Тулепберген Каипбергенов - Письма на тот свет, дедушке

• Название: Письма на тот свет, дедушке
• Автор: Тулепберген Каипбергенов
• Жанр: Советская классическая проза

---

Дедушка, какие бы имена мудрецов я ни упоминал в своем письме и для подтверждения своих мыслей ни приводил их высказывания, которыми они старались при жизни уберечь современников от ошибок, ты постарайся разыскать их в раю и поздоровайся с ними. Не забудь также передать от имени своего внука, прикованного к больничной койке, каждому из них сердечный привет. Я же остаюсь все тем самым забывчивым, во многом непоследовательным твоим внуком. Помнишь, как ты ласкал меня при жизни, как хвалил, поддерживая в трудные минуты?.. Пожалуйста, продолжай. Это так мне необходимо, особенно сейчас. Когда ты был жив, я многие твои советы просто не замечал, оставался порой равнодушным к ним. Но ты про мои ошибки никому не говорил, даже мне... Ты их незаметно исправлял сам. И в этот раз, если я допущу какую-либо ошибку, или выскажу лишнее, или забуду что-то, постарайся исправить сам. Не дай краснеть мне перед потусторонними мудрецами. Ведь я, возможно, скоро сам приду к тебе...

Дедушка, в последние годы жизни ты часто печальный и уставший сидел на тахте. Размышлял о будущей смерти. В такие минуты я подбегал к тебе и говорил: «Дед! Ты должен еще жить долго!» А ты, прищурив слезящиеся глаза, отвечал: «Не надо, сынок... Все мои одногодки уже ушли в другой мир... Если и я не последую за ними, то скоро стану вызывать недовольство живых».

Сейчас, в больнице, и у меня появилось точно такое же чувство. Нынче в «другой мир» больше уходят молодые люди. Когда я встречаюсь с молодежью, у меня в последнее время почему-то постоянно возникает страх: «А может, им и не нужны мои рассуждения о жизни? Так же, как и я со своим „грузом лет и опыта“?» Но я прочь отгоняю эти мысли от себя, вспоминая пословицу адыгейского народа: «Страна, не имеющая хороших стариков, не может иметь и хорошей молодежи». Это успокаивает, и я стараюсь быть хорошим стариком. Ведь еще в древности Конфуций — пусть земля ему будет пухом! — говорил, что «лишь самые умные и самые глупые не могут изменяться». А я почему-то до сих пор ни в одну из этих групп не вхожу, но, тем не менее, успел состариться. А ты мне, Дедушка, все время многомудро подсказывал: «Мудрость человека всегда и во всех делах нуждается в помощи сохранившихся в памяти». Только теперь я стал опираться на свою память.

Иногда я удивлялся: откуда у тебя, Дедушка, столько знаний? Ведь ты был в действительности неграмотным. В молодости даже не научился читать по-арабски, а повзрослев, не смог выучиться новой азбуке[3].

«В молодости не смог учиться, потому что родители были бедными и больными, приходилось ухаживать за ними, а когда повзрослел — у самого появились дети, надо было зарабатывать на хлеб у бая, воспитывать их и ставить на ноги...» — говорил ты мне и всегда настаивал, чтобы я, первый твой внук, обязательно учился. И сделал для этого немало — советами и деньгами из мизерных своих сбережений. За это я перед тобой в неизмеримом долгу. В любой ситуации ты для меня был примером мудрости, знаний, добропорядочности. Ты знал великое множество сказок, легенд, преданий... Не знаю, сам ты их придумывал или слышал от кого-то, только меня интересовали не тайны возникновения этого фольклора, а привлекало их содержание, само действо, легкая запоминаемость.

Но было у нас, Дедушка, и такое, когда мы с тобой отчаянно спорили. И эти споры не доходили до ссоры. Обычно это происходило тогда, когда мы ходили косить пшеницу или просо... В часы иссушающего зноя мы отдыхали в тени старых турангилов[4], растущих обочь поля. Между нами начинались длинные и неторопливые беседы. И тогда ты очень сдержанно спрашивал обо всех моих школьных новостях, об отметках, знаниях. Я же, не чувствуя ничуть твою неграмотность, будто перед школьным учителем, отвечал на твои вопросы. Только разница была в том, что я находился не перед черной доской и смотрел не в класс, а на тебя. И добросовестно отвечал. Если говорить правду, то, чтобы полнее ответить на твои вопросы, я не только запоминал дополнения моего ответа учителем, но успевал, как бы перечитывать учебники еще раз. Ну а основной разговор у нас обычно велся о предметах истории и географии.

Помнишь, Дедушка, как ты однажды, не очень довольный моими знаниями по истории и географии, пришел к нам в школу? Зашел в учительскую, где между двумя звонками отдыхали учителя. Некоторые из них курили, другие закидывали под язык насвай[5]. Тогда ты и обратился к ним: «Милые мои! Как вы обучаете своих учеников? По логике вещей надо сначала изучить родной край, историю своего народа... Иначе как потом дети познают Вселенную? Ведь любой ребенок, не узнав хорошо родную маму, не поняв, не сможет полюбить ее... А ребенок, не полюбивший свою мать, как может оценить чужую?..»

Тогда учитель по истории и географии, недавний выпускник пединститута, объяснил тебе, что в учебниках нет данных об истории и географии Каракалпакстана. Поэтому они и не могут выходить за рамки учебных пособий... Между тем прозвенел звонок, и все устремились по своим классам. Только учитель истории и географии, возможно, из уважения к твоему возрасту немного задержался.

«Милый, знания ведь знакомят человека с неизвестным. Они являются тропинкой из узкого ущелья в большой простор. Сначала надо детей научить узнавать окружающее его пространство, историю возникновения каракалпаков, Аральского моря, Амударьи, Сырдарьи... Особенности родного края: где берут начало Каракумы, Кызылкумы, горы и плоскогорья... Только после этого расширится кругозор ребят, и они начнут интересоваться остальным, всем миром...» — успел досказать ты.

Учитель не стал переубеждать, слегка улыбнувшись, похлопал тебя по спине и, увлекая к двери, сказал: «Дедушка, кто бы что ни говорил, но мы не имеем права выходить за учебную программу».

Но ты, как заведенный, продолжал свое: «Для вас мировая история, оказывается, делится на два периода: первый — после 1917 года. А второй — до него. Вы всю историю народов пригладили и в таком виде подаете детям... Это неправильно! До этого человечество прожило тысячи и тысячи лет. Сколько было ханов, царей, богатырей. Мудрецов!.. А сколько раз рушился мир и вновь создавался...»

Учитель улыбнулся твоим словам и строго посмотрел на меня. Все это время я ходил за тобой и слушал разговор. Тогда ты, Дедушка, сказал: «Милый учитель, я не виню ни вас, ни внука. Просто, недовольный его знаниями, я сам заглянул к Вам». И добавил: «Если я буду делиться с ним своими знаниями, Вы не станете его ругать?» Учитель ответил: «Все, что он узнает от вас, пусть держит при себе... Пусть только не рассказывает одноклассникам». Ты ничего ему тогда не ответил. И не стал доказывать свою правоту в вышестоящих инстанциях. Но между нами — между тобой и мной — продолжались откровенные беседы. Я неустанно и заинтересованно продолжал слушать твои рассказы, легенды, притчи... Но и верен был данному учителю слову — все, что слышал от тебя, никому не рассказывать.

О многом я теперь, конечно, сожалею, но не без этого же...

Больница есть больница. Здоровые сюда не попадают. Есть ли на свете более благородная и тяжелая профессия, чем работа врачей? Они, не жалея себя, днем и ночью ухаживают за каждым больным. Стараются поговорить, успокоить, пошутить и внушить надежду. Должно быть, поэтому и больные встречают их с большим оптимизмом, устремив поблекшие глаза на каждое их движение...

Человечество во всем мире, по данным ученых, разговаривает на 2796 языках. Но несмотря на этот «языковой Вавилон», больные разных национальностей, попав в одну палату, очень скоро начинают понимать друг друга. Но, не дай Бог, если кто-то из них закроет глаза навеки, то в этой палате надолго сохраняется траур... Если задуматься о нашей планете с ее людьми, напоминающей одну больничную палату, какие только мысли не приходят на ум...

Простите, Дедушка, я что-то предался сентиментальным раздумьям.

Хотя воды Амударьи и Сырдарьи иссякли и Арал превратился в мертвое море, надежды народа на будущее еще не оборвались. Ходячие больные иногда выходят в коридор, а в солнечные дни — и на улицу. И люди в своих разговорах не только забывают про свои болезни, но и стараются, чтобы и другие забыли о них. Рассказывают интересные истории, легенды, небылицы.

Я лежал в очень тяжелом состоянии, ежедневно мне ставили капельницу. Эта процедура длилась по нескольку часов и требовала неотлучного присутствия медсестры. Но ведь я не один такой, рядом в соседних палатах тоже лежат больные, которым требуется помощь... К тому же в Каракалпакстане не хватает врачей, в два раза меньше, чем средний показатель на душу населения бывшего СССР. Но в нашей больнице существовали добрые традиции: из ходячих больных формировался состав добровольных «сиделок». Нет ничего тягостнее, чем сидеть и безмолвно глядеть друг на друга. Поэтому в большинстве случаев в такие «сиделки» почему-то чаще попадали разговорчивые больные.