Н Томашевский - Театр Кальдерона

• Название: Театр Кальдерона
• Автор: Н Томашевский
• Жанр: Публицистика

---

В первый том предлагаемого собрания пьес Кальдерона входит шесть драм, напечатанных в хронологической последовательности. Пять из них ("Стойкий принц", "Луис Перес, галисиец", "Любовь после смерти", "Врач своей чести" и "Саламейский алькальд") относят с большим или меньшим правом к разряду "драм чести". Шестая, "Жизнь - это сон" (во всех предыдущих русских переводах она имела название "Жизнь есть сон", отлившееся в устойчивую формулу), относится к разряду морально-философских.

Термин "драмы чести" применительно к театру Кальдерона многозначен и разноречив в толкованиях. Многозначность его объясняется поразительной емкостью самого понятия чести, которое охватывает основные проявления личной и общественной жизни того идеального испанца XVII века, каким его мыслил Кальдерон.

Сегодня кальдероновское понятие чести скрыто для нас позднейшими представлениями. Как указывает Рамон Менендес Пидаль, "самое странное, что честь (применительно к испанской драме XVII века. - Н. Т.) понимается главным образом в смысле чести супружеской" {Менендес Пидаль, цит. соч.}. Однако драмы Кальдерона, основанные на утверждении супружеской чести, не самые характерные и не самые многочисленные. Но даже если сводить понятие чести к супружеским конфликтам, то и тогда следует особо подчеркнуть общественный характер этой идеи. Например, в пьесе "Врач своей чести" рассказывается о том, как во времена правления легендарного короля Педро Справедливого некий дворянин по имени дон Гутьерре убивает свою жену донью Менсию на основании одного лишь подозрения в супружеской неверности. Пожалуй, ни одна другая пьеса Кальдерона не вызывала столько упреков со стороны критиков за ту гипертрофию понятия чести и аморальность, которые якобы в ней содержатся. Первое обвинение легко снимается простым указанием на свойство трагедийного жанра, основанного на преувеличении. Второе основано на очевидном недоразумении. Как ни странно, критика не обратила внимания на одно решающее обстоятельство: в испанской драматургии XVII века (во всяком случае, в пределах творчества Кальдерона) невозможно указать пьесу, тяготеющую к трагедии, которая была бы основана на конфликте домашнего значения. Все авторы испанских поэтик того времени, как классицистских, так и компромиссных, сходятся в том, что предметом трагедии может быть только "действие высокое", то есть имеющее серьезное общественное значение. Отсюда уже можно сделать априорный вывод, что проблема личной чести, перенесенная в трагедию (или пьесу, к ней тяготеющую), получает там какое-то высокое общественное осмысление. Следовательно, упрек в аморальности неуместен.

Разработка идеи чести ко времени Кальдерона уже имела давнюю традицию как в испанской литературе и философии, так и в театре. Суть этой идеи сводилась к тому, что человек, "лишенный чести, мертв для блага общества, хотя бы он сам и не был в этом повинен" (отмечал в своих знаменитых "Семи частях" король Альфонс Мудрый). Мнение Альфонса разделяли многие испанские философы, моралисты и писатели вплоть до кальдероновского времени. Бесчестье приравнивалось к смерти, честь - к жизни. В одной из своих пьес Кальдерон так и говорит: "Моя жизнь в моей чести". Честь движет обществом, придает коллективной жизни высокий гражданский дух и силу. Каждый гражданин носитель частицы этого неотчуждаемого общественного блага. Он обязан быть его хранителем. Отказаться от ее защиты - презренная трусость, приравниваемая к соучастию в оскорблении.

Такое понимание идеи чести, естественно, предполагало и способы ее восстановления. Реакция должна быть незамедлительной. Публичное оскорбление требовало публичного отмщения. Тайное - тайного. Испанские драматурги, предшественники Кальдерона (особенно Лопе де Вега), почти с юридической точностью кодифицировали все случаи оскорбления и возмездия. Открыто мстить за тайное оскорбление равносильно тому, чтобы "превратить кровь в оливковое масло и позор усугубить", утверждает Лопе де Вега в "Наказании хитроумца" {Этот и следующие примеры привожу из уже цитированной работы Менендеса Пидаля. На его же работе основана и трактовка проблемы чести в данной статье.}.

Месть за супружескую неверность не имеет ничего общего с местью "из ревности". Лопе де Вега в "Доротее" искренне удивляется, что ревностью, а не защитой чести бывает вызвано кровавое мщение: "Арменио поведал Сиро, что мужья предают смерти жен, если застанут их с любовниками, не за то, что те оскорбили их честь, а за то, что лишили их своей любви и отдали ее другому. Странный обычай!.."

Все это не значит, конечно, что такое понимание чести и способов ее восстановления в Испании XVI-XVII веков было единственным. Существовала и точка зрения (ее поддерживал Хуан Луис Вивес), что честь является свойством чисто личным, независимым от общественного мнения, а потому и способ ее "кровавого восстановления" категорически отвергается. Однако для испанского театра проблема чести представляет еще и совершенно специфический интерес. Как уже указывалось, тут вопрос всегда решался в зависимости от жанра. Лопе де Вега, например (равно как и Кальдерон), в пьесах, тяготеющих к трагедии, всегда рассматривал честь как общественное достояние (отсюда непременная кровавая развязка). В комедии он мог обрушить громы и молнии против кровавой развязки. Правда, в трактовке этой проблемы между Лопе де Вега и Кальдероном есть существенные различия. Кальдерон, например, в силу присущего ему морально-философского ригоризма не позволяет себе шутливого разрешения конфликта чести даже в комедии. Поэтому этот конфликт строится у него обычно на недоразумении, а не на действительном нарушении принципа чести. "Для Кальдерона честь - абсолютная генерализующая идея, под которую подгоняется жизнь. В комедиях Лопе, далеких от морально-дидактического задания, конфликт, связанный с честью, решается в соответствии с правдой жизни.

Герои испанской драмы XVII века, даже сетуя на закон чести, всегда тем не менее рассматривают его как свой первейший гражданский долг. Все человеческие чувства подчиняются чести. Честь подчиняется только соображениям высшего порядка. Хоронимо де Карраса в "Ловкости оружия" (1571) писал, что нельзя убить оскорбителя, если он лицо "необходимое обществу или войску, как-то военачальник или король". Это прямо указывает на общественный характер чувства чести. В пьесе Лопе де Вега "Безумие из-за чести" муж убивает изменницу-жену, но во имя интересов общества оставляет другого виновника): "...хотя я рыцарь Весьма высокой доблести. Лучше мне жить без чести, чем Франции без наследника".

Совершенно аналогичную картину мы видим в пьесе Кальдерона "Врач своей чести": дон Гутьерре тайно, с помощью лекаря убивает донью Менсию (соответственно тому, как и мнимое оскорбление было нанесено тайно) и оставляет в живых второго оскорбителя - инфанта дона Энрике, "как лицо необходимое государству". Король дон Педро не только санкционирует своим авторитетом "божьего помазанника" такой кровавый способ очищения чести от скверны, но недвусмысленно приглашает его и впредь так же мужественно блюсти честь дворянина и королевского вассала. Если бы в пьесе речь шла просто о восстановлении супружеской чести, то Кальдерону не понадобился бы для сюжета ни король в качестве санкционирующего авторитета, ни инфант в качестве подозреваемого любовника. Тогда он написал бы изящную комедию, где недоразумения с письмом и кинжалом были бы головоломно разъяснены и влюбленных друг в друга дона Гутьерре и донью Менсию ждал бы счастливый брак (то есть мы получили бы полное подобие комедии "Не всегда верь худшему").

При этом, однако, дон Гутьерре и донья Менсия не могли бы являться Супругами до разрешения всех сомнений, связанных с вопросом чести. В творчестве Кальдерона не найдется ни одного примера, когда в легком комедийном плане он рискнул бы усомниться в святости супружеских Отношений. В трагедии он считал это возможным только потому, что придавал высокое, уже далеко не личное значение этой проблеме.

Иной поворот получает тема чести в одной из ранних драм Кальдерона "Луис Перес, галисиец". Здесь общественное звучание ее сводится к нагнетанию тех непременных качеств личной дворянской доблести, которые так полно изобразил в своем знаменитом трактате "Придворный" итальянец Кастильоне: бесстрашное мужество, готовность в любую минуту прийти на помощь любому, кто в этом нуждается, благодарность, самопожертвование, нерушимая верность в дружбе. Словом, герой пьесы Луис Перес (как и гго друзья дон Алонсо и дон Мануэль) "является ходячим моральным кодексом дворянской чести. Любопытно, однако, что Кальдерон делает своего героя (кстати, имевшего несомненно реальный исторический прообраз) в какой-то степени жертвой этого самого кодекса. Луис Перес - это "человек, который, по характеристике французского испаниста Дама-Инара, в результате недоразумений с юстицией вынужден покинуть свой дом и скрыться в горы, где он добывает средства к существованию, взимая их со случайных путников". Это один из первых в испанской драматургии типов "благородного разбойника". Луис Перес в полном согласии с законом дворянской чести пришел на выручку незнакомому человеку (дону Алонсо), которого преследовали альгвасилы. В результате от властей вынужден скрываться сам Луис Перес. Интрига осложняется линией доньи Исавель (сестры Луиса) и Хуана Баутисты. Хуан Баутиста, добиваясь любви Исавель, видит основное препятствие в Луисе, на попечении которого она находится. С этой целью Хуан Баутиста делает на Луиса ложный донос, в котором Луис обвиняется в бесчестном убийстве брата доньи Леонор, знатной португальской дамы. Против Луиса Переса возбуждают судебное преследование, и на его поимку отправляются отряды альгвасилов. Мотив ложного доноса очень важен не просто для усиления интриги, а прежде всего для оправдания действий Луиса Переса, оказывающего вооруженное сопротивление властям. Все основное действие пьесы построено на стремлении Луиса восстановить свою поставленную под сомнение честь. Луису приходят на помощь его благородные и самоотверженные друзья спасенный им от смерти дон Алонсо и дон Мануэль, которому он в самом начале пьесы предоставил кров. Ради спасения жизни и чести Луиса они добровольно ставят себя вне закона. Совместными усилиями доброе имя Луиса восстановлено, и Хуан Баутиста несет заслуженное наказание от руки оклеветанного им Луиса. Перед смертью Баутиста раскаивается и признает свою вину. В пьесе содержится одна примечательная деталь: дон Алонсо и дон Мануэль без колебания отказываются от участия в походе "Великой армады" ради помощи своему товарищу. Это ли не апофеоз принципа сословной чести?