Василий Сигарев - Гупёшка

• Название: Гупёшка
• Автор: Василий Сигарев
• Жанр: Драматургия

…Он, Она и муж в шкафу. И без того смешное положение героев доводится до полного абсурда странным поведением любовной парочки. То бутылку открыть не могут, то чайник к полу прилип, то фужеры от кипятка лопнули, потому что они решили его вместо вина пить… Искренний смех вызывают безуспешные попытки любовников создать романтическую обстановку с помощью старого фонарика и кипятка с сахаром.

А потом анекдот вдруг перерастёт в трогательную и печальную историю почти случившейся любви.

---

ПАША. Это правда, Тома?

ТАМАРА. Что правда?

ПАША. Что вы хотели, чтобы я вас?..

ТАМАРА. Хотела… Простите.

ПАША. Не прошу. Потому что прежде чем прощать, нужно сперва обидеться. А я не обиделся. Я ведь и сам хотел…

ТАМАРА. Вы… хотели?

ПАША (подходит). Хотел. И сейчас хочу.

ТАМАРА. Правда?

ПАША. Правда.

ТАМАРА. А можно?

ПАША. Можно.

Пауза. Головы начинают очень медленно сближаться и тут… Распахивается дверца шифоньера, и из него выходит мужик. Тамара и Паша вздрагивают, смотрят на него.

МУЖИК (улыбается). Ну че, голубки? Финиш а-ля комедия.

ТЕМНОТА ЗАНАВЕС КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ

Второе действие

Итак… Все та же обычная вселенная, все та же обычная галактика, все та же обычная планета, все та же обычная (мягко выражаясь) страна, все тот же обычный город, все тот же обычный дом, все та же обычная (только однокомнатная) квартира, все та же обычная обстановка. А вот ситуация уже не совсем обычная — он, она и сова он. Двое мужчин и женщина. Любовный треугольник. А значит, что-то будет.

Итак…

МУЖИК (улыбается). Ну че, голубчики, попались? Все. Финиш а-ля комедия.

ТАМАРА. Леня..

МУЖИК. Он самый.

ПАША. Вы… Вы же…

ЛЁНЯ. Спокойно, друг мой, спокойно. Не нужно бросаться в окна. Гадить от ужаса в штаны тоже не стоит. Так. И что там еще делают в таких ситуациях? Ничего этого не нужно. Крови не будет.

ТАМАРА. Леня, это Паша…

ЛЁНЯ. Паша? Ой, какое приятное имя. Манная паша. Или он овсяная паша? Или гречневая? Ну, здорово, Паша. (Протягивает руку. Пауза). Чего же вы, Паша, не удосужите меня? Может быть, высокое звание рогопроизводителя вам претит якшаться с нами — с теми, кто эти рога носит? А?

ПАША. Вы… Вы же…

ЛЁНЯ. Ой, молчите, друг мой Паша, молчите. Я знаю, о чем вы хотите меня спросить. Вас интересует, каким же это таким образом я… я, который по всем законам логики должен в данную минуту (поглядел на часы) любоваться чудеснейшим заводским ландшафтом из рабочего кабинета, вдруг, как Дэвид Копперфильд, простите за выражение, вылупляюсь из этого (следующее слово он произносит с акцентом) шифоньера. Так ведь, друг мой Паша? Вы об этом хотели меня спросить? (Смотрит на Тамару.) Так ведь, подруга дней моих суровых? Об этом? Ну, так вот… Объясняю. А вы пока присядьте, друзья мои. Умаялись, поди. Истомились. Ох, нелегкая это работа — обеспечивать рогами население! Так оно ведь, друг мой Паша? Ну, да ладно, садитесь.

Не двигаются.

(Сквозь зубы.) Я сказал, садитесь.

Тамара и Паша садятся на диван.

Вот так. Можно бы и дальше поближе друг к другу. После всего, что между вами было, стесняться нечего.

ТАМАРА. Леня, а у нас ничего не было… Мы только пообщались. Чаю вот. И все.

ЛЁНЯ. Ой, только не надо, милая моя суровых дней подруга. Все у вас было. И на диване, и на столе, и в раскрытом окне. Так что давайте-ка поближе друг к другу. Ну…

Не двигаются.

Не хотите? Ну, и не надо… Так о чем это я? Да… Сперва покурить. (Достает сигарету, разминает.) Вы не поверите, друзья мои, как, сидя там, мне хотелось курить. Боже мой, что я вынес! Какую пытку! Боже мой! (Сунул сигарету в рот, поджег, глубоко затянулся, закатил глаза.) О-о-о-й! Какой кайф! Мама родная. (Затянулся.) Какой кайф! Но не надо мне вам объяснять, что это такое, друзья мои. Вы только что пережили такие сладостные минуты своей жизни, что вот это (показал на сигарету) ничто, жалкий суррогат по сравнению с тем, что довелось испытать вам. Ой, как вы кричали! Словно это не люди, а ангелы, сбросив крылья, предались страстной плотской любви.

ТАМАРА. Леня, мы не кричали. Это чайник…

ЛЁНЯ. Вы правы, подруга моя милых суровых дней. Вы не кричали — вы пели, вы вещали миру о своем счастье. (Вдруг замолчал, поглядел на сигарету.) Где пепельница?

ТАМАРА. На кухне. Принести? (Протянула руку.) Или вот сюда можно.

Леонид собирается стряхнуть пепел в ее ладонь.

ПАША (хватает ее за руку). Тамара, вы что?!

ТАМАРА. Ничего, я привычная.

ПАША. Я не позволю. У вас ожог будет.

ТАМАРА. Не будет у меня никакого ожога.

ПАША. Будет.

ТАМАРА. Не будет. Отпустите мою руку, пожалуйста. (Вырвала руку, протягивает Леониду.) Не знаете и лезете. А Лея лучше знает. Он умнее вас.

ЛЁНЯ. Ну че, голубки, разобрались?

ТАМАРА. Разобрались. Леня, стряхивай.

ЛЁНЯ. Уберите руку, подруга суровых дней, моя милая. Я не Лаврентий Берия, чтобы позволять себе такое. (Склоняется к Тамаре.) Дуй-ка за пепельницей.

ТАМАРА (вскочила). Ага. Я туда и назад. Мигом.

ЛЁНЯ. До трех считаю. Раз…

ТАМАРА. Я сейчас… (убегает).

ПАША. Вы… Вы же… Это подло.

ЛЁНЯ (приложил палец к губам). Тс-с-с… Не надо комментариев. Ты лучше скажи, на какой хрен ты Ротару мне порвал?

ПАША. Да как вы можете о какой-то…

ЛЁНЯ. Тс-с-с…

Вбегает Тамара с пепельницей.

ТАМАРА. Успела?

ЛЁНЯ. Успела, успела. Садись. (Взял пепельницу, стряхнул пепел.) Так. О чем это я? Ах, да. Вами, друзья мои, был задан вопрос. Каким же это таким фантастическим образом я оказался в этом шкафу? Итак, отвечаю. (Увидел бутылку вина.) Вау! Винцо пьем? Хорошо живем. Шикарно. Можно мне попробовать? А то в горле пересохло.

ТАМАРА. А его не открыть так. Его чтобы открыть, этот нужен… (Паше.) Как вы говорили?

ПАША. Штопор.

ТАМАРА. Вот. Штопор нужен. А у нас нет.

ЛЁНЯ. У вас нет, а у нас есть. (Бьет по дну бутылку ладонью, пробка вылетает.) Как же это так получилось, подруга моя суровая дней милых, что мужиков с винами привечаете, а личным штопором до сих пор не обзавелись?..

ПАША. (Вдруг встал.) Знаете что?

ЛЁНЯ. Что?

ПАША. Прекратите ломать комедию! Противно на вас смотреть! Я… я… я ей сейчас всю правду расскажу. Пусть знает, что вы за птица.

ЛЁНЯ. А я вам сейчас, друг мой, Паша, ваву сделаю. Так сказать, в порыве ревности. И мне за это ничего не будет.

ПАША. Нечего меня пугать.

ЛЁНЯ. И ей тоже ваву сделаю. Имею право. Так что сядьте и помалкивайте.

ПАША (садится). Подонок вы. Вот вы кто.

ЛЁНЯ. Все мы не без изъянов. (Глотнул вина.) Итак, о чем это я? Ах, да. Каким же это таким образом я оказался в этом, вульгарно выражаясь, шифоньере. Так вот. Объясняю. Поступил сигнал, что вы, милых суровых дней подруга моя, занимаетесь здесь в мое отсутствие адюльтером, что в переводе на великий и могучий означает блядство.

ПАША. Прекратите клеветать на невинную женщину!

ЛЁНЯ. Хотите ваву, дорогой мой Паша? Не хотите? Прелестно. Так вот, друзья мои, поступил вышеупомянутый сигнал, и я (состроил трагическую мину), любящий и верный муж, всю свою сознательную жизнь веривший в чистоту и непорочность супружеского ложа, докатился до того, что, как Коля Кузнецов, вынужден прятаться в шкафу и наблюдать такое… такое… (заплакал). И что же после этого мне делать? Как жить дальше? Как?..

ТАМАРА. Ленечка, успокойся, пожалуйста.

ПАША. Да он же кривляется, этот подонок.

ТАМАРА. Прекратите называть его подонком! Он… он романтик. Он в чистую любовь верит. Он семнадцать хризантем Софии Ротару подарил. А вы не дарили. Вот. Ленечка, миленький, перестань. (Упала на колени, целует ему руки.)

ЛЁНЯ (трагически). Так как же мы теперь жить будем?

ТАМАРА. Как и раньше. Ленечка. Я не люблю этого. Пашу то есть. Я тебя люблю. Ты у меня хороший. Ты меня из деревни вытащил. А с ним мы не поцеловались даже. Хотели, но не успели. А сейчас даже и не хочем. Правда, Паша?