Йозеф Томан - Калигула, или После нас хоть потоп

• Название: Калигула, или После нас хоть потоп
• Автор: Йозеф Томан
• Жанр: История

---

Все сочувственно кивнули; они не подумали о том, что в их мире каждый одинок.

-- Рим похож на колючего ежа, -- сказал вошедший Пизон. -- На ощетинившегося всеми своими колючками ежа.

-- Что же, он против нас выставил колючки? -- спросил Авиола.

-- Нет, нынче не против нас. Нынче против кое-кого другого. -- Пизон издевательски почтительно взглянул на статую Калигулы.

-- Эти оборванцы вопят как одержимые, и что ни слово, то ругань. Бедный наш дорогой император! -- сказал Даркон.

-- Пусть орут. Они и меня поносили. Я, по их мнению, вор и мошенник, -отозвался Бибиен.

-- А я гнусный блюдолиз, -- заметил Друз.

-- А я кровосос и торговец человечьим мясом, -- рассмеялся работорговец Даркон.

-- Бедняжки. -- насмешливо проговорил Друз. -- они надорвут глотки. Хрипят-то они уже и сегодня. А завтра, когда стадо лишится своего пастуха, этого комедиантского крикуна, они и вовсе онемеют.

-- А что же сталось с отважным защитником Фабия, с Сенекой? -- спросил Даркон.

Авиола громко расхохотался:

-- Он уехал в Байи лечиться от испуга.

И, обращаясь к Даркону, Авиола тихо добавил:

-- Он одной ногой был на том свете. Калигула счел его поступок личным оскорблением для себя и перед ужином сказал Херее, чтобы тот приказал задушить его той же ночью. А Цезония ему и говорит: "Зачем тебе это нужно? У него чахотка. Врачи говорят, что жить ему осталось не больше двух-трех месяцев. Оставь его на попечение Таната". Калигула, говорят, задумался, а потом сказал: "Ты права, дорогая. Пусть его покарает другой бог!"

Даркона это позабавило.

-- Потрясающе! Другой бог! Какую, однако, власть забрала над ним эта женщина!

Авиола пожал плечами:

-- Надолго ли?

Потом он обратился к Бибиену:

-- Как дела на Палатине?

-- На этой неделе мы со всей пышностью откроем лупанар. Он займет всю западную часть императорского дворца. Ту, что возле сада, где у Тиберия была библиотека. Она как нельзя лучше подходит для наших целей. Сплошное золото и шелка. Вы глаза вытаращите. -- Бибиен продолжал голосом рыночного зазывалы: -- Самый большой, самый великолепный, самый изумительный лупанар на свете! Только для благородных римлян и восточных монархов! Отборные красотки со всего света! И кроме того, жены и девицы из знатнейших римских семей. За вход -- сто золотых! А кроме того. за тройную плату -сенсационное развлечение: все три сестры императора.

-- Перестань! -- испуганно воскликнул Друз.

Бибиен пожал плечами:

-- Наивный! Цезарь рассказывает об этом каждому встречному. Он сказал, что сам будет взимать входную плату. Скрывать тут нечего.

Сенаторы оживились, лишь Пизон хмурился. У него была красавица жена и не менее красивая пятнадцатилетняя дочь.

-- Я бы занялся Ливиллой. Это настоящий бес, огонь, а не женщина, -заявил Даркон.

-- А я, наоборот, я бы попробовал Агриппину, -- с видом гурмана заметил Бибиен. -- Она такая нежная, скромная...

Авиола забеспокоился. Он вспомнил о Торквате, которую отослал в Испанию, подальше от этой напасти. А вдруг и там до нее дотянутся лапы Калигулы?

Друз со смехом сказал Даркону:

-- Но ведь Ливилла -- невеста Луция Куриона. А ты хочешь...

-- Я думаю, ей это не помешает, -- саркастически улыбнулся Даркон.

-- А Луцию? -- ухмыльнулся Бибиен.

Они оба расхохотались.

-- Даже на царственной розе есть шипы!

-- Ничего, Луций это перенесет.

-- Луций все равно в выигрыше. С ним она даром...

-- С гладиаторами тоже, -- засмеялся Даркон, -- а мне за это удовольствие придется заплатить цену -- сотни рабов.

-- Где Курион? -- спросил Гатерий.

-- Он придет вместе с императором, -- ответил Бибиен. -- Император без него шагу ступить не может. Мне кажется, что даже Инцитата он не любит так сильно, как Луция.

Даркон наклонился к нему и тихо спросил:

-- А как насчет нашего дела?

Авиола указал глазами на золотую Венеру.

-- Подарок для него.

-- О! Это стоит того.

-- Она весит больше двух тысяч фунтов. Я многого жду от сегодняшней встречи, -- добавил Авиола.

Даркон скептически сощурился:

-- Слишком долго это тянется. Наш любимый император непостижим. Вот и эта история с Сенекой. А что, если и войну он захочет оставить на попечение другим богам?

Пизон подумал о римских толпах и трусости Калигулы. Он хрустнул пальцами и закончил свою мысль:

-- Сегодня с ним нетрудно будет договориться.

Остальные думали то же самое и кивали.

Они ошибались. В эти дни император действительно перепугался не на шутку. Но, едва оправившись, он пришел в ярость. Он злился на народ и на сенат. С народом, который в глазах Калигулы был неблагодарной, низкой тварью, разделается Херея и его преторианцы. Но сенат? Тут придется взяться за дело самому.

Калигула трясся от злобы, когда вспоминал, как в дни смертельной опасности сенаторы забаррикадировались в своих дворцах и бросили его на растерзание черни. И как смели они позвать его к себе! Прямо-таки вызвать! Он проклинал себя за то, что, будучи в хорошем настроении после суда над Фабием, принял приглашение. А может быть, эта ловушка, заговор? Может быть, его заманивают в волчье логово?

А не послать ли Авиоле корзину персиков? Или уж разорить все это патрицианское гнездо, когда они соберутся у Авиолы? Может быть, надо принести их в жертву богам?

Но инстинкт самосохранения был сильнее кровожадности. Нет, нельзя ссориться со всей римской знатью, ведь знать и армия -- его последняя опора. Нельзя уничтожать золотой источник, золото должно поступать равномерно, а то ведь если забрать сразу все, то потом и взять будет неоткуда. Но отомстить им следует.

Клянусь Геркулесом! Я вам покажу! Вы у меня получите за вашу дерзость!

Он приказал Херее сопровождать его к Авиоле с двумя сотнями конных преторианцев.

Процессия тронулась в путь в ту минуту, когда Скавр рассказывал в тюрьме Фабию, как буря, разразившаяся в театре, продолжает бушевать на улицах Рима.

Сенаторы были в превосходном расположении духа, а старое хийское вино развеселило их еще больше.

Но вдруг вбежал управляющий и доложил Авиоле:

-- Господин! К нашему дому приближается войско!

Они выскочили на террасу, откуда открывается вид на храм Геркулеса. Там, где дорога поднималась ко дворцу Авиолы, сверкали на солнце шлемы, панцири и копья преторианцев. У сенаторов перехватило дух.

Боги олимпийские! Так не ездят в гости! Так выходят навстречу мятежникам!

Они сбились в кучу, голова к голове, на лицах их выступил холодный пот. У каждого были на совести кое-какие грешки. А ведь теперь и малый грех может иметь серьезные последствия.

Вчера вскрыл себе вены сенатор Таппон, которому принадлежала целая флотилия торговых судов. Он, говорят, с насмешкой отозвался о золотой конюшне Инцитата.

Вчера вечером всадник Саберний получил из императорского дворца корзину персиков, потому что не оказал должного почтения изображению Калигулы. А теперь его серные рудники уже отписывают в императорскую казну.

Переменчивость Калигулы просто ужасна: Макрона он до последней минуты носил на руках. Доносчик, шкатулка с ядами, списки тех, от кого есть чем поживиться и до кого скоро дойдет очередь, -- вот путь, которым следует ныне злая воля Калигулы.

Обрюзгшие лица сенаторов побледнели. Каждый подозрительно смотрел на другого: не ты ли доносчик? За кем из нас они едут? Быть может, за всеми сразу. Сенаторы переполошились. Нельзя ли куда-нибудь убежать, скрыться? Нет, нельзя. Так выпьем по крайней мере, пока их еще нет здесь! Скорее!

Руки у всех тряслись, вино расплескивалось. Зубы стучали о края хрустальных чаш.

Калигула вышел из носилок. На Авиолу, который кланялся ему у ворот, он даже не взглянул.

Калигула шел быстро, за его спиной развевался шафранный плащ.

Он ворвался в триклиний, как тигр. Схватил хрустальную вазу с цветами лотоса и грохнул об пол.

-- Юпитер Громовержец! Зачем это вы собрались здесь? Что за сборище! -орал император, злобно перебегая взглядом с одного лица на другое. -- Что это за сборище, которое вызывает к себе императора, словно претор -преступника? Не понравилось, что это я судья вам? Захотелось все переиначить?

Авиола в ужасе кланялся и бормотал:

-- Господин наш! Возлюбленный цезарь!

-- Ну вот, я перед вами. Ваша прихоть исполнена. Что же дальше?

Вторая драгоценная ваза ударилась об пол и разлетелась вдребезги.

-- Извольте, говорите, что вам угодно! Чего вы желаете! -- скрежещущий голос императора звучал все громче и громче. -- Так что же благородные сенаторы изволят приказывать своему императору, о котором три дня даже и не вспоминали?

Авиола усилием воли подавил страх. Он уловил истерическую нотку в словах императора и сообразил, что на этот раз дело обойдется без крови. Это Авиолу успокоило. Но он понял также, что сладить с императором будет нелегко.

Он подошел поближе, поцеловал край пурпурной тоги и почтительно приветствовал императора. Авиола говорил спокойно, и плавный тон его речи привел в чувство остальных. Все принялись приветствовать гостя так усердно, как только могли.