Николай Томан - Неизвестная земля

• Название: Неизвестная земля
• Автор: Николай Томан
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Да, сам. Но, может быть, мне это только показалось... После того как Кречетов рассказал мне о своем портфеле, мне теперь все время кажется, что вокруг снуют какие-то подозрительные личности.

- Но ведь ваша библиотека только для сотрудников вашего же института?

- Не только нашего. Да я и наших-то не всех знаю в лицо. Особенно аспирантов.

13

С отцом Никанором Корнелий встречается спустя два дня в Москве, на квартире Лаврентьева.

- Я специально просил моего друга Михаила Ильича Лаврентьева помочь мне встретиться с вами, - начинает он разговор с батюшкой, почтительно кланяясь и не зная, как лучше называть его: отцом Никанором или гражданином Преображенским. Решил, однако, ограничиться одними местоимениями. - Мне очень прискорбно вспоминать тот вечер...

- О, полно вам! - машет рукой отец Никанор. - Не стоит об этом. А с вами я и сам хотел повидаться, поблагодарить за непредвзятость к священнослужителям. За то, что не только не чернили их, но и отдали должное тем, кто мыслит высокими категориями современной науки, продолжая искренне верить во всевышнего.

- Вот именно - во всевышнего! - горячо подхватывает Корнелий. - Но не в смысле бога, а как высшего проявления мирового духа, хотя атеисты уверяют, что это одно и то же.

- Да ведь и я тоже так полагаю...

- В принципе - да, но есть и разница, особенно для тех, кто мыслит неглубоко, формально. Бог у них ассоциируется с живописными и часто бездарными изображениями Христа на стенах храмов. Да простит мне эти слова мой друг Михаил Ильич, ибо я не его искусство имею в виду. А это шокирует интеллигентных людей.

Отец Никанор делает робкий протестующий жест, но Корнелий не дает ему возможности произнести ни слова и начинает говорить так быстро, что священник едва успевает следить за ходом его мысли.

- Да, да, я понимаю всю сложность общения с простым народом. Необходимость... - он чуть было не произнес "наглядных пособий", необходимость зримого образа бога для большей силы воздействия на верующих из простонародья. Но тут мы одни и можем говорить о боге, не прибегая к символике живописного искусства, языком философской идеи о боге, не воплощенном в человекоподобный облик. Вы уже знаете, наверно, что я физик по образованию...

- Да, мне поведал об этом Михаил Ильич.

- И что антирелигиозные лекции я вынужден...

- Да, это я тоже понимаю и вполне вам сочувствую.

- Главная же моя цель, - теперь уже более спокойно продолжает Корнелий, - доказать существование всевышнего или мирового духа не словами, ибо достаточно убедительно этого никому еще не удавалось сделать, а экспериментом. Да, да, совершенно реальным физическим экспериментом!

- Михаил Ильич поведал мне и об этом, - понимающе кивает русоволосой головой отец Никанор. Он кажется теперь Корнелию совсем зеленым студентиком, готовым поверить любому слову маститого профессора.

- Ему трудно было поведать вам это, ибо он человек гуманитарного образования, очень смутно представляющий себе все тупики современных естественных наук, особенно физики, - степенно продолжает Корнелий. - А вы, Никанор Никодимович... Позвольте мне называть вас вашим мирским именем?

- О, пожалуйста, пожалуйста! - снова энергично кивает головой отец Никанор и заметно краснеет.

- А вы, Никанор Никодимович, совсем недавно изучали в духовной академии естественные науки и, как мне известно, работаете теперь над диссертацией кандидата богословских наук.

- Да, имею такое намерение, Корнелий Иванович.

- Вам, конечно, приходилось читать космогонические работы аббата Леметра, отца теории "расширяющейся вселенной", доказавшего акт творения мира? Знаете вы, конечно, и сторонника Леметра, английского физика Эддингтона, которого, как мне известно, очень чтят в папской академии в Ватикане.

- Это он, кажется, сосчитал точное число протонов и электронов во вселенной? - спрашивает отец Никанор, проникаясь все большим уважением к эрудиции Корнелия.

- Да, он. Однако после обнаружения новых элементарных частиц, ему пришлось пересчитать их и дать новое, более точное число. Знакомы вы, наверно, и с работами западногерманского физика Вернера Гейзенберга?

Отец Никанор слышал и эту фамилию, но ничего из его работ не читал. Он и об Эддингтоне-то имел весьма смутное представление, ибо курс естественных наук в духовной академии был ничтожен. Но чтобы не казаться своему собеседнику неучем, он хотя и робко, но утвердительно кивает на его вопрос.

От Корнелия не ускользает эта робость его кивка. Да у него и без того нет никаких сомнений, что "попик" ничего не должен смыслить в квантовой механике, о которой и сам-то Корнелий имеет весьма смутное представление. Однако он читал кое-какие научно-популярные статьи и усвоил такие ее термины, как "соотношение неопределенности" и "принцип дополнительности" и любил щегольнуть ими в разговоре с недоучками. Известны ему и некоторые философские заблуждения Гейзенберга. Поэтому-то он и спекулирует теперь его именем.

- Известно вам, конечно, и такое выражение, как "свобода воли электрона". Наука не может одновременно определить ни точной скорости его, ни точной координаты.

Отец Никанор вспоминает теперь, что что-то подобное внушали ему и в академии. А Корнелий надеется, что ему не должно быть известно о "принципе неопределенности", объясняющем "свободу воли" электрона.

- Да и что вообще остается от материи в мире микрообъектов? На какие органы чувств могут действовать микрочастицы, если мы "общаемся" с ними лишь при помощи экспериментальной аппаратуры? - энергично жестикулируя, продолжает развивать свою мысль Корнелий. - Да и не с ее помощью даже, а посредством математического аппарата, то есть с помощью абстрактных математических формул, начертанных на листке бумаги. Разве удивительно после всего этого, что об электроне никто не может сказать ничего определенного? То он частица-корпускула, то волна, и никому не ведомо, когда переходит он из одного состояния в другое. А разве знает кто-нибудь его точные границы? Одни уверяют, что они существуют, другие утверждают, будто электрон "размазан", не локализован. Вы меня понимаете?

- О да, конечно! - поспешно подтверждает отец Никанор.

- И вот, опираясь на все эти противоречия, я решил поставить эксперимент, который неопровержимо доказал бы не только нематериальность микромира, но и подвластность его лишь всевышнему.

Корнелий умолкает, искусно разыгрывая волнение. Молчит и отец Никанор, не зная, что сказать или, может быть, сомневаясь в услышанном. Молчание его длится так долго, что у Корнелия начинают появляться тревожные мысли:

"А не догадался ли попик, что я его дурачу? Хоть и не похож он на очень сообразительного, но черт ведь его знает, этого батюшку с высшим духовным образованием..."

- Наверно, это нелегко вам одному? - произносит, наконец, отец Никанор.

- И не говорите, Никанор Никодимович! - облегченно вздыхает Корнелий. - Весь мой скромный заработок уходит только на это. Но дело не в средствах, а в необходимой аппаратуре. Не могу же я, частное лицо, приобрести ее в научно-исследовательском институте. Конструирую кое-что сам, но в настоящее время нахожусь в тупике - нужны детали, которых самому не сделать.

- А что, если я поговорю об этим с моим духовным начальством? взволнованно предлагает отец Никанор, так и просияв весь от этой мысли. Поставлю их в известность о вашей благородной идее и попрошу...

- Нет, нет, отец Никанор! Ради бога, не говорите пока никому! Не вынуждайте меня сожалеть, что я доверился вам...

- О, простите, пожалуйста! Не знал я, что вы к этому так...

- Да, для меня это дело чести. Хочу самостоятельно... И это не прихоть, в этом есть свой смысл.

- Понимаю, понимаю вас. Но позвольте мне лично, уже как частному лицу, хоть чем-нибудь помочь вам.

- Не знаю, право, чем могли бы вы?.. - Корнелий хорошо разыгрывает раздумье и, будто осененный внезапной мыслью, произносит: - Вот разве чем: мне представляется возможность через одного иностранного ученого раздобыть за границей необходимую аппаратуру. Но...

- Нужны деньги? - с готовностью отзывается отец Никанор.

Корнелий смущенно молчит, будто не решаясь назвать того, что ему необходимо. Отец Никанор настороженно ждет.

- Нужны иконы, отец Никанор... - произносит он наконец, глядя куда-то в сторону.

- Иконы?

- Да, наши православные иконы, до которых, как вы, наверно, знаете, так охочи иностранцы. А этот ученый - страстный коллекционер русской иконописи...

- Понимаю, понимаю, Корнелий Иванович, - сосредоточенно морщит лоб отец Никанор. - И постараюсь как-нибудь вам помочь, хотя это и не легко. У нас тоже, знаете ли, все заинвентаризовано. А личных у меня одна только божья матерь - подарок моей покойной матушки.

- Да нет, зачем же это! Мне не нужны иконы ни из церкви вашей, ни личные. Но от друга моего Лаврентьева, реставрирующего у вас настенную живопись, известно мне, что есть у вас нечто вроде запасничка...