Николай Томан - Неизвестная земля

• Название: Неизвестная земля
• Автор: Николай Томан
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Ну, а это вам зачем? - раскрывает он толстую книгу Гарри Уэллса "Павлов и Фрейд". - Заготовки для будущей повести или для кругозора? Ба, да тут еще и избранные работы Павлова и "Философские вопросы высшей нервной деятельности". Да, у вас, фантастов, тоже работенка не из легких, если, конечно, всем этим всерьез... - смеется Кречетов, листая какую-то приглянувшуюся ему книгу. - Но ведь у вас не все так. Вот этот Альфов, например...

- Омегин, - поправляет его Алексей.

- Да, Омегин. Он ведь, наверно, в основном знает все понаслышке и не утруждает себя чтением всего этого. А вот Кораблев... Ну да, Фрегатов, он, наверно, читает. Это чувствуется. А Семенов мне не понравился. Очень уж склонен к лакировке будущего, а ведь в будущем будет не меньше, а пожалуй, еще и побольше разных нелегких проблем.

Помолчав немного, он вдруг спрашивает:

- А какого вы мнения о Варе? Ну да, понимаю, вам неудобно... Но какое-то мнение должно же у вас сложиться, и боюсь, не очень хорошее... Нет, вы меня не перебивайте, дослушайте прежде до конца. Конечно, она девушка приятная, пожалуй, даже красивая и вообще очень хорошая девушка. Но вот среднюю школу кончила с трудом, а об институте даже и не мечтает. Нет к этому интереса. И не потому, что тупица, она по-своему толковая, великолепно разбирается во всех житейских вопросах и с людьми может ладить, даже с таким тяжелым человеком, как ее отец. А науки не даются. И не только точные, но и гуманитарные. Она просто равнодушна ко всему этому. И ведь она не одна такая. Я знаю многих хороших ребят, которые с трудом кончают среднюю школу...

- Вы читали, конечно, Джорджа Томсона, - перебивает Кречетова Русин, его "Предвидимое будущее"?

- Да, читал, и догадываюсь, что вы имеете в виду. Ее главу о будущем людей с ограниченными интеллектуальными способностями? Конечно, он исходит из будущего в условиях буржуазного строя, но и для нас будет нелегкой проблемой - дать таким людям не только среднее, но и высшее образование при условии, что станет оно еще труднее. Может быть, к тому времени педагогика найдет решение этой проблемы, а пока, по заявлению того же Томсона, лишь двадцать процентов английских мальчиков способны одолеть курс средней школы.

Чувствуется, что Леониду Александровичу нелегко говорить об этом, хотя он и старается не выдавать своего волнения. И конечно, это из-за Вари, которая, наверно, огорчила его чем-то.

- Вы уже познакомились, наверно, с ее Вадимом? - будто угадав мысли Алексея, спрашивает Леонид Александрович после довольно продолжительного молчания. - Я ведь именно от него увез ее сюда. Не нравится мне этот недоросль, и не верю я, что он в нее влюблен.

- А Варя любит его?

- Не знаю... не уверен в этом. Пожалуй, ей просто нравится, что за нею так волочится этот балбес. Она ведь уверена, что имеет на него хорошее влияние, что перевоспитывает его... А я не верю! Да и этот приятель его... Варя меня с ним недавно познакомила.

- На меня он произвел впечатление образованного человека, - осторожно замечает Алексей.

- А мне показался ловкачом, ловчилой. Эх, мне бы в отделе кадров работать! Особым нюхом обладаю на не очень порядочных людей, даже если они и образованные. А почему, собственно, вы решили, что он образованный?

- Он ведь физик и даже, кажется, кандидат наук.

- Ах, даже еще и кандидат! Учтем это. А мне ведь показалось, что он не только не кандидат, но и не физик.

- А вам не кажется, Леонид Александрович, что вами могут интересоваться? Знаете, в каком смысле?..

- Да, знаю, хотя еще совсем недавно очень удивился бы этому вопросу.

- Но ведь вы же не ведете никаких секретных работ? И уж, конечно, эксперименты ваши не имеют никакого отношения к военной технике...

- Сейчас, дорогой мой, нет такого научного открытия, которому при желании не приписали бы военного значения, - вздыхает Кречетов. - В Тбилиси, например, мне сообщили, что за границей начали пописывать о какой-то "геологической" бомбе. И знаете, это не такой уж абсурд. Конечно, все это безграмотно, ибо журналисты слышали что-то, но, не поняв сути дела, истолковали слишком прямолинейно. А теперь болтают о возможности уничтожать если не континенты, то целые государства без термоядерного оружия и пагубных последствий радиации.

- А вы считаете, что это невозможно?

- Я считаю более вероятным разрушение целой планеты. Не понимаете? Как-нибудь в другой раз объясню вам это. Во всяком случае, планету разрушить будет легче, чем какое-нибудь конкретное государство. И я докажу им это... Скорее всего, однако, идея подобной войны - безответственная болтовня буржуазной прессы, жаждущей сенсаций.

- Но не могли же они так вдруг ни с того ни с сего?

- Не совсем вдруг, конечно. Что-то, видимо, стало им известно об экспериментах их ученых. Может быть, даже и о наших экспериментах...

31

На следующий день сразу же после завтрака профессор Кречетов снова заходит к Русину.

- А на пляж вы не собираетесь, Алексей Васильевич?

- Как раз об этом раздумывал.

- Ну и очень хорошо! Пошли тогда вместе. Там уже вся ваша компания и моя Варя со своими поклонниками. А этот "кандидат наук" уже что-то им проповедует.

Профессор в светлой летней пижаме. На голове его пробковый шлем, приобретенный во время одной из заграничных командировок. В руках киноаппарат "Лада".

- Вы увлекаетесь этим? - кивает Алексей на "Ладу".

- Увлекаюсь, - улыбается Леонид Александрович. - И знаете, через маленькое окошко его видоискателя я как-то шире стал видеть мир. Особенно когда бываю за границей. Ну, вы готовы?

Алексей надевает широкополую соломенную шляпу, перебрасывает через плечо полотенце, и они выходят из его комнаты.

На пляже первым бросается к ним Корнелий.

- О, наконец-то вы, товарищ профессор! А Варя уже беспокоиться начала. Вот, пожалуйста, сюда, под зонт, а то сегодня солнце уж очень злое.

-А я его не боюсь, - беспечно смеется Кречетов. - Мне ведь и в Африке доводилось бывать.

- В научной командировке, конечно?

- Нет, просто так, туристом.

- Простым туристом? - удивляется Корнелий. - И вас пустили?

- А вы считаете, что я недостаточно благонадежен?

- Да нет, совсем в другом смысле... - смущается Корнелий.

- Ну, а в другом смысле я мало для кого представляю интерес, так что за мной никто не охотится. Да и вообще область слабых взаимодействий - а это моя главная специальность - чертовски скучная.

- Ну, не скажите, профессор! Я ведь в этом тоже кое-что смыслю.

- Это и его специальность, Леонид Александрович, - замечает Русин, внимательно прислушивающийся к их разговору.

- Ах, даже так? - удивленно поднимает брови Кречетов.

- Ну, не совсем так, - смущенно улыбается Корнелий. - Просто готовлю диссертацию на эту тему. И вот хотел бы у вас спросить: неужели нейтрино так и не взаимодействует почти ни с каким веществом?

- Не ожидал от вас столь наивного вопроса, товарищ диссертант, усмехается профессор. - А вы имеете хоть какое-нибудь представление о константе взаимодействия Ферми в эксперименте по упругому рассеянию антинейтрино на протонах?

Догадаться, что профессор начнет сейчас свой "зондаж" познаний Корнелия в области слабых взаимодействий, Алексею Русину уже не составляет большого труда. Кречетов так и сыплет теперь такими выражениями, как: "волновые функции гармонического осциллятора поля", "пространственное описание квантового состояния нейтринного поля", "лоренцово вращение", "реперные компоненты лагранжиана" и "истинная тензорная плотность третьего ранга".

Корнелий, конечно, и сам не рад, что завел такой разговор. Вид у него очень жалкий. А Кречетов будто и не замечает его растерянности. Спросив у Корнелия: "Связано ли спинорное поле с существованием мелкозернистой топологии?", и не получив ответа, он переходит к "оценке возмущения нейтринного поля в вакуумном состоянии". Потом достает где-то лист бумаги и начинает торопливо писать на нем "релятивистское волновое уравнение для нейтрино в искривленном пространстве". И делает он это настолько обстоятельно, что записывает его в "дираковской четырехкомпонентной форме" и в "двухкомпонентной форме Паули - Ли - Янга".

Исписав весь лист бумаги с двух сторон латинскими и греческими буквами, знаками плюс, минус и равенства, скобками простыми и фигурными, профессор спрашивает Корнелия:

- А теперь вы ответьте мне: являются ли поля и частицы инородными объектами, движущимися на арене пространства - времени? Или же они являются объектами, сконструированными из пространства? Является ли также метрический континуум некоей магической средой, которая, в одном случае, будучи искривленной, представляет гравитационное поле, в другом - будучи локально скрученной - долгоживущие концентрации массы-энергии?

Совершенно ошалевший от всего этого, Корнелий кажется Русину лишившимся дара речи, и ему становится даже жалко его. А профессор Кречетов, скомкав листок с формулами, отбрасывает его в сторону и неожиданно смеется: