Светлана Тулина - Контрадикс по пятницам

• Название: Контрадикс по пятницам
• Автор: Светлана Тулина
• Жанр: Научная Фантастика

Милке вернули курсовую о Тунгусском метеорите и намекнули, что тему работы лучше сменить.

Чтоб пережить неудачу, она сбежала в свое тайное таёжное убежище, а там… Шагах в пяти от дома, под рыжим тентом, натянутом от крыши веранды до нижних веток единственного на острове старого кедра, прислонившись спиной к стволу и вытянув поперёк тропинки длинные ноги, сидел двуногий без перьев. Но не человек.

---

Он не спорил.

— Хорошо.

Интонации у него странные. Колеблющиеся какие-то. Чай неторопливо остывал в толстостенном стакане. А в голове ворочались такие же неторопливые толстостенные мысли. И от них тоже было тепло. Кто это придумал, что нельзя спать сидя?..

Милка лениво допила уже негорячий чай и уронила голову на руки. Посмотрела на пришельца снизу вверх.

— Если ты сейчас скажешь, что это именно твоя посудина протаранила время из будущего в прошлое и шандарахнула тут полторы сотни лет назад…а тебя, заразу, катапультировало и рикошетом… я тебя убью. Как только проснусь.

Он моргнул.

— Не скажу. Не хочу, чтобы убивали. Но… как ты догадалась?

* * *

— Что застопорился, Вежливый? Пошли!

— Мы же и так идём. Куда?

— За дровами, Вежливый. Жрать охота, а брикеты я вчера все пожгла, так что костёр разводить нечем.

— Ты как кортанка — не любишь огонь. Почему?

— Кто тебе сказал, что не люблю? Обожаю! А не люблю ходить за дровами, это совсем другое.

— Контрадиксный язык. Воспроизводить легко, запомнить трудно.

— А вроде ничё так выходит, обзавидуешься… Чего тебе трудно-то?

— Странные логические посылки. Абсолютная анархия при подборе интонационной информации на фоне широкого смыслового диапазона…

— Э-э-э… А если по-русски?

— Я плохо говорю? Странно… Эта программа не должна давать сбоев…

— Да не бери в голову! Хорошо ты говоришь. Даже слишком. Особенно, если не врёшь, и действительно выучил за ночь… У вас там все такие супер?..

— Не понимаю… — в голосе — тщательно смодулированная растерянность. — А что в этом плохого?

— Не знаю, — Милка хмыкнула и задрала голову, любуясь зеркальными спиралями в странных глазах. — Неприятно ощущать себя недоразвитой, вот, наверное, и всё. А что такое «контрадикс»?

— То, чего нет. И не может быть никогда. Но в то же время — то, что многие ищут. Бред. Абракадабра. Абсолютное несоответствие. Высший смысл. Трудно объяснить… Если твоё вчерашнее поведение типично, то у вас реакции почти что контрадиксные.

— Не бойся, не типично, — она опять хмыкнула. — Даже для меня, а я тоже не слишком типична. Вчера не в себе была малость, разозлили очень. Да и устала.

Какое-то время он молчал, отводя в сторону тяжёлые ветки и осторожно переставляя длинные ноги. Странное телосложение, так мог бы выглядеть человекообразный кузнечик — длинные хрупкие конечности, укороченное туловище, огромные глаза. Носа практически нет, а вот рот вполне себе человеческий, даже зубы, кажется, есть, или что-то похожее. Уши… вот ушей не видать, волосы эти мерцающие… или это не волосы? Гать он проигнорировал. Подкрутил что-то у коленок — и прошёл прямо по воде, аккуратно так, вздёргивая колени на манер цапли. Выглядело забавно.

— Я тоже устал. Наверное. Впрочем — «устал» — это не совсем то слово, но…

— Плюнь. Помогай лучше…

Какое-то время он смотрел, как Милка отпиливает сухие ветки, и в глазах его снова крутились зеркальные спирали. Потом спросил:

— Это и есть дрова? Но они же растут…

— Конечно, растут, что им ещё делать? Держи вот это — это называется армейский нож, хороший ножик, с обратной стороны пилка… Пили вот это. Это называется ветки. Или хворост. Или дрова. Как хочешь.

— Никак не хочу, — он повертел головой, держа ножик так, словно тот был змеёй. Пожаловался: — Контрадиксный язык… Ветки, хворост, дрова… что общего?

— То, что они деревянные.

— Откуда это видно?

— Вот тресну по маковке — сразу увидишь, откуда. Пили давай!

— Нет, но всё-таки… Откуда видно, когда говоришь?

Милка фыркнула.

— Не зли меня, Вежливый…

— Не понимаю…Зачем ты это говоришь? Ты же на самом деле не злишься. Тебе… весело! Было… Но — почему?

— Вежливый, ты зануда.

— А вот теперь — злишься… на что? Не понимаю. Я просто хотел на наглядном примере показать контрадиксность вашего языка.

— Спасибо, показал… — Милка хмыкнула. — Но займись-ка лучше дровами.

Он пожал плечами, с сожалением разглядывая нож.

— Всё-таки варварство…

— Раз уж попал на отсталую планету — будь ласков, не ерепенься, а соответствуй.

Несколько минут они молча ломали сухостой. Вежливый пилил толстую ветку, и вид при этом имел очень несчастный, но решительный. Милка, несколько раз покосившись на него и покусав смеющиеся губы, наконец сжалилась:

— Они уже не живые. Сухие. Мёртвые, понимаешь? Так что можешь не переживать…

И почувствовала, как неприятно ёкнуло внутри — его волосы снова вспыхнули (показалось даже, что вокруг посыпались искры и заметались испуганно-растерянно в зеркальных фасетках). Днём это выглядело не так эффектно, но всё равно…

Милка отвела взгляд.

— Ладно, для начала хватит. Пошли домой, Вежливый. Да не хватай ты всё сразу, тебе бы самого себя не уронить. Сядут батарейки твоего костюмчика — и что ты тогда делать будешь?

Какое-то время он молча вышагивал рядом — снова по воде, пижон! Потом вдруг спросил:

— Откуда ты знаешь про элементы питания? И вообще — откуда взялось это слово — гравикомпенсатор? У вас не должно ещё быть таких технологий! Значит, и слова быть не должно… а оно есть. Откуда?

— От верблюда. Хорош бы ты был при нашей-то гравитации — и без компенсаторов!

— У вас были наши?! — он остановился.

— Может и были. Может даже и сейчас есть, пару лет назад ходили разные слухи, но потом быстренько всё засекретили… Ты шагай, шагай.

— Но если всё засекретили… если только слухи… с чего ты тогда взяла, что у нас гравитация ниже?

— А чего тут знать-то? Достаточно разок на тебя посмотреть.

— Не понял.

— Рост, Вежливый! Не смог бы ты вырасти до своих трёх с лишним при нашем-то тяготении.

— Почему?

— Это и ежу понятно.

— Кто такой… впрочем, не важно. Вы проводили эксперименты?

— Не нуди.

— Тогда как же ты можешь утверждать!..

— Но ведь я права. Так чего же ты злишься?

— У вас и логика какая-то… контрадиксная! Технологий нет, а слова для их обозначения — пожалуйста! Бред…

— Бред, конечно. Кто бы спорил, а я не стану. Осторожно, Вежливый, тут ручей и бывает скользко.

* * *

— Бросай их сюда, — она скинула палки рядом с чёрным пятном вчерашнего костра. Секунду поколебавшись, он сделал то же самое.

— Этого хватит?

Милка с сомнением оглядела довольно солидную кучу. Вообще-то, он неплохо напилил, и брёвнышки аккуратные… Но запас карман не тянет.

— Нет… Давай ещё разок сходим.

Милка села на покрытый инеем корень, прислонилась спиной к шершавому стволу. Ночью подмораживало, кочки затвердели, но ствол был весенний, тёплый. И тепло это сквозь ветровку и свитер грело спину.

— Слушай, Вежливый, а что это за штучку ты на столе поставил? Жжётся!

— Темпоризатор. Греть будет. У вас всегда так холодно?

— Скажи спасибо, что не зима, у нас тут до минус шестидесяти бывает!

— Зима?.. А, ну да, сезоны… наклонная ось… Возможно, этим и объясняется ваша контрадиксность. Низкая температура ведёт к замедлению темпов развития.

— Ага. То-то я смотрю — папуасы такие развитые!

— Кто такие — папуасы?

— Ну, это те, которые в Африке живут. И голыми по пальмам скачут. Потому что тепло. И сезонов нет. Ничто, так сказать, развитию не мешает.

— Ты обиделась?

Милка поморщилась. Ну и вот как с ним разговаривать?

Запрокинула голову, прижавшись затылком к стволу. Перевела тему:

— Сможешь достать вон ту? Вроде тоже сухая…

— У меня хорошие… батарейки.

Ей показалось, что теперь уже он обиделся. Но ему-то — на что? Она же вроде ничего такого вслух не выдала… или этот зараза ещё и мысли читает?

Руки у него длинные. Очень длинные. Когда он, аккуратно положив на землю пару подобранных коряг, неторопливо выпрямился и во всю длину вытянул эти самые руки вверх, то дотянулся не до той нижней ветки, с которой начала бы восхождение Милка. И даже не до парной развилки, в которой она бы остановилась передохнуть.

Выше дотянулся.

Гораздо выше…

Ему даже лезть не особо пришлось — одного раза подтянуться хватило.

Осторожно перехватываясь руками и тщательно следя за наличием непременно трёх точек опоры, он сдвинулся к развилке. Уселся, обхватив ствол невероятно длинными ногами. А ведь плавность-то эта, похоже, от осторожности. Опасается он высоты. Очень опасается. Но — полез, и виду не подаст. Одно слово — пижон!

— Ну и долго ты там обезьяну изображать собираешься?

Он фыркнул. Склонил голову к плечу. Сощурился. Сказал задумчиво:

— Какая ты отсюда крохотная… Почти кортанка.

— А кортаны-то чем тебе не угодили?

— Кому же приятно, когда в твоих мозгах… — он передёрнулся. Замолчал. Мигнул высеребрившимися глазами, склонив голову уже к другому плечу. Спросил после короткой паузы: