Густав Эмар - Золотая Кастилия (сборник)

• Название: Золотая Кастилия (сборник)
• Автор: Густав Эмар
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-7356-0024-9

В сборник включены три романа Густава Эмара (1818-1883), составляющие эпопею произведений о пиратах Карибского моря. «Авантюристы», «Морские цыгане» и «Золотая Кастилия».

---

Пока Санто-Доминго медленно приходил в упадок, новые колонисты, занесенные к этим берегам случаем, поселились на северо-западной стороне острова и завладели ею, несмотря на сопротивление испанцев. Этими новыми колонистами были французские авантюристы, изгнанные с острова Сент-Кристофер во время высадки десанта с эскадры адмирала Толедо и теперь искавшие себе приюта.

Открыв остров, испанцы оставили на нем сорок голов скота, быков и телок; животные быстро размножились и огромными стадами паслись на внутренних равнинах острова. Французские авантюристы по прибытии нисколько не думали обрабатывать землю, но, увлеченные прелестью опасной охоты, занялись исключительно преследованием диких быков и кабанов, тоже очень многочисленных и особенно опасных.

Единственное занятие авантюристов составляла охота. Мясо убитых быков они коптили по индейскому обычаю. Отсюда происходит название буканьеров, потому что карибы называли буканами те места, где они коптили мясо пленников, захваченных на войне, которых они съедали, прежде хорошенько их откормив.

У нас еще будет возможность вернуться к этому вопросу и подробнее рассказать об этих странных людях. Однако, несмотря на свою любовь к независимости, авантюристы скоро поняли необходимость обеспечить сбыт для выделываемых кож и основали несколько контор в гаванях Марго и Пор-де-Пе, которые считали столицами своих колоний. Но положение этих контор было очень ненадежно по причине присутствия испанцев, до сих пор единственных обладателей острова, не желавших соглашаться на такое близкое соседство. Поэтому они постоянно вели ожесточенную войну, тем более яростную, что ни с той, ни с другой стороны не было никакой пощады.

Вот каково было положение на Санто-Доминго в ту минуту, когда мы опять вернемся к нашему рассказу, то есть через две недели после отплытия эскадры флибустьеров под командой Монбара Губителя от берегов острова Сент-Кристофер.

Солнце, уже готовое закатиться за горизонт, непомерно удлиняло тени деревьев; поднимался вечерний ветерок, слегка шевеливший листья на деревьях и пригибавший высокую траву. Человек на сильной гнедой лошади, в костюме испанских кампесинос, ехал по едва различимой тропинке, извивавшейся среди обширной равнины, покрытой великолепными плантациями сахарного тростника и кофейных деревьев и доходившей до нарядного домика, с кокетливой галереи которого далеко виднелись окрестности.

Человеку этому было лет двадцать пять. Лицо его было красивым, но с печатью надменности и нестерпимого презрения; одежда, очень простая, украшалась длинной рапирой с эфесом из чеканного серебра, висевшей на левом боку, по которой в нем можно было признать дворянина, — только дворянство имело право носить шпагу.

Четыре черных полуобнаженных невольника, обливаясь потом, бежали за его лошадью. Один нес ружье с богатой насечкой, второй — охотничью сумку, а еще двое — мертвого кабана, в связанные ноги которого была вдета бамбуковая палка, поддерживаемая плечами бедных негров.

Но всадник казался очень мало занят своими спутниками, или невольниками, которых он не удостаивал даже поворотом головы, разговаривая с ними надменным и презрительным тоном. В руке он держал вышитый носовой платок, которым поминутно вытирал пот со лба. Молодой человек бросал вокруг гневные взгляды, подстегивая свою лошадь шпорами, к великому отчаянию невольников, вынужденных удваивать усилия, чтобы поспевать за ним.

— Неужели мы никогда не доберемся до этого проклятого дома? — воскликнул он с досадой.

— Еще полчаса, — почтительно отвечал негр. — Вы видите галерею?

— Что за идиотская мысль возникла у моей сестры похоронить себя в этой ужасной дыре, вместо того чтобы спокойно жить в своем палаццо в Санто-Доминго? Как сумасбродны женщины, клянусь честью! — пробормотал он сквозь зубы.

Молодой человек приправил это замечание бешеным ударом шпор, и его лошадь понеслась во весь опор.

Они быстро приближались к дому, который уже легко было рассмотреть. Это был очаровательный дом, довольно большой, покрытый террасой, с бельведером и перистилем из четырех колонн, поддерживавших галерею. Дом, к которому можно было пройти через довольно большой сад, окружала частая изгородь; позади него находились конюшни для лошадей и помещение для негров, нечто вроде жалких низких хижин, полуразрушенных, выстроенных из ветвей деревьев и покрытых пальмовыми листьями. Этот домик, спокойный и уединенный среди равнины с роскошной растительностью, полускрытый деревьями, имел вид совершенно очаровательный, который, тем не менее, нагнал на путешественника только глубокую досаду и сильную скуку.

Вероятно, появление путешественника было замечено часовым, поставленным на бельведере, чтобы наблюдать за окрестностями; от домика галопом помчался всадник, направляясь к небольшой группе вновь прибывших, состоящей из дворянина, которого мы описали, и четверых невольников, все еще бежавших за ним, показывая свои белые зубы и отдуваясь, как тюлени.

Приезжий был низкого роста, но широкие плечи и пропорциональное сложение свидетельствовали о его необыкновенной физической силе. Ему было лет сорок, черты его лица были жесткие и резкие, выражение физиономии — мрачное и скрытное; соломенная шляпа с широкими полями почти полностью закрывала его лицо. Плащ, называемый пончо, сделанный из одного куска материи с отверстием для головы посередине, покрывал его плечи; рукоятка длинного ножа высовывалась из правого сапога, на левом боку висела сабля, а поперек седла лежало длинное ружье. Доехав до путешественника, он остановил свою лошадь, снял шляпу и почтительно поклонился.

— Добро пожаловать, сеньор дон Санчо, — сказал он вежливо.

— А-а! Это вы, Бирбомоно, — воскликнул молодой человек, слегка коснувшись своей шляпы. — Что вы здесь делаете? Я думал, вас уже давно повесили.

— Ваше сиятельство изволит шутить, — ответил всадник, нахмурившись. — Я — мажордом сеньоры.

— С чем вас обоих и поздравляю.

— Сеньора очень тревожится за ваше сиятельство; я собирался по ее приказанию осмотреть окрестности. Она будет очень рада, что вы добрались благополучно.

— В каком смысле благополучно, — нахмурился молодой человек, отпуская узду своей лошади. — Что ты хочешь сказать этим, разбойник? Чего я должен опасаться на дорогах?

— Вашему сиятельству известно, что негодяи-испанцы разъезжают по равнинам.

Молодой человек расхохотался.

— Что ты плетешь! Скачи доложить о моем приезде сестре и перестань болтать.

Мажордом не заставил повторять приказание дважды, пришпорил лошадь и умчался галопом.

Через десять минут дон Санчо сходил с лошади перед крыльцом дома, где его ждала женщина редкой красоты, но страшно бледная, которая, по-видимому, едва держалась на ногах — столь слабой и болезненной она казалась. Эта женщина была сестрой дона Санчо и хозяйкой этого дома. Молодые люди долго стояли обнявшись, не произнося ни слова, потом дон Санчо предложил руку сестре и вошел с ней в комнаты, предоставив мажордому присмотреть за лошадью и поклажей. Молодой человек усадил сестру в кресло, подвинул кресло себе и сел сам.

— Наконец-то, — сказала она радостным голосом, взяв руку молодого человека, — я вижу тебя опять, брат; ты здесь, возле меня. Как я рада тебя видеть!

— Моя добрая Клара, — отвечал дон Санчо, целуя ее в лоб, — вот уже около года, как мы расстались.

— Увы! — прошептала она.

— И за этот год случилось много такого, о чем ты, конечно, мне расскажешь.

— Моя жизнь в этот год может быть описана в двух словах: я страдала.

— Бедная сестра, как ты переменилась за такое короткое время! Тебя едва узнать; а я такой веселый приехал в Санто-Доминго и тотчас отправился к тебе. Твой муж, который совершенно не изменился и которого я нашел мрачным и молчаливым, и еще более важным из-за его высокого положения, конечно, сказал мне, что ты не совсем здорова и что доктора предписали тебе сельский воздух.

— Это правда, — сказала она с печальной улыбкой.

— Да, но я думал, что ты только не совсем здорова, а нахожу тебя чуть ли не умирающей.

— Не будем больше говорить об этом, Санчо, умоляю тебя. Что за беда, если я больна?… Ты получил мое письмо?

— Разве я очутился бы здесь без этого? Через два часа по получении его я был уже в дороге. Вот уже три дня, — прибавил он, улыбаясь, — скачу я по горам и по долам по ужасной дороге, чтобы поскорее оказаться возле тебя.

— Благодарю, благодарю, Санчо; твое присутствие делает меня счастливой. Ведь ты останешься на некоторое время со мной, не правда ли?

— Сколько захочешь, милая сестра, ведь я свободен.

— Свободен? — переспросила она, удивленно посмотрев на него.

— Боже мой, да! Его светлость герцог Пеньяфлор, наш с тобой знатнейший родитель, вице-король Новой Испании, соблаговолил дать мне неограниченный отпуск.