Николай Томан - Made in

• Название: Made in
• Автор: Николай Томан
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Почти все! С простыми кодами вообще не может быть никаких затруднений. Подобные задачи электронные машины решают, опираясь на статистические свойства текстов. В случае же сложных кодов, в которых для изменения статистической структуры используются таблицы случайного набора символов, расшифровка ведется пробами на разных кодах. При колоссальных скоростях современных счетных машин это не занимает много времени.

Говорить о вычислительных машинах, о теории информации и о математической логике капитан может в любое время дня и ночи. Но сегодня, к удивлению Астахова, он молчалив. Вот уже второй час едут они в отдельном купе скорого поезда, а Уралов не обмолвился еще ни единым словом, если не считать кратких ответов на вопросы полковника.

- Что это вы такой мрачный сегодня? - с любопытством спрашивает его Астахов, хотя и у самого настроение неважное. - Рассказали бы что-нибудь новенькое... Выяснилось наконец, могут ли "электронные мозги" быть совершеннее человеческих?

Капитан вздыхает.

- Не ожидал я, Анатолий Сергеевич, что и вы будете надо мной подшучивать...

- А я и не шучу вовсе. С чего это вы взяли? Я ведь тоже физиком себя считаю. Во всяком случае, учился когда-то на физико-математическом.

- Знаю я это, - недовольно бурчит Уралов. - Потому и удивляюсь, что вы мне такие банальные вопросы задаете...

- Ну, ладно, ладно, - смеется Астахов. - Мне не нравится только, что вы такой хмурый сегодня.

- Почему же хмурый? - пожимает плечами Уралов. - Просто не хочется надоедать. Знаю - вам теперь не до меня.

- Слыхали, значит, о наших неприятностях?

Капитан молча кивает.

Полковник высовывается в окно, подставляя голову встречному ветру. За окном непроглядная ночь, лишь цепочки электрических фонарей четким пунктиром прочерчивают улицы невидимого поселка.

Вспоминая недавний разговор с генералом, полковник молча стоит некоторое время у окна, потом, повернувшись к капитану, спрашивает:

- А вы, кажется, не очень довольны, что я вас от лаборатории оторвал?

- Можно мне тоже вопрос задать?

- Пожалуйста.

- Могу я узнать, с какой целью вы сделали это?

- Просто так. Решил, что вам не мешает проветриться.

Капитан смотрит на Астахова долгим, недоверчивым взглядом. Говорит задумчиво:

- А Шахов сказал, что вы хотите на оперативную работу меня перевести...

- А если бы и так?

Теперь высовывается в окно капитан и, не отвечая Астахову, долго всматривается в ночную тьму. Она беспросветна - ни огонька на земле, ни звездочки в небе. Поселок с бусинками электрических лампочек остался где-то позади, и не понять уже, что там во тьме - поля или леса. А поезд все мчит вперед, не сбавляя хода даже на станциях. Сильно бьет в лицо встречный ветер.

Астахов терпеливо ждет. Он догадывается, почему капитан так медлит с ответом.

- Не способен я к оперативной службе, товарищ полковник, - скучным голосом произносит наконец Уралов.

- Не способны или.не имеете желания?

- Могу я быть с вами откровенным, Анатолий Сергеевич? резко поворачивается к нему Уралов и, не ожидая ответа, взволнованно продолжает: - Не в оперативной работе дело вообще все нужно по-другому... Не то время! И не улыбайтесь, пожалуйста, я знаю, что вы мне возразите. Дайте, однако, закончить. Я ведь не против той работы, которую вы называете оперативной. Нужна и она... Но нужно быть готовыми и к новым формам разведки и контрразведки. Время подвигов Вильгельма Штибера и Мата Хари - далекое прошлое. Мы живем в век термоядерного оружия, космических полетов, электронных машин. Все теперь иного масштаба, иного качества, иных возможностей.

Полковник слушает, не перебивая и не удивляясь, - ему ясно, куда клонит капитан. А Уралов, опасаясь, что его могут прервать, не дослушав, сыплет торопливые и не очень складные слова:

- Повторяю - пока нужны все формы. И те, у кого есть способности, а может быть, даже талант контрразведчика старой школы, пусть продолжают... Но ведь меня учили на физико-математическом, а потом в аспирантуре, я кандидат наук, зачем же и меня на это?..

- Теперь только вижу, как мудро я поступил, взяв вас с собой, - добродушно смеется Астахов. - Засиделись вы в лабораториях и современную оперативную работу представляете себе, видимо, по не очень удачным приключенческим книгам. Надеюсь, однако, поездка наша поможет вам кое в чем разобраться. Ну, а теперь спать!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Больше всего беспокоит Загорского неразговорчивость полковника Астахова, хотя совершенно очевидно - приехал он неспроста. Неужели в прошлый раз не понравилось ему что-то на полигоне?

Действует ему на нервы и долговязый капитан Уралов. Скептически смотрит он на все прищуренными глазами и хотя бы слово вымолвил.

Они обходят те же. самые объекты, которыми интересовался Астахов в свой первый приезд. А когда подполковник смотрит на часы, то вспоминает, что именно в это самое время Астахов осматривал полигон неделю назад. Случайно ли такое совпадение? У Загорского и так много неприятностей сегодня, а тут еще эта головоломка...

Удивляет Загорского и то обстоятельство, что полковник вдруг останавливается именно на том месте, на котором неожиданно заспорили они в прошлый раз. Загорскому хорошо запомнилось, что разговаривали они тогда о книге летчика Уильяма Бриджмэна "Один в бескрайнем небе". Полковнику она нравилась, а Загорского оставила равнодушным. Неужели и теперь Астахов будет расхваливать эту книгу?

Но нет, не похоже что-то, чтобы полковник собирался продолжить прежний спор. Осмотревшись по сторонам, достает он из своей полевой сумки иностранную газету. Развернув ее, пристально всматривается в какую-то фотографию. Похоже, что и капитан Уралов не понимает, в чем дело, - он смотрит на Астахова с явным недоумением.

- Как по-вашему, - обращается к нему полковник, протягивая газету, - откуда мог быть сделан этот снимок?

Загорский, заглядывая через плечо капитана, видит на снимке свой полигон в момент запуска ракеты "Тау-21". Ничего не понимая, он почти вырывает газету из рук капитана, но полковник решительным движением отбирает ее и возвращает Уралову.

- Потом посмотрите, товарищ Загорский. Пусть капитан ответит сначала на мой вопрос.

Уралов внимательно рассматривает снимок. Конечно, сделать его можно было только на"виду у всех со стороны поля," совершенно голого до самого горизонта.

- Итак?..

- Фотографировали метров со ста - ста пятидесяти... Вон примерно с той точки, - кивает капитан в сторону ромашек, украшающих макушку небольшого холмика.

- Ну, а если с помощью телеобъектива?

- В этом случае съемку можно было бы вести с расстояния трехсот и даже четырехсот метров. Но опять-таки на виду. Перед нами ведь на несколько километров ровное поле.

- Да, тут действительно все как на ладони, - подтверждает подполковник Загорский. На продолговатом, сухощавом лице его не только удивление, но и явный испуг. - Ума не приложу, как в таких условиях смогли сфотографировать мой полигон.

А капитан уже мерит поле своими длинными ногами. Ходит взад и вперед возле холмика, на котором растут ромашки. Опускается даже на колени, ощупывает траву вокруг.

- Вы, конечно, понимаете мое положение, товарищ полковник, - оправдывается Загорский. - Я ведь...

- Да, я понимаю, - перебивает его Астахов, - потому и не спрашиваю вас ни о чем. Этого никто пока не может объяснить. Или, может быть, вы рассеете наше недоумение? - обращается он к подошедшему капитану.

- Нет, я тоже ничего пока не понимаю, - признается Уралов.

- Тогда сфотографируйте, пожалуйста, общий вид полигона, - прооит полковник Астахов, передавая капитану немецкую газету. - Постарайтесь, чтобы снимки были в том же ракурсе, как и на фотографии, помещенной в этой газете.

- Ясно, товарищ полковник! - прикладывает руку к козырьку фуражки капитан Уралов. - Позвольте также обследовать и другие участки полигона.

- Делайте все, что найдете необходимым, - разрешает Астахов и поворачивается к подполковнику: - А вы, товарищ Загорский, учтите, что вашу технику и все ваши действия на полигоне кто-то тайно фотографирует в любое время дня, а может быть, и ночи.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Инженер-полковник Шахов несколько лет подряд давал себе слово заняться "приведением в порядок своего фюзеляжа". Он имел в виду ежедневную физзарядку и регулярные занятия спортом. Конкретно - теннисом. Составлялись программы максимум, и минимум, ни одна из коих не была осуществлена. Мешали этому и чрезмерная занятость, и некоторые другие обстоятельства, главным же образом элементарная леность. А когда перевалило за пятьдесят, Шахов вообще махнул на все рукой, стал только китель заказывать попросторнее.

Лишний вес между тем все чаще давал себя знать. Сказывалось это не только на работе сердца, но и на нервах. Поэтому-то скверное настроение, не покидавшее его в последние дни, Шахов был склонен приписывать своей тучности.