, известного работами в таких областях как иранистика, арабская и еврейская филология и философия (классическим стал его аннотированный английский перевод «Наставника колеблющихся» Маймонида[18]) и сравнительное религиоведение.[19] Целый ряд его исследований касается темы иудео-христианства.[20]

В течение многих лет Ш. Пинес вел в Иерусалиме знаменитый «пятничный» семинар, тема которого может быть обозначена как «Евреи, христиане, иудео-христиане и др.» На семинаре обсуждались тексты на разных языках, относящиеся к поздней античности и Средневековью и предположительно сохранившие следы иудео-христианских традиций.[21] В работе семинара принимал участие целый ряд видных иерусалимских исследователей, специализирующихся в самых различных областях иудаики, филологии и религиоведения. По-видимому, влиянию Пинеса следует приписать то, что некоторые из них внесли впоследствии вклад в разработку темы, не связанной непосредственно с узкой областью их научных интересов. Так, бурные споры вызвала в свое время статья Иехуды Либеса — одного из наиболее видных исследователей еврейской мистики поколения «после Гершома Шолема» — о возможном иудео-христианском происхождении 15-го благословения молитвы Амида.[22]

И. Либес больше не возвращался к этой теме, но за последние годы появился ряд работ других израильских исследователей, в которых ставится вопрос о возможных контактах и взаимовлияниях представителей раввинистического иудаизма и христиан (в том числе и иудео-христиан) в конце первого — начале второго вв. н. э., т.е. в период становления новой богослужебной практики, призванной заполнить вакуум, образовавшийся в результате разрушения Второго храма. В дополнение к традиционной модели, где упор делался на заимствование (и дальнейшую модификацию) ранним христианством еврейских богослужебных форм, теперь обсуждается и дополнительная модель, которую можно назвать диалогичной: параллельное, в рамках полемики, формирование элементов, с одной стороны, раввинистического, а с другой — (иудео-) христианского богослужебных ритуалов. Исраэль Юваль, перевод статьи которого на другую тему должен появиться во 2-м номере «Вестника», считает, что именно эта «диалогичная» модель наиболее адекватно описывает становление ритуала еврейского Седера и текста пасхальной Аггады, с одной стороны, и ранне-христианской литургической практики — с другой.[23]

Помимо вопроса о еврейских параллелях (прототипах?) таких основополагающих христианских обрядов, как евхаристическая трапеза (и водное крещение,[24] в последние годы в Израиле активно обсуждаются возможные связи и взаимовлияния между двумя религиями в иной культовой сфере — в том, что касается почитания святых мест. Это направление исследований представлено публикуемой ниже статьей Эльханана Райнера.[25] Автор начинает с анализа средневековых документов, но конечной его целью является восстановление гораздо более ранних этапов процесса, в ходе которого сложились специфические — как еврейские, так и христианские — галилейские предания вокруг ряда расположенных в этом регионе мест, издревле пользовавшихся репутацией «святых». Согласно Э. Райнеру, в случае почитания святых мест, как и в ряде других случаев, древнейшим (и формообразующим!) пластом традиции оказываются специфические местные или региональные мифы, лишь на более поздней стадии абсорбирующие на уровне интерпретации библейские, раввинистические, евангельские, апокрифические и пр. предания. Отметим, что интеракция иудаизма и христианства в том, что касается почитания святых мест, не ограничивается первыми веками новой эры, но продолжает оставаться характерной и для более поздних времен: в том же сборнике, где недавно появился английский перевод статьи Райнера, другой израильский исследователь, Арье Кофски, анализирует интеракцию между еврейскими, христианскими и региональными традициями в процессе формирования — в византийский период — культа вокруг группы хевронских святынь, связанных с Авраамом.[26] Затрагивает эту тему и Ора Лимор в статье, перевод которой должен появиться в следующем номере «Вестника».

Итак, культ и ритуал в целом ряде случаев оказываются той сферой, в которой — в силу стабильности укоренившихся ритуальных жестов — продолжает осуществляется взаимодействие между иудаизмом и христианством даже после окончательного самоопределения последнего в качестве отдельного вероисповедания. Другим очевидным полем такого продолжающегося взаимодействия является экзегеза библейских текстов, принятых обеими религиями в качестве Священного Писания. Вопрос о возможных экзегетических контактах (включающих не только прямую и подспудную полемику, но и заимствования) между отцами Церкви и еврейскими знатоками Писания эпохи Талмуда начал интенсивно дебатироваться еще в прошлом веке.

Первоначальную стадию исследований в этой области характеризовало, как некоторые теперь полагают, излишнее воодушевление и поспешность в выявлении у христианских экзегетов бесчисленных «заимствований» из раввинистических традиций. С течением времени поспешность уступила место сугубой осторожности; гораздо больше внимания стало уделяться возможным «внутрихристианским» каналам передачи традиции, а также возможности независимого воспроизведения сходных экзегетических схем.[27] Ныне предпринимаются попытки преодоления крайностей двух предыдущих этапов и создания более взвешенной картины. Своеобразным предварительным итогом этой новой стадии обсуждения проблемы может служить недавно вышедшая книга израильского исследователя Марка Хиршмана, анализирующая явные и неявные связи между раввинистической и христианской экзегезой периода поздней античности.[28]

Представляет сугубый интерес исследование возможных экзегетические контактов там, где вдобавок к общему корпусу толкуемых книг Св. Писания евреи и христиане оказываются связаны также общностью, или, по крайней мере, близостью языка. Такова ситуация в христианской литературе на сирийском языке (иначе: христианском арамейском), родственном языку Талмуда и мидрашей. В Израиле есть несколько исследователей, затрагивающих эту тему в своих работах. Недавно вышла в свет монография Иешайаху Маори о мидрашистских традициях в Пешитте, сирийском Таргуме Библии.[29] Однако, в целом приходится констатировать, что эта важная проблема требует дальнейшей разработки. Этой цели призван служить, в частности, действующий в последние годы при Иерусалимском университете семинар — т.н. Syriac Reading Group.[30]

Интеракция в области экзегезы зачастую принимает полемический характер, но полемика как таковая должна, по-видимому, рассматриваться как отдельный тип взаимодействия между иудаизмом и христианством — как в начальный, так и в последующие периоды сосуществования двух религий. Еврейская полемика с христианством в византийский период носит по большей части подспудный характер. Выявлению элементов такой подспудной полемики с христианством в классических мидрашах посвящены ряд исследований израильских ученых последних лет.[31] Появление же трактатов, в которых полемическая направленность открыто заявлена и с очевидностью является смысловым стержнем, отличает в рассматриваемый период в основном христианскую традицию. Эта тема также интенсивно разрабатывается израильскими специалистами.[32]

Выясняется, однако, что отношение тогдашнего христианства к современному ему иудаизму вовсе не сводится к тотальному полемическому отвержению. Как показывает недавняя работа Оры Лимор, перевод которой будет опубликован во 2-м номере «Вестника»,[33] ситуация тут носит амбивалентный характер: в целом ряде случаев не только еврейское Священное Писание, но и живая (устная?) еврейская традиция продолжает оставаться для христианского мира источником авторитета. Однако, зависимость эта принципиально отличается от той, что характеризовала первоначальный этап христианской истории. Зародившись в недрах палестинского еврейства, христианство испытало на первоначальном этапе своего существования влияние различных еврейских течений периода конца Второго храма, в т.ч. групп, близких по своим воззрениям кумранской общине (Флуссер). Затем, в первые несколько десятилетий после разрушения Храма, христианство формировалось параллельно раввинистическому изводу иудаизма в рамках полемического диалога с последним (Юваль). В период же, рассматриваемой Лимор, христианство, завершив процесс самоидентификации и размежевания с иудаизмом, заново определяет для себя параметры преемственности.