Кэрол Дуглас - Красный замок

• Название: Красный замок
• Автор: Кэрол Дуглас
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-367-03522-3, 978-5-367-03528-5

Расследование зловещих деяний Джека-потрошителя приводит ловкую сыщицу в глубь трансильванских лесов.

---

– К сожалению, весь Уайтчепел действительно таков, мой дорогой друг. Пока цивилизованные страны допускают существование подобных выгребных ям, где царят бедность, отчаяние и запустение, там наличествуют благоприятные условия для преступления. Я говорю именно о преступлении – не об обычных головоломках, Уотсон, не о клубках жадности, жажды мщения и ревности, которые составили мои самые трудные расследования, но о грубом, примитивном, зверском преступлении. О совершенно необъяснимых и диких убийствах.

– Тем не менее вы, кажется, полагаете, что предметные исследования Крафт-Эбинга в некой мере проливают свет на бесчувственных убийц, подобных Джеку-потрошителю.

Это замечание погрузило моего друга в обычные для него мрачные размышления.

То надувая, то втягивая щеки, он раскуривал черную трубку из шиповника, пока оттуда не повалил дым, как от огнедышащего дракона.

– «Предметные исследования», – наконец процитировал меня Холмс. – Вполне научное определение, и оно достаточно точно, однако предлагает весьма пугающее допущение. Оно превращает Джека-потрошителя – равно как и Джеймса Келли, и Суини Тодда, и Синюю Бороду, если позволите, – из чудовищного демона в обычного больного, подверженного нездоровой мании, которая свойственна далеко не единственному человеку. Неужели действительно можно вообразить, что проблема решается, если Потрошителей окажется бесконечное множество, как звеньев в цепочке?

– Я знаю легенды о Синей Бороде и Суини Тодде, демоне-цирюльнике с Флит-стрит, но кто такой Джеймс Келли? Вы уже обещали поведать мне эту историю.

Холмс устроился в обитом бархатом кресле, как будто его особенно привлекала эта расслабляющая мягкая поверхность. Глаза детектива засветились от удовольствия, которое ему приносило обдумывание очередной загадки.

– Это демон-драпировщик, если угодно, Уотсон. Скверный человек из скверного промышленного и портового города Ливерпуля. Ублюдок, притом в буквальном значении. И в то же время простой юноша, посвятивший себя изготовлению мягкой мебели и не имеющий более серьезных амбиций. Затем однажды он обнаруживает, что ему вполне есть чего ожидать. Оказывается, его отец не мертв, а является успешным торговцем и завещает молодому Джеймсу круглую сумму. Конечно, в итоге Келли всего лишь превращается в хорошо обеспеченного ублюдка. Его извечная любовь к матери обращается в ненависть. Затем он бросает работу в любимой отрасли ради блестящей возможности учиться, но для него школа – все равно что тюрьма, а отнюдь не благодать. Один поворот судьбы – и меняется не только вся его жизнь, но и отношение к людям… особенно к женскому полу, как весьма резко напомнила бы мне одна моя знакомая, будь она здесь.

– Вы так деликатно намекаете на мою жену Мэри, дружище?

Должно быть, Холмс слишком сильно затянулся трубкой: он зашелся страшным кашлем не меньше чем на несколько минут. Мне пришлось подбежать к сыщику и несколько раз как следует постучать по спине, прежде чем он смог прийти в себя.

– Вы поняли, о чем я толкую, Уотсон? – наконец промолвил он. – Что этот Крафт-Эбинг и его книга показывают нам вместо чудовищ рядовые случаи заболевания?

– Полагаю, да. Наверняка наши страхи коренятся в детстве, когда мы верили, что приведения на самом деле прячутся в шкафу или под кроватью. Непойманный убийца вроде Джека-потрошителя превращается для нас в легенду. Однако, если понять, что на самом деле он всего лишь жалкий маньяк, плохо образованный и невежественный, с затуманенным религией разумом, и что он не столько умен, сколько везуч… я имею в виду, о чем тогда остается писать газетам?

– Именно газеты создали Потрошителя, да еще наше воображение. Итак, Уотсон, возьмите своего невежественного, сбитого с толку маньяка и представьте, что таких во сто крат больше. Вот во что нас заставляет поверить Крафт-Эбинг. Подобные люди рыщут в каждом городе; обычно они действуют в одиночку, но их объединяет общий импульс, на который они отвечают одинаковым образом: кровавыми убийствами. – Холмс отложил трубку и поднялся: – Часто такие преступники – запойные пьяницы; согласно Крафт-Эбингу, они совершают злодеяния в пьяном бреду. И разумеется, Джеймс Келли выпивал. Отсюда мой интерес к пробкам от бутылок.

Я проследовал за детективом к столу, на котором выстроились в линию одна за другой три стеклянные емкости, словно наперстки, под которыми в уличных играх прячут шарик.

– Кусок пробки и два образца воска, – провозгласил мой друг. – Недостаточно, чтобы привести нас к Джеку-потрошителю. Однако по этому следу мы можем найти источник всего его зла. Представьте себе: Джек-потрошитель, пойманный благодаря крупицам пробки и сургуча.

– Сургуч? Но вы же сказали, что воск на полу в подвале был свечным.

– Какая-то его часть – да. Но вот эта светлая стружка… – Холмс с помощью пинцета поднял тонкую полоску, размером и цветом походящую на кончик ногтя в виде полумесяца на пальце младенца. – Это не свечной воск, а сургуч, и если он не приведет меня к Джеку-потрошителю здесь, в Лондоне, то наверняка проложит мне дорогу на дьявольский шабаш, который превратил в скотобойню le tout Paris[38], казалось бы, веселый месяц май.

Не знаю, что меня поразило сильнее: французская фраза из уст Шерлока Холмса, которую он ввернул с легкостью коренного парижанина, или его подозрения, что Джек-потрошитель переехал в другое место и нашел последователей.

Глава тринадцатая Между небесами и адом

Наконец вздрогнули веки, и сразу же словно током ударило, и меня охватил ужас, смертельный и безотчетный, от которого вся кровь прилила к сердцу. И вот появляются первые связные мысли. Начинает оживать и память.

Эдгар Аллан По. Преждевременные похороны[39]

Мрак и движение.

Вот и все, что я помнила, все, что чувствовала.

А сейчас… темнота, но никакого движения.

Из-за вынужденной неподвижности желудок капризничает – точнее, капризничал бы, не будь на его месте черной пустоты, сжатой плотнее пустого кулака.

На самом деле я совершенно не чувствую ограничений моего обычного существования: разве что звенящий в ушах пронзительный крик тишины, какой бывает, когда громкий звук наконец перестает штурмовать слух; разве что какая-то пульсация, которая еле-еле помогает определить, где заканчиваюсь я и начинается… нечто другое.

Смутно и постепенно вокруг существа, которое, как я догадываюсь, и есть «я», собираются воспоминания о тесном помещении, о ящике.

Я пытаюсь пошевелить тем, что было бы моими пальцами, будь они все еще на месте. Напрягаю нервные волокна и мускулы, которые тоже должны у меня быть, пока не касаюсь кожей… чего-то.

Это не стена. Не дерево. Ничто.

Такое ощущение, что я плыву.

Должно быть, я умерла или где-то близко к тому. Мое «я» кажется мне одновременно огромным и невесомым. Возможно, я расширилась и вырвалась из своей тюрьмы.

Это я помню. Неподдающиеся преграды сверху и снизу, справа и слева, сковывающие, как саван, но жесткие, будто тис из Шервудского леса.

Если я на пути к Небесам, почему нет сияющего света и ангельского хора? Если я проваливаюсь в ад, где огонь и демонический хохот? Я точно не верю в папистскую концепцию лимба[40], хотя мое состояние больше всего напоминает именно это. Как бы не пришлось пересматривать свои религиозные убеждения на пороге рая. Или в шаге от вечных мук.

Быть может, ящик и пропал, но все же я чувствую какую-то преграду вокруг себя: она прилегает ко мне, как панцирь к черепахе; она горяча, словно раскаленная кочерга, и больно терзает. Похоже, подтверждаются мои худшие предположения: значит, все-таки ад. По-моему, я не такая уж плохая, но тут решать Господу, а Он, как известно, суровый судья.

И тут среди писклявого воя тишины я слышу далекий голос. Он доносится сверху. Он произносит мое имя:

– Нелл.

Погодите-ка. Стал бы Господь – или дьявол, если уж на то пошло, – использовать краткую форму моего имени вместо полной и официальной «Пенелопа»? Сомневаюсь. Какие уменьшительные на суде?

Итак. Возможно, я… и не совсем мертва.

– Нелл.

Попробовать открыть глаза? Веки тяжелые, будто палисандровая крышка пианино. Будто медный кожух гроба. Впрочем, вряд ли подобные роскошные материалы пойдут на похоронные принадлежности столь незначительной персоны, как я.

Кажется, теснота и движение пропали. Может, теперь удастся открыть то, что в другом месте и в другое время служило мне глазами. Видно, я просто забыла, какую цепочку движений нужно совершить, чтобы добиться соответствующего результата.

– Нелл, да ради бога!

В голосе слышится раздражение пополам с нетерпением. Знакомая картина. И раз уж голос взывает к Господу, это не дьявол. Скорее всего. После того как я заглянула в ад, неосмотрительно забывать, что дьявол всего в двух шагах.