Василий Росляков - Мы вышли рано, до зари

• Название: Мы вышли рано, до зари
• Автор: Василий Росляков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00626-5

Повесть о событиях, последовавших за XX съездом партии, и хронику, посвященную жизни большого сельского района Ставрополья, объединяет одно — перестройка, ставшая на современном этапе реальностью, а в 50-е годы проводимая с трудом в мучительно лучшими представителями народа.

---

— Это, папа, другой разговор.

— Ну вот и устрой все сам. Я поехал.

Повернулся и пошел со двора к машине, стоявшей под окнами.

— Вот и хорошо, а я поехал в город, — сказал Сережа, — у меня еще дел полно. Не горюй, мама, а радуйся.

— Поешь что-нибудь.

— Мама, неужели ты думаешь, меня отпустили голодным? К обеду вернусь.

Вскочил на мотоцикл, и только дымок растаял по двору.

В военкомате Сережа прошел прямо к военкому. Не так чтобы с робостью переступил порог, а хозяйским шагом, поздоровался полным голосом.

— Я, товарищ полковник, хотел бы попроситься в Афганистан, — с ходу заявил Сережа. — В армию мне дали отсрочку, чтобы уборку провести. Теперь она закончилась в нашем совхозе, и я готов. Но хочу в Афганистан, к нашим ребятам, которые выполняют там интернациональный долг. Я много думал, товарищ полковник, и вышло, что другого пути у меня сегодня нет. Если вам нужно подробно объяснять, я сделаю это. А если понимаете меня, говорить лишнего не буду.

— Откуда сам и как зовут тебя, молодой герой?

— Я из Цыгановки, зовут Сергей Харченко, товарищ полковник.

— Что умеешь делать? Сейчас в армии неумехи не нужны.

— Я механизатор, товарищ полковник. Вожу любые машины, нынче комбайнером работал. Трактора могу, на мотоцикле приехал к вам.

— Если ты, Сергей, сам все продумал и сделал сознательный выбор, я горжусь тобой и гордился бы таким сыном.

— Я знаю, товарищ полковник, что вокруг этого Афганистана много обывательских разговоров, я их не разделяю, у меня по этому поводу полная ясность.

— Тогда не будем тянуть волынку, формальности тут небольшие, я еще созвонюсь с вашим директором, и повестку получишь через пару-тройку дней.

Полковник встал, протянул Сереже руку:

— Желаю тебе всех благ. Жениться не успел?

— Успел, товарищ полковник. Только что.

— Тогда поздравляю, привет молодой супруге. Вспоминаю себя молодым, на той войне мы поступали точно так же, в том числе и женились в последние дни перед отправкой на фронт. Ну, желаю счастья, Сережа.

— Спасибо, товарищ полковник. — Сережа повернулся и вышел из кабинета. Легким шагом он шел по скрипучим половицам на свет открытой в конце коридора двери. Шел на этот свет, на кусочек голубого дня, и душа его радовалась жизни. Радость эту поднимала и делала ее особенно крепкой, многосложной, захватывающей мысль, что идет на серьезное мужское дело, на риск, что завтра, уже очень близко, для него станут рядом жизнь и смерть. Это вызывало в нем незнакомое, раньше не случавшееся с ним состояние — он взрослый и отвечает перед близкими людьми и, кажется, перед всеми людьми вообще, отвечает перед Родиной. Представление о ней впервые наполнилось смыслом, ясным и отчетливым.

Никуда не заезжая, Сережа сразу же махнул на ферму, к Зое. Там посадил ее позади себя и помчал в село, в Дом культуры, в комнату бракосочетания. Здравствуйте, здравствуйте. Нет, так нельзя, надо подать заявление, а через месяц прийти, и вот тогда.

— Это нам не подходит, — сказал Сережа, а Зоя, стоявшая за спиной Сережи, выступила вперед и тоже прибавила:

— Нет, не подходит.

— Закон для всех один, — ответила регистраторша.

— Мы вас очень просим, — сказал Сережа. — Сделайте исключение, я ухожу в армию через два-три дня.

— Давайте вашу повестку.

— Позвоните военкому, если не верите, повестка будет через два-три дня, я только что из военкомата.

— Сережа в Афганистан едет, — Зоя была готова на любые унижения.

И старая пенсионерка-регистраторша сдалась:

— Это другое дело. Пишите заявление. Задним числом.

Сережа бросился к столику возле стены, взял бумаги и быстро начал писать, а Зоя глядела ему через плечо.

— Паспорта у вас хоть есть?

— У меня есть, а Зоя только что с фермы, домой не успели зайти.

Словом, брак был зарегистрирован, и молодожены побежали вниз, к выходу.

Куда? Постояли у мотоцикла, подумали. Вот куда! К директору. Пусть отпустит наших отцов после обеда. Поехали. По аллее передовиков, где кронштейны держали портреты и Ларина, и Сережиного отца, по этой торжественной аллее прошли, будто совершали торжественную церемонию. Секретарша сказала, что директор в степи или на фермах.

— Нельзя с ним связаться? — спросил Сережа.

— Вам очень он нужен?

— Нужней не бывает.

Секретарша стала пробовать. Отозвался Михал Михалыч. Сережа взял трубку.

— Михал Михалыч, это Сергей Харченко вас беспокоит.

— Слушаю, Сергей.

— Михал Михалыч, мы только зарегистрировались с дояркой Зоей Лариной, а я ухожу в армию, отпустите после обеда наших отцов, Ларина и Харченко.

— Вас понял, Сережа. Сейчас еду на элеватор, там все сделаю, передам распоряжение.

— Спасибо!

— Вас понял, примите мои поздравления.

— Спасибо.

Щелкнуло в трубке, зашипело, разговор окончен.

Теперь? Домой! Куда домой? К Сереже или к Зое? К Зое за паспортом, надо в ее документе сделать отметку. Но тут пришлось повозиться с этой теткой. Оказалось, Зоя для замужества не подходит по возрасту. Сережа стал нажимать, пока, дескать, он отслужит, Зоя подрастет.

— Я быстро подрасту, — пообещала Зоя.

Уломали. Пошла тетка на прямое нарушение.

Поехали к Сережиным родителям. Отец уже сидел дома, умытый, приодевшийся. Сережа взял отцовский мотоцикл с люлькой и отправился за родителями Зои.

Наконец две матери и два отца сидят за одним столом со своими детьми. Сперва немного чинились: Татьяна Васильевна, Михаил Семенович, Петр Петрович, Катерина Максимовна… Но потом надоело, посмеялись дружно и стали называть друг друга по имени. Сережины родители не такие упитанные, как Зоины, и Зое от этого было немножечко стыдно. Сережины казались даже помоложе ее родителей. Сережа, однако, был доволен, что у него такие мягкие и вальяжные новые родные. Зоя называла Сережиных родителей по имени-отчеству, Сережа Зоиных родителей так же. Называть чужих людей папой и мамой они считали лицемерием.

Стол был накрыт, и потекла тихая беседа, полная уважения друг к другу, даже несколько подчеркнутого уважения. Но это ничего. Это шло от души. Стол был хорош. Нарезанный ломтиками окорок, помидоры с малосольными огурчиками, куриная лапша, куры отварные, пирожки с картошкой и яичками, с капустой, яблоками и поздней вишней. Все стояло на столе.

— Ну что, мужики? Может, белой принести, есть запасец, — Катерина намекнула.

— Раз уж по-новому, по-хорошему, — не надо. Зачем туманить голову в такой день. Принимается?

— Спасибо, папа! — не удержался Сережа, а Зоя в знак согласия прислонилась к Сереже.

— Мы очень рады, — сказал Петр Ларин, Зойкин отец, — очень рады, что дочка наша выбрала себе такого парня. Он же в Афганистан едет. Каждый решится на это добровольно? Сомневаюсь. И дюже сомневаюсь. Он и нас просветил в этом вопросе. Что говорить? Молодец.

Родители просто цвели от таких слов. Отец Сережин не выдержал, его потянуло тоже сказать о сыне хорошие слова.

— Сережа наш сызмальства вроде и незаметно, а был нашим — уж и не знаю, как назвать, — комиссаром, что ль. Нам, взрослым, все разобъяснял, растолковывал, воспитывал, ага, воспитывал отца с матерью. Не бывает такого? А вот бывает. Мы только пример подавали, работали, всю жизнь хорошо работали.

Разговаривали, но и обедали хорошо. Не спешили, но и не сидели без дела. Поели, Катерина убрала ложки-тарелки, поставила чай. На столе только варенье с конфетами и пирожки. Посередине стола — самовар.

Сказали похвальные слова о Зое, чтоб не обидно было ее родителям, а потом перешли к деловым разговорам.

— Мы думаем, — сказала Катерина, — отец тоже так считает, что Зоенька у нас поживет. Не понравится, может домой вернуться, но сейчас надо бы у нас пожить. Как думаете, Таня? Петр? Что скажете?

— Не за горами ж за морями будет, — согласился Зоин отец. — Нехай поживет. Как сама она считает?

— Я у Сережи поживу, а вернется, будем думать, свое строить.

— Пока Сережа послужит, — отозвался Михаил Семенович, — мы тут все продумаем, подготовим, чтоб им помочь свой дом построить. А сейчас Зоя в Сережиной комнате будет жить.

Все согласились. Беседа шла мирно, ладом. Пили чай. И вот дверь отворяется. На пороге — Зина.

— Ты чего, доча? — удивилась Татьяна.

— Да, бросили меня одну и думаете — хорошо. Я тоже отпросилась.

— Доченька, — кинулась Татьяна к Зине, — не серчай, проходи, садись вот рядом со мной.

Не успели поблагодарить Зину, опять отворилась дверь, и на пороге стали трое. Впереди директор Михал Михалыч, за ним парторг Сирота и Анатолий Васильевич, профсоюзный начальник.

— Позвонил военком, — сказал директор, — и просил проводить как следует нашего героя. Так что принимайте нас, деться вам некуда.