Коллектив авторов - Антология реалистической феноменологии

• Название: Антология реалистической феноменологии
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Философия
• Год: 2006
• ISBN: 5-94242-024-6

«Для меня радостно писать введение к антологии избранных текстов тех феноменологов, которых можно причислить к так называемой „реалистической феноменологии“. Несмотря на то, что данное направление современной философии еще ни в коем случае не имеет степени известности аналитической философии, экзистенциализма, трансцендентальной феноменологии позднего Гуссерля или герменевтической школы, по моему мнению, она относится к важнейшим философским направлениям 20-го века, да и философии в целом. Поэтому я надеюсь что эта антология внесет свой скромный вклад в то, что реалистическая феноменология получит все большее, заслуженное этой школой признание и займет подобающее ей место как в немецкоязычном, так и в русскоязычном и всём славянском интеллектуальном пространстве…»

---

А вот в предложении: «Идешь ты к черту!», – в форме утвердительного предложения выражается пожелание.

Приказ выражается в утвердительным предложении: «Вы принесете чемодан в комнату 9».

Как утвердительные, так и вопросительные предложения могут функционировать аномально и выражать утверждения, пожелания или приказы. Так, в определенном случае вопросительное предложение «Разве это не отвратительно?» может выражать суждение «Это отвратительно»; вопросительное предложение «Не передадите ли Вы мне соль?» дает выражение соответствующему пожеланию. Если вопросительное предложение «Где моя шляпа?» обращено к служанке, то обычно оно представляет собой выражение приказа, и поэтому адекватно ответить на него значит не сказать «она – там», но подать шляпу.

Точно так же и желательное предложение: «Ах, мне бы ручку!», – иногда является выражением приказа, требующего, чтобы мне подали ручку.

Впрочем, в форму повелительного предложения уже и при нормальном употреблении могут облекаться не только приказы, но и просьбы, требования, советы, предупреждения и т. п.

В приведенных примерах аномального функционирования языковых предложений нормальный смысл еще в какой-то мере согласуется с аномальным смыслом. Но это согласие может постепенно уменьшаться и в конце концов полностью исчезать, так что иногда нормальный смысл предложения полностью перекрывает его латентный смысл. Остаток согласия, например, все еще имеет место в случае, если утверждение «Чтение за едой очень вредно» должно передавать просьбу «Отложи, пожалуйста, газету и побеседуй со мной». Латентный смысл высказывания, таким образом, перекрыт здесь смыслом, находящимся на переднем плане, еще не полностью, но уже весьма значительно. Использование предложений со смыслом, находящимся на переднем плане, и более или менее перекрытым латентным смыслом является «двусмысленной речью». Но иногда предложение может сообщать одновременно даже большее число латентных смыслов, которые можно угадать с большей или меньшей легкостью, в зависимости от характера находящегося на переднем плане смысла, их перекрывающего, и в зависимости от заданной ситуации. Так как женский пол, вообще говоря, охотно говорит двусмысленно или даже многосмысленно, а мужчина, как правило – однозначно, то между ними с необходимостью возникает множество недоразумений, если в одно и то же время женщина слышит и понимает двусмысленно, а мужчина – всего лишь однозначно. Так как латентные смыслы нескольких сказанных друг за другом предложений находятся, разумеется, по большей части в иной логической взаимосвязи, чем перекрывающие их смыслы, находящиеся на переднем плане, то, очевидно, величайшая нелогичность находящегося на переднем плане смысла может сочетаться с безупречной логикой латентного смысла, и наоборот, логика смысла, находящегося на переднем плане, – с величайшей нелогичностью соответствующего ему латентного смысла. Отсюда между мужчиной и женщиной легко возникают взаимные упреки в нелогичности, особенно если оба не подозревают, что женщина говорит и слышит двусмысленно, а мужчина – только однозначно.

Те языковые предложения, где обычно выражаются суждения или утверждения в смысле, находящемся на переднем плане, являются повествовательными или утвердительными предложениями. В логике никак невозможно полностью избежать языковых утвердительных предложений, ибо они, во-первых, необходимы для фиксации суждений, подлежащих исследованию, а во-вторых, исследования, относящиеся к определенным суждениям, нельзя передать, если подразумеваемые при этом суждения не облечены в подходящие языковые формы. Тем более настоятельно следует указать на то, что ни языковые предложения, ни связь между определенными языковыми предложениями и определенными суждениями не составляют собственно предмета логической проблематики. Этот предмет заключается, скорее, лишь в выраженных суждениях. Для того, чтобы достичь его, следует перейти от опорных языковых предложений к определенным суждениям, подлежащим исследованию, а не оставаться привязанным к предложениям. А чтобы иметь возможность осуществить это со всей осмотрительностью, следует ясно выявить различие между языковыми предложениями и суждениями, образующими их смысл.

2. Различие между предложением и суждением

Языковое утвердительное предложение состоит из отдельных слов, а те, в свою очередь, состоят из отдельных букв. Оно является языковым образованием, состоящим из этих элементов. Зато суждение, выраженное в предложении, никогда не состоит из слов, а элементы суждения – понятия – никогда не состоят из букв. Суждение, напротив, состоит из понятий, которые никогда не образуют элементов языкового предложения.

Впрочем, различие между предложением и суждением обнаруживается уже в том, что при помощи одного и того же предложения в различных случаях могут выражаться весьма различные суждения. Этому соответствует и то, что одно и то же суждение можно передавать в различных предложениях, по крайней мере, в различных языках. Но если предложение и суждение могут варьировать независимо друг от друга, то они необходимо друг от друга отличаются.

Языковые утвердительные предложения можно строить и воспринимать совершенно бездумно, без вынесения при этом каких-либо суждений. Это было бы, разумеется, невозможно, если бы утвердительные предложения сами по себе уже были суждениями. С другой стороны, имеется множество случаев, в которых хотя и строятся суждения, но не строится утвердительных предложений; суждение выносится еще до того, как формируется подходящее языковое предложение.

Если, несмотря на это, иногда приходится слышать, как сами языковые предложения называют истинными или ложными, то может показаться, что сами предложения уже являются суждениями, поскольку, как заметил Аристотель, суждения характеризуются тем, что могут быть истинными или ложными. Но пристальное рассмотрение показывает, что предложения называются истинными или ложными только в переносном смысле, а именно в случае, когда истинны или ложны заключенные в них суждения, – и что предложения сами по себе могут быть только грамматически правильно или неправильно построенными, что, в свою очередь, еще совершенно ничего не значит для истинности или ложности относящихся к ним суждений.

Но так как утвердительные предложения сущностно отличаются от относящихся к ним суждений, то логическое исследование суждений не может ограничиваться только предложениями, а также не может напрямую переносить свойства и структуру предложений на свойства и структуру суждений.

3. Отношение между суждением и утвердительным предложением

Отношение, имеющее место между утвердительным предложением и выраженным в нем суждением, не является обратимым, т. е. предложение выражает суждение, а суждение предложение – нет. Предложение и суждение занимают в этом отношении совершенно различные позиции. Предложение является как бы внешним, суждение – внутренним, которое проявляется во внешнем и тем самым одушевляет мыслью это само по себе лишенное мысли внешнее.

Поэтому полным непониманием своеобразного отношения, имеющего место между предложением и суждением, было объяснение этого отношения как попросту «ассоциации». Ибо в такого рода ассоциации связанные члены занимают сущностно однородное положение, которое обнаруживает различие только в смежности и последовательности. Конечно, суждения связаны с языковыми предложениями только в сознании мыслящих существ, так как только мыслящие существа способны строить суждения. И конечно, слушание определенных предложений вызывает соответствующие суждения в сознании слушающего и мыслящего существа. Если, таким образом, утверждением о том, что между предложениями и суждениями имеет место ассоциация, не хотят сказать почти ничего, кроме сказанного, то это утверждение, безусловно, правильно. Но тем самым сущность выраженной связи, имеющей место между утвердительным предложением и принадлежащим ему суждением, никоим образом исчерпывающе не определена. Выраженная связь есть нечто большее, чем просто ассоциация. Определенное предложение может, например, настойчиво напоминать о некоторой мысли, хотя та никак не выражена в этом предложении и тем самым никогда не станет смыслом самого предложения. В таком случае эта мысль остается все же посторонней предложению, сколь бы тесной ни была с ним ассоциативная связь, тогда как мысль, образующая смысл предложения, словно бы внутренне вложена в предложение в качестве его мыслительного содержания.