Александр Рыжов - Мобберы

• Название: Мобберы
• Автор: Александр Рыжов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905730-50-4

Они называют себя мобберами. Их задача – шокировать публику и вместе с тем сделать так, чтобы десятки, а то и сотни совершенно разных, незнакомых друг с другом людей на мгновение почувствовали себя одной командой.

Студентка Рита, художник Влад, ролевики Хрофт и Асмуд… Эту пёструю компанию объединил не только флэшмоб. Вскоре после знакомства все они попадают в детективную историю, где удивительным образом переплетаются загадки древних Помпей, судьбы русских литераторов «золотого века» и современные реалии. Знаменитый перстень-талисман Пушкина, легендарное полотно Брюллова, тайное общество розенкрейцеров, подземные катакомбы, старинные саркофаги, хитрые ловушки, призраки давно умерших людей – события, факты, находки в конце концов складываются в цельную картину. Но чем закончится это опасное приключение, не знает никто из его участников…

---

Природу болезни медики установить не смогли. Вызванный в первый же день врач Обуховской больницы Егор Раух поставил диагноз: воспалительная горячка. Он был уверен, что пациенту ничто не угрожает, но, несмотря на лечение, Веневитинову становилось всё хуже, и шесть дней спустя медицинский консилиум признал его состояние безнадёжным. Очевидцы вспоминали, что когда ему пустили кровь, она имела неестественный цвет – была похожа на чернила… От чего же он всё-таки умер? Его биограф Пятковский пишет о „жесточайшем тифе“, другие исследователи – о простуде или о чахотке, а племянник Веневитинова в журнале „Русский архив“ замечает: „Простудился ли Дмитрий Владимирович или подвергся другому какому-нибудь вредному влиянию, – об этом не сохранилось точных семейных преданий…“

Итак, я перечислил вопросы, которые стояли передо мной, когда я приступал к моему расследованию. Я поставил себе целью ответить на них и почти достиг желаемого. Положим, что Волконская, зная о мятежном настроении своего друга и видя в энергичном, всесторонне одарённом человеке лидера будущей революции, решила внести свой вклад в подготовку переворота и передала ему сведения о некоем капитале, к которому он в нужный час сможет прибегнуть. На чём основано такое допущение? Зинаида Волконская, любовница покойного императора Александра Павловича, не скрывала враждебных чувств к его преемнику Николаю. В августе 1826 года шефу жандармов подали донесение, в котором значилось: „Между дамами самые непримиримые и всегда готовые разорвать на части правительство – княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат средоточием всех недовольных; и нет брани злее той, которую они извергают на правительство и его слуг“.

Подтверждением договорённости между Веневитиновым и княгиней стал перстень. Допускаю, что это был отнюдь не символ, а своего рода пропуск в сокровищницу, где капитал до поры находился на хранении. Недаром Веневитинов берёг его как зеницу ока и даже в бреду не выпускал из рук. Незадолго до начала предсмертной агонии поэта Алексей Хомяков, памятуя о своём обещании, надел ему перстень на безымянный палец правой руки.

Вернёмся к осени 1826 года. Согласно моим догадкам, Веневитинов, получив от Волконской перстень, решил, что в Москве ему оставаться опасно, и поспешил в столицу, где чаял затеряться среди бессчётного чиновного люда. В послании, написанном в канцелярию издателей по приезде в Петербург, он требует: имени его „никому не открывать и не подписывать. Под мои статьи можете ставить В. или – в, но не больше“. Для чего понадобилась вся эта конспирация, догадаться несложно: трёхдневный арест и допросы убедили Веневитинова в том, что правительству что-то известно о капитале и возможном его использовании.

Петербург тоже стал опасным. Вот почему, не успев осмотреться, Веневитинов спешит оформить себе командировку на Восток. Он надеется, что уж в Персии-то ему ничто не будет угрожать. У департамента нет оснований отказать своему новому сотруднику. Бумаги на легальный выезд из России выправлены, Веневитинов готов ехать, но… Бал у Ланских, призрак в окне, необъяснимая болезнь и – гибель. Тайну капитала Веневитинов унёс в могилу вместе с перстнем.

Каким же был этот капитал, и куда он делся впоследствии? Я обещал ответить на этот вопрос и вот отвечаю. Под капиталом следует понимать…»

Гром и молния

– И это всё? – Рита подвигала мышь. – Больше ничего?

Текст обрывался на середине фразы. Страница закончилась, продолжения не было.

– Посмотри, может, есть ссылка, – предположил Вышата.

Рита вернулась к карте сайта, ещё раз тщательно проверила все страницы. Ни окошек, ни каких бы то ни было намеков на вторую часть повествования о Веневитинове не нашлось. Она беспомощно повернулась к Вышате.

– Что делать, Слава?

– Тяжёлый случай, – признался он.

– Я спрашиваю: что делать? – В голосе Риты отчётливо прозвучали истерические ноты.

– Как говорят умные люди, давайте рассуждать здраво. Если бы автор текста собирался загадать нам ещё одну загадку, он оставил бы условия. Их нет. Раз так, то напрашивается вывод: автор выкладывал текст на сайт кусками. Первый кусок он успел выложить, а второй – не успел.

У Риты затеплилась надежда.

– Не успел выложить или не успел написать?

– Возможно и то и другое, – рассудительно произнёс Вышата. – Но мне думается, текст составлялся в отдельном файле на компьютере и уже потом выкладывался в Интернет.

В Ритиной сумочке зашебуршало, и из кожаного нутра заструилась мелодия «Песенки горного короля». Рита вжикнула застёжкой, выхватила мобильник.

– Да! Привет… Я на Невском. Что?

В телефоне прорезался монотонный бубнёж. Рита слушала, и её рука, державшая трубку, подрагивала от волнения.

– Когда? Сегодня утром? Вот чёрт… И никто не знает?…

Она положила мобильник на стол. Вышата с тревогой заглянул в её расстроенное лицо.

– Проблемы?

– Это Джим. Я попросила его прогуляться на проспект Ветеранов, к дому, где жил Калитвинцев.

– Что узнал?

– В квартиру нашего искусствоведа кто-то вторгся. Всё перевёрнуто вверх дном.

– Он жил один?

– Да… Теоретик, не было времени даже на то, чтобы завести семью. Жил в однушке, запасные ключи имелись только у соседки, в его отсутствие она раз в три дня заходила поливать цветы. Это мне отец рассказал… В квартире бардак, бумаги разбросаны по полу. Джим увидел, что дверь приоткрыта, заглянул и тут же смылся, чтоб не отсвечивать. Правильно сделал: папины архаровцы его бы запросто в КПЗ…

– Что-нибудь унесли?

– Квартира холостяцкая, небогатая. Ценностей, по словам соседки, Калитвинцев дома не держал. Мебель, посуда, комп с принтером на месте… – Рита взглянула на экран, на глумливый обрезок строки. – Понятно, что приходили не за деньгами и не за барахлом. Искали другое.

– Инфу?

Рита помедлила.

– Нам нужно попасть в квартиру Калитвинцева.

– Может, твоего отца попросить? Он устроит.

– Ни за какие пироги! Это же прямое нарушение, его за такие дела сразу из органов выпрут. Пойдём сами, пока никто не хватился. Трогать ничего не будем, только посмотрим. На всякий пожарный надо перчатки надеть…

– Ясен перец, – сказал Вышата, словно, в отличие от Риты, всю жизнь лазил по чужим квартирам.

Через полчаса Рита с Вышатой уже мчались на такси к проспекту Ветеранов. По критериям студенческой стипендии это было баснословно дорогое удовольствие, но спускаться в подземку, ждать поезда, трястись в вагоне, а потом ещё идти пешком к дому… Нет уж! Вышата разделял нетерпение своей новой приятельницы и выгреб из кошелька скудные гроши, выразив готовность единолично заплатить за проезд. Рита вздёрнула курносый нос и полезла в сумочку. Договорились заплатить поровну.

Искусствовед Калитвинцев обитал на первом этаже типовой блочной высотки. Рита мимоходом заглянула на кухню и вошла в единственную комнату малометражной квартирки. Вышата ступал за ней по пятам. В комнате господствовал беспорядок. На середину был косо вытащен письменный стол, осклабившийся незадвинутыми ящиками, из которых, как перья из распоротых подушек, торчали бумажные вороха. Россыпь разноформатных страниц устилала пол, точно листья, облетевшие с дерева-великана. На краю стола громоздился первобытный монитор с выпуклым экраном. Шнур от него чёрной лианой тянулся вбок, к системному блоку, стоявшему у стены. Платяной шкаф разинул обе свои дверцы, вывалившаяся из его брюха одежда комом лежала на ворсистом паласе. Ещё в комнате стояли два стеллажа, просевшие под тяжестью толстенных книг, журнальный столик с заметно атрофированными конечностями и простая, солдатского образца кровать. Постель на ней была разворочена – рылись, видно, и в белье.

Рита начала осмотр с бумаг, раскиданных по полу. Это были ксерокопии всевозможных архивных документов. Перед глазами замелькали аббревиатуры: ГБЛ, ГИМ, ГПБ, ЦГАЛИ… Рита наугад взяла один листок и прочла: «Очень давно не писал я вам, дорогой друг, но надо сознаться, что и вы мне платите тем же. Тысячу мелких дел занимали и до сих пор занимают меня ежедневно. Вот и сегодня пишу вам на скорую руку, так как через полчаса я должен быть у г. Бутенева. Мне хотелось бы подробнее поговорить с вами о моём позавчерашнем дне. Это один из лучших дней, проведённых мною в Петербурге. Целое утро я гулял под великолепным солнцем с Хомяковым, который, как вы знаете, живёт с нами пять или шесть дней. Весь город казался освещённым двумя огромными свечами – шпилями Адмиралтейства и крепости. Они господствуют над всем городом и кажутся при солнечном освещении двумя большими очагами света. Мы переправились через реку в самом её широком месте, которое достигает приблизительно одной версты, и вошли в крепость…»