И. Даль - Бесконечно простой разум

• Название: Бесконечно простой разум
• Автор: И. Даль
• Издательство: Фантаверсум
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905360-12-1

«…Неизменными остаются свежий воздух, чистая вода, вкусный чай и док Грижас — старейшина собраний. Дружеские беседы, лихо закрученные истории, трогательные признания — чего только не услышишь в «Приюте». Но последнее слово остается за старейшиной: ему ведь и вправду исполнилось сто десять в прошлый четверг. …Док Грижас оказался самым именитым нейрофизиологом Солнечного Круга».

---

Выбывшие участники турнира собираются в каминном зале «Приюта», «дабы испить до дна горькую чашу»… И это не метафора, поскольку док Грижас в такие дни обильно приправляет липо-ромашковый чай «Кедровой Горькой», и никто не спрашивает сахара. И именно перед ними, проигравшими, приоткрывается завеса, окутывающая самый популярный спорт Солнечной.

Новичок, «вылетевший» еще в первом туре, устроился на ковре, поближе к креслу доктора. Допив третью кружку и накинув на колени теплый плед, док Грижас сказал…

* * *

Началась эта история с, казалось бы, заурядного случая «земно-водной лихорадки», когда, проснувшись поутру, юный скайбо внезапно ощущает неодолимую тягу. Тягу вернуться на планету, с которой нас вышвырнули когда-то на просторы Солнечной. Ближе к вечеру активность мозга возрастает, температура поднимается, и больного одолевает жажда мести: к примеру, снарядить десяток списанных ботов с адронными реакторами, подогнать их к границам радиационного пояса и устроить земно-водным небольшой апокалипсис, содрав с планетки озоновый слой…

Моего пациента звали Олаф Квелле, и он был стажером профессора Вааля, известного логоматика. Уловив некую странность в поведении ученика, профессор привез его ко мне.

— Хо-хо-хо, вот они — герои проволочного века, великие умы, додумавшиеся до передачи энерджи по проводам! — заявил юный мститель Квелле, переступая порог кабинета. Он пребывал на стадии «мизантропического сарказма». — То они делят землю, то — углеводороды, теперь взялись за воду… И всего-то им мало! Проклятые земно-водные!

Заскрежетав зубами от ненависти, Квелле бросился в кресло и, не обращая на меня внимания, погрузился в вычисления, приговаривая: «Так-так… Еще пятьсот тераватт — по касательной… Я вам покажу полярные сияния, твари земно-водные!..»

— Доктор Грижас?

Увлекшись пациентом, я чуть было не упустил из виду его спутника, а не заметить профессора Вааля было трудновато. Даже для скайбо он был необычайно высок ростом, почти модулор, и, чтобы пройти в дверь, ему пришлось пригнуться. Порыжевшая от долгих лет в Пространстве борода и грубоватые, словно высеченные из лунного базальта, черты лица придавали ему сходство с Пращуром Гиком, от которого детишки ждут подарков к Параду Планет [4].

— Здравствуйте, профессор Вааль. Рад встрече с вами. Проходите, присаживайтесь, — я жестом указал на кресло.

Он повел себя странно… Очень странно, но в тот момент я не обратил на действия профессора должного внимания. Бросив острый взгляд куда-то за мою спину, Вааль тремя широкими шагами пересек кабинет и, миновав оба кресла с диваном, устроился на кушетке. При этом он ни на секунду не переставал напевать веселенький мотивчик «Девочки-Венерочки».

— Профессор, пожалуйста, расскажите, что случилось с молодым человеком.

— Ха! Ха-ха!! «Человеком…» — пробурчал Квелле. — Я вам покажу «человеков»… Еще шестьсот тридцать гигаватт и полный привет вам, человеки!..

— Доктор Грижас… — сказал профессор Вааль и замолчал, уставившись куда-то в потолок.

— Ну что вы, профессор! Можно просто Альберт.

— Альберт… Видимо, это моя вина. — Вааль глубоко вздохнул. — Сейчас я вам поясню…

Объяснение заняло минут пять и велось на зубодробительном жаргоне логоматиков. Каждое отдельное слово звучало знакомо, но понимать общий смысл этих абстракций мой скромный разум категорически отказывался. Для себя я уяснил только одно: группа Вааля вычислила нечто такое, отчего у бедняги Квелле случился нервный срыв. Что ж, с учеными такое случается сплошь и рядом.

— Профессор! — попытался вклиниться я.

— Что?

— Как давно у вашего подопечного начали проявляться признаки лихорадки?

— Только сегодня. Раньше ничего такого не замечал, — ответил профессор, размеренно качая ногой в такт внутренней мелодии. — И сразу к вам. Ведь это не очень опасно, Альберт?

— Это вообще не опасно. За три дня справимся. Только вы его потом не нагружайте.

Профессор с облегчением вздохнул и улыбнулся:

— Альберт, вы меня успокоили! Спасибо, доктор!

— Может, стоит… устроить им… плазменный шторм… на экваторе?.. — пробормотал Олаф Квелле и задремал.

Никогда еще я так не ошибался. В следующие три дня группа профессора Вааля в полном составе очутилась в изоляторе «Приюта» с признаками лихорадки в острой стадии. С трудом утихомирив еще троих неистовых борцов против земно-водного гнета, я вернулся в кабинет, где меня дожидался сам профессор. Сидя на кушетке, Вааль мурлыкал себе под нос очередную песенку — «Я на Солнышко лечу».

— Что с моими мальчиками, Альберт?! — с трудом прервавшись, спросил он.

— Пока не знаю. Разве что вы сможете просто и доступно объяснить, чем именно вы занимались.

— Просто?

— Да.

— Доступно?..

— Именно!

— Мы вычисляли алгоритм для построения Хеш-Монолита, — сказал профессор и замолчал.

Ах, вот оно что! Да-да, теперь мне осталось только выяснить, что такое «Хеш», а заодно уж и «Монолит»…

— Профессор Вааль!

— Да, Альберт? — прикрыв глаза, он с отсутствующим видом шевелил пальцами: «Та-та-та. Та-та-та-та-а-а…» Несмотря ни на что, музыка царила в его душе.

— Профессор, с вами все в порядке?

— Что вы имеете в виду, Альберт?

— К примеру, забавную — спору нет! — манеру напевать, когда ваши ученики теряют рассудок. Или странные движения: как будто вы не пользуетесь зрением. Как вы вообще сумели довести бот до «Приюта»?!

— А, так вы заметили? — будничным тоном сказал Вааль. — Со мной это происходит уже больше года. Да-да, «земно-водная лихорадка» — только начало, Альберт. Именно поэтому я здесь. Вместе мы попробуем их остановить.

— Кого «их»? — тупо спросил я.

— Теневые Числа.[5]

И он поведал мне о Числах.

Сложно даже предположить, где и когда началась их история, да и было ли начало? Возможно, наша Вселенная началась с Теневых Чисел. Дело не в системе исчисления: Теневые Числа можно обнаружить где угодно. И каждое из них таит в себе макрокосм информации. Группа профессора Вааля замахнулась на создание Хеш-Монолита — симбиотической функции, способной внедрить Теневое Число в человеческий разум. Совместить абсолютный порядок вселенной Чисел с хаосом внутреннего мира Человека, создав тем самым совершенно новый тип интеллекта.

— Хеш-Монолит работает, — завершил рассказ профессор. — Новый тип интеллекта действительно существует, но…

— Но что?! — воскликнул я. — Что происходит?

— Даже не берусь описать. Очень сложный комплекс ощущений. Давайте-ка лучше проверим его, и заодно меня, на чем-то простом и очевидном.

Я вынул из вазочки на столе живую розу и протянул ему. Он принял цветок и методично, как кибер-зонд, ощупал его.

— Длина объекта примерно одна десятая модулора, — комментировал свои действия профессор. — Эллипсоидная форма красного цвета с зеленым линейным придатком.

— Все верно, — сказал я ободряюще. — Как вы полагаете, на что это похоже?

— Трудно сказать… — Вааль выглядел озадаченным. — Простая симметрия, как у правильных многогранников, отсутствует… Хотя, возможно, симметрия этого объекта — более высокого порядка… Это может быть… растение.

— Может быть? — уточнил я.

— Да, наверное…

— А теперь понюхайте!

Мое предложение поставило его в тупик: чем может пахнуть симметрия высшего порядка? Профессор все же последовал моему совету и поднес «объект» к лицу.

— Чудесно! Великолепно! — воскликнул он. — Чайная роза. Какой аромат! — И начал напевать «Где дикие розы цветут…».

«Реальность, — подумал я, — если реальность для него — набор абстракций, то, может, другие органы чувств…»

— Музыка? Вы ориентируетесь с помощью музыки?

— Да, Альберт. Музыка наполняет весь мир. Музыка — это гармония… Гармония помогает ориентироваться в пространстве — я никогда не заблужусь в Солнечном Круге, пока способен слышать и петь.

Я показывал ему изображения на голофото, мониторе, проекторе — он видел лишь поверхности с разноцветными пятнами. Обстановку в кабинете профессор описал довольно точно — как набор прямоугольников, трапеций и эллипсов, но меня он не замечал, угадывал по звуку. Затем мы «вслепую» сразились в фракт-шахматы: три победы Вааля в течение десяти минут.

Я решил провести последний опыт и протянул ему руку:

— Что это?

— Позвольте-ка… — профессор Вааль нащупал мою кисть и стал изучать ее с той же тщательностью, что и розу. — Хм… Непрерывная, свернутая на себя поверхность, — заговорил он наконец. — Пять полужестких ребер… Ну, словом… похоже на смешанный хроматический граф… Температура — примерно человеческого тела.

— Да-да, — подтвердил я. — Все верно. А теперь скажите, что это.