Евгений Джугашвили - Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»

• Название: Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»
• Автор: Евгений Джугашвили
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9955-0784-0

Единственный из восьми внуков И.В. Сталина, Евгений Джугашвили является единомышленником и духовным наследником своего великого деда. И эта книга – не просто сенсационные мемуары, проливающие свет на кремлевские секреты и семейные тайны. Это – дань вечной памяти Вождя и его победной эпохи.

Почему внук впервые увидел деда на трибуне Мавзолея, а второй раз – уже в гробу? Знаете ли вы, что после смерти Сталина на его сберегательной книжке нашли всего 30 тысяч рублей (для сравнения, самый дешевый автомобиль тогда стоил 8000)? Почему автор убежден, что его отец Яков Джугашвили не сдался в плен, а погиб в бою? Правда ли, что Жуков виноват в катастрофе 1941 года и как главный заговорщик «достоин расстрела»? Как «украинская мафия» во главе с Хрущевым убила Берию, а «проклятая каста» оклеветала Вождя? К кому были обращены пророческие слова Сталина: «Я знаю, что после смерти не один ушат грязи будет вылит на мою голову, но ветер истории всё это развеет»? Как отправили в отставку маршала Рокоссовского, бросившего в лицо Хрущеву в разгар антисталинской кампании: «Иосиф Виссарионович для меня святой!» И в чем главная ложь Путина?

Эта бесстрашная книга не боится отвечать на самые запретные и опасные вопросы.

---

Запуск изделия венчал работу и КБ «Салют», и всех смежных организаций. Желающие посмотреть собирались на НП, вели разговоры, шутили, поглядывая иногда в сторону ракеты. Если пуск производился ночью, то в темноте черной степи она сильно выделялась своим свечением. За несколько минут до старта по громкой связи звучит первая команда: «Ключ на старт!» Ключ представлял из себя небольшой металлический стержень с плоским округлым концом. На другом конце стержня как у обычных ключей была бородка. Ключ вставлялся в специальное гнездо на стойке (типа шкафа) и по команде «ключ на старт» оператор поворачивал его до упора по часовой стрелке. Этот ключ запитывает (подает напряжение) на борт ракеты-носителя. При этой команде зрители настораживались, но продолжали свои разговоры. Томительно проходит время порядка 3 или 5 минут. Внезапно звучит команда: «Минутная готовность!» Сразу наступает мертвая тишина. Слышен только слабый фон-гудение переменного тока в динамиках. Взоры людей устремлены на освещенную стартовую площадку. После небольшой паузы звучит команда: «Протяжка один!» Пошла запись многоканальной телеметрической аппаратурой со всех датчиков ракеты-носителя (давление в камерах сгорания, в баках, в углах поворота рулевых машинок и т. д.). Эти записи контроля в полете передаются с помощью телеметрического радиоканала. В случае аварии они помогут определить причину. Если нет замечаний, то следует команда: «Протяжка два!» Движение ленты увеличивается до штатной скорости. От ракеты отходит подпитывающая жидким кислородом кабель-мачта. Затем следует команда: «Пуск!» Включается автомат запуска двигательной установки. Все! На этом операторам остается только смотреть и фиксировать работу автоматической системы. Оператор на пульте видит, как проходят следующие команды: «Зажигание!» – воспламеняется горючее (керосин и жидкий кислород) в камерах сгорания; «Предварительная!» – двигатели работают на половину мощности; «Главная!» – двигатели вышли на максимальную тягу и затем «Подъем!», после которой происходит отрыв ракеты от пускового стола.

После яркой вспышки по команде «Зажигание!» площадка погружается в облако серой пыли и накрывают ракету. Но через секунду показывается ее голова. Только сейчас мы, зрители, услышали грозный рев двигателей. Вылезая из облака, ракета озарила местность свечением своего огненного хвоста и, ускоряясь, уходит в черное небо. Она уходила с ревом и каким-то треском. По громкой связи шел отсчет секунд полета. «Десять секунд – полет нормальный… 20 секунд – полет нормальный… 40 секунд – полет нормальный…». А тем временем ракета уходила все выше и выше, и хвост ее становился все бледнее и бледнее и вскоре превратился в белую точку. По громкой связи счет прекратили на 120-й секунде и сообщили: «Разделение». Отстрел первой ступени – четыре боковушки. В результате белая точка оказалась в светящемся кресте еще работающих двигателей первой ступени. А вторая ступень – центральный блок продолжала полет, набирая нужную скорость до полного исчезновения.

Гибель маршала ракетных войск стратегического назначения (РВСН) Неделина М.Н.

Были и трагические случаи. Например, гибель Маршала Ракетных войск Митрофана Ивановича Неделина. Нам рассказали в Москве наши коллеги другого КБ. Готовился запуск двухступенчатой боевой ракеты. В отличие от нашей, в которой компонентами топлива были керосин и жидкий кислород, боевая ракета была заправлена новым токсичным топливом – гиптилом. Задолго до старта Маршал прибыл на площадку и наблюдал за подготовкой. Неожиданно заработал двигатель второй ступени. Он мгновенно прожег бак первой ступени, пламя охватило всю ракету. Последующим взрывом была уничтожена ракета и весь персонал, находящийся на фермах обслуживания. Кто не сгорел, те умерли от удушья парами гиптила. Говорят, приезжал сам Л.И. Брежнев. О Неделине в печати было краткое сообщение, что погиб в авиационной катастрофе.

Сухой закон – не помеха!

Водка на полигоне официально не продавалась даже в столице г. Ленинск. На праздники на семью офицера продавали по две бутылки. Однако, при желании, водку всегда можно было достать. Никаких заборов и границ в степи не поставишь. На машине по степи можно проехать в любой населенный пункт к казахам. Бери хоть ящик. Это если ехать далеко. Рядом перекупщики казахи набавляли цену. У рабочих нашего завода был свой источник – спирт, который выдавался для промывки контактов штекерных разъемов. Согласно инструкции бригадиру выдавалось определенное количество спирта. Бригадир к положенным по инструкции 5-ти литрам спирта приписывал еще 5 и получал 10 литров чистого медицинского спирта.

Хранили его в канистре, а для мелких расходов переливали в стеклянный графин и запирали в небольшой настольный сейф. Помню, дело было зимой: двое рабочих сильно промерзли на улице и решили перед обедом «дернуть», чтобы согреться. Кинулись к бригадиру – он уехал и увез ключи от сейфа. Не долго думая, они из нержавейки сварили поддон типа корыта. Поставили его на цементный пол. Подняли сейф и грохнули его об пол в это корыто. Графин естественно разбился, а спирт весь оказался в поддоне. Сейф поставили на место для порядка. Пьяных на работе я не встречал. В гостинице всякое бывало. Одно время начальство ставило вопрос о замене медицинского спирта (этилового) на метиловый. С.П. Королев даже запретил говорить на эту тему, опасаясь несчастных случаев. От метилового спирта у человека возникает слепота, а иногда наступает смерть.

Быт и отдых

Завтракали и ужинали мы обычно в гостинице. Обедали в единственной столовой, она была для военнослужащих, которые на мотовозе приезжали из Ленинска, для командировочных и просто желающих пообедать. Каждый раз столовую приходилось брать штурмом. К открытию дверей у столовой собиралось не менее пятидесяти человек. За минуту до открытия стоящие у дверей начинали барабанить в дверь. Открывающий дверь очень рисковал быть сбитым ворвавшейся толпой. После прорыва все устремлялись к подносам. Громыхая, они забирали их и становились в очередь на раздачу. Зимой вначале бросались к вешалке, военные скидывали с себя шинели, приезжие – куртки, в общем, верхнюю одежду и уже потом занимались подносами. В такой суматохе у одного «ротозея» – полковника из Управления МО сперли дубленку.

По воскресеньям, если не было работы в МИКе, мы, правда, очень редко, ездили в Ленинск на пляж искупаться. Пляж в воскресенье представлял собой муравейник. Практически вся молодежь города, а Ленинск – город молодых, находилась на пляже. Оборудование пляжа мне напоминало пляж в Урюпинске, из-за отсутствия всякого оборудования. Но были различия. В Урюпинске на пляже белый песок, чистая вода. На другом берегу Хопра крутой обрывистый берег, дубовый лес. Здесь везде серо-желтый песок, что на дорогах, что на пляже. Высоту противоположного берега было трудно определить: то ли метр, то ли полтора. Вода в Сырдарье просто мутный поток. Но зато сколько же здесь солнца! Его было навалом, от него пылало все вокруг. Даже вода не давала прохлады. Как потные приехали, так и уезжали потными. Газированную холодную воду здесь продают не стаканами, как у нас в Москве, а пол-литровыми банками. Выпили по две банки и поехали обратно. Спрашивается: ради чего тащились 40 километров? Оказывается, тащились «ради интересу».

Тюльпаны

Обычно командировка длилась порядка одного месяца. За каждые сутки полагалось по три рубля, и общая сумма выплачивалась в день отъезда. Какой-то умник-крохобор установил «закон»: день приезда и день отъезда оплачивать как за одни сутки. Если вначале радовала новая обстановка, то в конце все надоедало. Интересно, как космонавты, находясь в корабле более месяца, не сходили с ума. А о пребывании их по полгода и говорить не приходится. Только за это можно сразу давать героя. Это я к слову, а сейчас вернусь к отъезду.

Окончив работу все командировочные «уматывают» домой в основном поездом (трое суток в пути до Москвы). Некоторые, в том числе и я, улетали самолетом Аэрофлота. Попасть в списки такого самолета мне помогал бывший летчик Евгений Николаевич Орлов – сотрудник КБ «Салют» по перевозкам (работал у Василия Сталина до 1953 года).

В марте и начале апреля в степи Казахстана происходит настоящее чудо. Вся степь покрывается разноцветными тюльпанами. Дикие, степные тюльпаны не похожи на парниковые. Они небольшие, с длинным корнем и имеют большие зеленые листья. Их приятно держать в руках. В дорогу их выкапывают с еще не распустившимся бутоном. Однажды я привез целый букет таких тюльпанов своей супруге Нане.

Военная приемка радиозавода

В коллективе военного представительства завода было три офицера, с которыми у меня сложились дружеские отношения. Это были: Валерий Прусс – неторопливый и рассудительный аристократ, его манерам разговора можно было позавидовать. Будучи женатым, он представлял идеального семейного человека. Володя Сясько также был женат на прелестной Леночке. Он рассказывал мне, что в период ухаживания за Леной они устраивали встречи на вокзале. По прибытию поезда они, как и все встречающие на перроне, целовались. Свою жену Владимир Борисович ласково называл «малый» за ее твердый, мужской характер. «Малый» давал «добро» или «запрет» на все мероприятия. «А малый знает?» – всегда спрашивал я. И наконец Володя Плоткин, перспективный и думающий офицер, отличался в среде офицеров своей воспитанностью и скромностью.