Дарья Вильке - Мусорщик

• Название: Мусорщик
• Автор: Дарья Вильке
• Жанр: Детская проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9691-1382-4

Его зовут просто – Мусорщик. И его мир прост – Мусорщик состоит из мусора и только мусор он впускает в свою жизнь. Но однажды к нему подселяют чужака. Проходящего. Странного – чужого и одновременно совсем своего. Он принесет перемены и множество вопросов. Что будет, если попробовать жить по-новому? Что станет с будущим, если разобраться с прошлым и полюбить настоящее? То, что нам не нравится в других, – не наше ли это отражение? «Мусорщик» – сказка в декорациях современного города, философская притча о себе и о других.

---

А сегодня пахло жареным луком.

Мусорщик подходил к своей двери – одна ступенька, еще одна, перепрыгнуть через три разом – и понимал, что пахнет, наверное, из его квартиры. Он повернул ключ в замке, и запах жареного лука накрыл его с головой – и он вспомнил сразу, как дома всегда жарили лук: сначала кидали его в кипящее масло, и полоски лука прыгали и переворачивались в нем, словно живые, потом становились золотисто-желтыми, потом коричневели, пряно-сладковато пахли и потом были уже совсем готовы.

«Сколько лет я не ел жареного лука! – подумал вдруг Мусорщик. – Когда я ел его в последний раз-то?»

– Здоро́во! – проорал Проходящий из кухни, и Мусорщик поморщился – ну почему надо каждый раз орать, неужели нельзя спокойно разговаривать, неужели надо радоваться, как щенку?

– Здоро́во, – угрюмо ответил он и снял ботинки.

Кухня со вчерашнего дня переменилась: Проходящий протер шкафы и видно стало, что они вообще-то – кремовые, а не темно-серые. Блестел боками, будто новый, кофейник, выстроились в ряд в сушилке тарелки и блюдечки, оказалось на крючке какое-то полотенце в синюю полоску, которое и признать было невозможно.

Сначала Мусорщик испугался даже, а потом понял, что это все еще его кухня.

И даже стол, вроде бы чужой, – его.

Просто Проходящий убрал с него стопки тарелок, старые газеты и ворох счетов за пиццу, который получился за несколько лет.

Стол был непривычно пуст. Но самое главное – на столе стояли огромные тарелки с цветами по каемке. Пока пустые тарелки – только на краю каждой, будто остановившись тут на минутку, пристроились куски пышного хлеба. Даже с порога кухни можно было разглядеть, какая ноздреватая и белая у него мякоть, какая золотистая – корочка. А посередине стола на старой деревянной подставке – она с одного края была совсем черная, обугленная, Мусорщик спалил когда-то в детстве – стояла чугунная тяжелая сковородка с яичницей. Яичница бугрилась белыми и желтыми волнами, тут и там виднелись островки золотистого жареного лука – и она пахла.

Яичницей с луком.

Мусорщик сглотнул и шагнул к столу.

– Давай-давай, садись, – подбодрил его Проходящий и улыбнулся.

Когда Проходящий улыбался, возле губ оказывались две глубокие складочки-морщинки, будто бы какой художник небрежно провел два штриха на лице: раз сверху вниз, и еще – раз. И еще он морщил нос – и веснушки на носу собирались в смешную гармошку.

Мусорщик придвинул тарелку с яичницей, взял вилку и забыл о том, что напротив сидит Проходящий, что это ненормально – яичница в этот час – и что он хотел сегодня, как обычно, заказать пиццу и уже размышлял по дороге домой, что лучше: тунец или шампиньоны.

Яичница была еще совсем горячая, она заполняла изнутри все сладковатым и пряным одновременно, соленым покалывало нёбо, обжигающим каталось на языке, мягкий хлеб растворялся без остатка тут же, как только Мусорщик подносил его ко рту, – и ему вдруг представилось, что это и есть счастье.

И он испугался.

И яичница тут же кончилась.

Осталась только непривычная кухня и морщащий нос Проходящий – напротив.

Тогда Мусорщик вдруг подумал: а он же ведь ходил в магазин, чтобы купить яиц, и лука, и хлеба, и масла, и даже соли, потому что даже соли дома у Мусорщика не водилось.

Он представил, как с полной сумкой, которую принес Проходящий, в его дом влезают магазинная суета, человеческие голоса которые переговариваются сварливо или ссорятся из-за килограмма сахара, – и ему стало тошно.

– Где ты это купил? – спросил он, положив вилку на стол.

– А тут за углом чудесный магазинчик есть, – безмятежно улыбался Проходящий, – там, знаешь, прямо внутри пекут белый хлеб и все пропахло булочками и караваями.

Мусорщику совсем не хотелось представлять себе этот магазин – и людей в магазине – и он уже пожалел, что спросил.

А еще он понял, что Проходящий его ужасно раздражает. Улыбкой, наклоном головы, веснушками, спокойной радостью.

Только теперь он увидел, что Проходящий сидит в оранжевом фартуке. Тот обвязался небрежно оранжевыми завязками, завязал их ленивым таким узлом.

Оранжевый фартук с цветком, нашитым аккуратно на карман.

Мамин фартук.

– Ты откуда взял его? – Мусорщик почувствовал, что внутри будто закипает вода – много воды.

– Да в шкафу, внизу, – пояснил Проходящий, будто так и надо, заявляться к незнакомому человеку в дом, шарить по шкафам, брать дорогие ему вещи.

– Кто тебе разрешил тут копаться? – голос Мусорщика стал совсем деревянным.

Проходящий растерялся.

– Да я ведь для тебя старался, чудила.

– Я не чудила, – отчеканил Мусорщик. – По шкафам без моего разрешения не лазить. И фартук мамин не брать.

Мусорщик встал и вышел из кухни – и не оглянулся, чтобы не видеть, как растерянно смотрит ему вслед Проходящий.

V. Время

Раньше время скрывалось где-то от Мусорщика – может быть, его проглотил мусор. Или свалка. Или просто он старался не замечать его. Потому что если замечать время, то оно становится как мусор и ты думаешь о нем, точь-в-точь как о мусоре: сколько его осталось, да сколько его было, да зачем его много, да зачем его мало, да что делать, когда его много или мало.

Когда время не замечаешь, то все гораздо проще – его будто бы и нет.

А иногда про время тебе кто-нибудь напоминает. Ты вот не хочешь – а он напоминает.

Как Мусорщику о времени стал напоминать Проходящий.

Ведь как оно было? Весну и утро Мусорщик всегда определял по Свалке и по солнцу. Впрочем, зиму с осенью тоже. Только лето было не таким – оно плавно перетекало из весны в осень.

Весной на Свалке появлялись старые кресла и журнальные столики, шкафы и разломанные постели – люди как сумасшедшие избавлялись от зимы, от прошлого, от надоевшей жизни. Или просто, унюхав весенний, пахнущий зеленым арбузом воздух, подчинялись разноцветным рекламным брошюркам мебельных магазинов, которые утягивали их в будущее без воспоминаний. Даже там, где ничего не должно было расти, пробивались из луковиц, забытых в прошлом году другими мусорщиками, нарциссы. Трава росла на глазах: отвернулся – и Свалка становилась нежно-зеленой. Замешкался – и запела утренними весенними птицами.

И с утром так же – оно выдавало себя тенями, косыми солнечными лучами и лужицами холода под подошвами. Так было всегда. А теперь все изменилось.

Теперь Мусорщик открывает глаза и знает – утро пришло против его воли. Это не он зовет утро теперь, не он приносит его в темную квартиру и темный двор, а Проходящий. Мусорщик сонно смотрит на носки с лосями (хотя весна и жарко уже носить шерстяные носки) и чувствует: этот проходимец успел украсть его утро. Потому что рядом, на одеяле лежат носки. Другие носки. Совсем новые носки, свежекупленные, которых никогда не касалась рука мамы и которые выглядят ужасно, позорно новыми и белыми в Мусорщиковой квартире. Они бесстыдно лежат на его одеяле, развалясь немым намеком: началась другая жизнь, пришла весна, время изменилось, наступило время новых хлопковых носков, заботливо подкинутых в твою постель чужим, которого ты не звал и не хотел в своем мире.

Но он не хочет никакой весны, никакого нового времени! Он не хочет, чтобы самонадеянный нахал устанавливал здесь свои порядочки. В конце концов, это он его приютил – а не наоборот.

Мусорщик в ярости откидывает полу ватного одеяла и чуть не падает прямо у постели, поскользнувшись на гладком полу. «А вот в хлопке не скользишь», – доносится откуда-то из коридора, будто бы не ему, но он точно, точно знает, что ему. Мусорщик знает, что Проходящий встал за час до него (или и не ложился?) и уже приготовил завтрак. Зачем ты это делаешь, хмуро спросил он его однажды. Просто так, сказал Проходящий, просто так. Но, конечно, никто просто так ничего такого не делает, это Мусорщик знает точно. Наверняка что-нибудь задумал.

Проходящий и утренний темный коридор у него украл – хотя как раз за это Мусорщик за него и не в обиде. Проходящий неслышно встает каждое утро, и когда Мусорщик отправляется в туалет, в коридоре уже белым светляком тлеет ночник, так что не приходится пробираться наощупь, изо всех сил зажмуривая глаза, чтобы не увидеть и кусочка предрассветной тьмы. Коридор плывет в тусклом молочном свете, как межгалактический корабль, и Мусорщик кажется себе тогда умудренным опытом капитаном, вышедшим на обход своих владений. А потом вдруг вспоминает про жильца и понимает – да какой он, к черту, капитан! В лучшем случае, разнорабочий на судне, порядки-то устанавливает вовсе не он.