Александр Маленков - Красные огурцы

• Название: Красные огурцы
• Автор: Александр Маленков
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-092278-9

Антон Опушкин — обыкновенный дизайнер, молодой человек, плывущий по течению жизни. Но все меняется за один день, когда он влюбляется в чужую жену, и за одну ночь, когда он становится свидетелем убийства. Можно ли позволить себе роскошь быть нормальным, если мир безумен? Выстоит ли криминальная агрессия против логики интеллигента? Сколько действуют галлюциногенные грибы? На эти вопросы автор пытается найти ответы вместе со своим героем. Бандиты, спецназ и изобретатель‑наркоман никак не облегчают этой задачи, а опасность, дружба и любовь обрушиваются на Антона с самых неожиданных сторон…

---

— Никого я убивал! И не было никаких шлюх.

— Поклянись!

— Клянусь.

— Поклянись детьми!

В этот раз детьми поклясться Аслан не мог по обоим пунктам обвинения. Он бы с удовольствием поклялся Сусанной или ее мамой, но дети… Аслан чувствовал, как на него снова надвигается стресс. Он машинально достал пистолет и передернул затвор.

— Ты что же, демон, мозгами со своими проститутками расплатился, а? — взвопила Сусанна. — Сколько раз говорила не доставать эту пакость в доме! Убери, пока я тебе в голову не воткнула.

Сусанна выглядела как женщина, которая действительно может результативно воспользоваться огнестрельным оружием как холодным. Аслан убрал пистолет, посмотрел на тарелку дымящегося хаша, стукнул кулаком по столу и встал из‑за стола.

16

Уже темнело, когда, пережив несколько приступов отчаяния и апатии, Антон увидел избушку. Она стояла на поляне и была настолько крупным представителем семейства избушек, что ей скорее подходило определение «избища» — двухэтажная, с пристройками и навесами. Но дымок из массивной трубы, желтый свет в окнах и чернеющий вокруг сказочный лес заставили Антона пробормотать «избушка». Лес увел его из обжитого двадцать первого века в дебри прошлого, сделал из него странника и теперь подсовывал ночлег.

Антон осторожно подошел к избушке, втянул носом запах жилища — дыма и еды. За ужин и постель он готов был предоставить себя на съедение ведьме, лешему и любому другому маргиналу, занимавшему эти хоромы.

— Хозяева! — крикнул он. — Есть кто дома?

Тяжелая дверь со скрипом раскрылась, но вместо ожидаемой Бабы яги на крыльцо вышла девушка в свитере поверх сарафана.

— Извините, — начал Антон, — я заблудился. Не подскажите, как мне пройти… куда‑нибудь?

— Куда‑нибудь? — хихикнула девушка. — Куда‑нибудь вы уже пришли. Дееед!

На крыльце появился аккуратный старичок в валенках и черно‑красной клетчатой рубашке, заправленной в спортивные штаны. На большом носу его сидели большие очки в толстой оправе.

— Ты кто, мил человек? Откуда и куда идешь? — нараспев проговорил дед, спускаясь с крыльца.

— Да вот, заблудился. Шел из Красных Огурцов в Ильичевские Заимки по лесу…

— А вы сами откуда? — спросила девушка.

— Из Москвы… — Антон смутился. Ему показалось, что в этих обстоятельствах быть москвичом как‑то не очень прилично.

— Да, занеслооо, — протянул дед. — До Заимок тут еще топать и топать. Да ты заходи!

— Мне неудобно, — бормотал Антон, заходя.

— Давай, давай, — ласково подгонял дед. — Накормим, напоим, спать уложим. Слава науке, не хуже, чем в гостинице.

Дом произвел на Антона совершенно завораживающее впечатление. Предметы деревенского быта соседствовали тут с неожиданными чудесами техники. Под потолком висели пучки трав, обдуваемые маленькими вентиляторами, что создавало в избе удивительную шумо‑обонятельную атмосферу. В гостиной, которую Антон, подумав, назвал про себя горницей, высилась гигантская печь, от нее по стенам змеились медные трубки, а над печной заслонкой Антон заметил набор датчиков со стрелками, вделанных в штукатурку. От кресла‑качалки тянулись провода, между окон висели коробки с мигающими индикаторами. Антон подумал, что если в наше время и есть колдуны, то их жилище должно выглядеть именно так.

Обитатели дома, дедушка по имени Степан Трофимович и его внучка Дуня, проявили такую активность, как будто последние десять лет только и ждали появления голодного и уставшего москвича. Дуня, отправив Антона умываться и удивляться сенсорной регулировке горячей и холодной воды, успела за пять минут полностью уставить стол тарелками со снедью. Возможно и даже наверняка это говорили голод и усталость, но Антону показалось, что он никогда еще не ел такой вкусной картошки с грибами, не пил такой чистой воды и не сидел на таком мягком диване. Хозяева много говорили, смеялись, обильно употребляя уменьшительно‑ласкательные суффиксы — «снимайте ботиночки, возьмите еще картошечки, сейчас принесу вилочку». Антон даже не отказался от «рюмочки водочки». Конечно, им тут скучно живется, изголодались по общению, думал он. Кошмар, если вдуматься, жить в такой дыре, а они ничего, веселые. В этом что‑то есть.

Дед рассказывал про свой дом, богато формулируя, особенно когда речь шла о технике и сельском хозяйстве. Видно было, что человек образованный.

— Вы кто про профессии? — спросил Антон.

— Я — изобретатель, — приосанившись, отвечал Степан Трофимович, как видно, любивший этот вопрос. — У меня пятьдесят четыре официальных патента! Электромеханика, электроника, просто механика. Работал в Москве, в НИИ машиностроения, потом на пенсию вышел, сюда переехал, но дела своего не бросаю! Тут все — моих рук дело. Полное самообеспечение — электричество, водоснабжение. У меня мастерская — загляденье. Да я покажу.

Пришлось посмотреть и мастерскую — отдельную постройку, тоже бревенчатую, солидную. Хороша была мастерская — столы, верстаки, батареи инструментов, понятных и непонятных. Круг интересов хозяина был весьма широк: тут были и тиски, и рубанки, и осциллографы, и токарный станок, и пробирки. Недремлющий дизайнерский мозг выдал Антону термин «стимпанк». Он давно мечтал оформить что‑нибудь в этом экстравагантном стиле.

— А вот моя гордость, дело всей жизни. — Дедушка откинул покрывало с чего‑то похожего на напольные весы с колесом. — Это прялка! Я назвал ее «Россия Великая». С гироскопической роторной тягой!

— Я не очень разбираюсь в прялках… Но выглядит впечатляюще.

Деревянная прялка с колесом, тросиками и шестеренками сияла лакированными боками в электрическом свете. Все плоскости ее были разрисованы цветами, конями и звездами, чем делали «Россию Великую» похожей на помесь орудия пыток и палехской шкатулки. Дав Антону полюбоваться, дед выключил свет и повел его обратно в дом.

— И знаешь, какая у меня мечта? Подарить прялку «Россия Великая» Якубовичу на «Поле чудес». Чтобы стояла у него в музее… Конечно, это чистое искусство, механические прялки сейчас никому не нужны. Но для тех, кто понимает… Леонардо да Винчи бы понял. Циолковский бы понял. Ну и Якубович, конечно, поймет, он ведь все понимает…

Антон припомнил усатое лицо Якубовича, который уже почти полвека крутит барабан, и внутренне согласился, что, наверное, после стольких лет на «Поле чудес» он уж действительно все понимает.

Дуня смеялась, когда Антон рассказывал о Москве, объяснял, что такое дизайн интерьеров и почему он в кроссовках. Ей был двадцать один год, и вся она была под стать дому — ловкая, здоровая, с ямочками на щеках. Если ее накрасить, да причесать, думал слегка захмелевший Антон, да приодеть…

От предложения «сходить в баньку» Антон никак не мог отказаться, хотя баню не любил. Во‑первых, давно надо было помыться, во‑вторых, дед с таким энтузиазмом тер ладоши, когда говорил о баньке, так красиво произносил «теплопроводность бруса», что Антон сказал: «Банька — отлично!»

И тут все прошло как в городской фантазии про деревню — березовые веники, хвойное масло, кадушки с ледяной водой. Дуня без церемоний суетилась в предбаннике в мокрой белой сорочке, чем смущала Антона и от этого очень мило смущалась сама.

Последним пунктом программы «русское гостеприимство экстра плюс» значилось распитие наливки после баньки у костра.

Антон, завернутый в плед, уже позабывший, кто он и как он сюда попал, смотрел то на мечущееся пламя костра, то на звезды, совершенно разомлев.

— Ты добрый человек, — задумчиво произнес дедушка. — Хороший. Я это сразу почувствовал.

— Я обычный, — вяло возразил Антон.

— Ты сам себя не знаешь, а я — я все чувствую. Я в глубь вещей могу смотреть.

— Ну, вам виднее. Раз вы говорите — значит, я добрый человек.

— Почему ты думаешь я сюда переехал? Здесь места особые. Еще после войны были секретные исследования, тут энергетическая аномалия, место силы. Тут у человека открываются такие способности, что он и не подозревал. Я когда тут поселился, у меня изобретения прямо поперли, один ресивер мой двухфазный сколько шуму наделал…

Дед замолчал, улетев мыслями куда‑то далеко, в мир ресиверов и энергий.

— В каждой жизни, Антон, должен быть высший смысл. Миссия у нас у каждого. А разглядеть ее только тут и можно.

Антон попытался, пользуясь случаем, разглядеть свою миссию. «Вот делаю я людям дома, а они потом в них живут. — подумал он. — Правда, потом опять ремонт затевают и все переделывают, так что только на фотографиях интерьеры и остаются. Как повар — создал шедевр, его съели и забыли. Вот такая миссия. Хотя больше похоже на обычную работу…» Больше ничего умного в усталую голову не приходило.

— А у вас какая миссия, Степан Трофимович?