Людмила Томенчук - Высоцкий и его песни - приподнимем занавес за краешек

• Название: Высоцкий и его песни - приподнимем занавес за краешек
• Автор: Людмила Томенчук
• Жанр: Публицистика

---

Фонолетопись "Истомы", как мы видим, дает обратную картину. С накоплением фактов станет более понятным соотношение влияния текста песни и внетекстовых факторов на ее конкретное исполнение Высоцким. Пока же вопрос остается открытым. Но, думаю, и так ясно, что эмоциональная тональность исполнения ВВ связана с содержанием текста и не противоречит ему301. В нашем случае этого вполне достаточно, и смело можно присовокупить насмешливо-издевательские исполнения Высоцким "Истомы" к аргументам, подтверждающим мысль о том, что к ее герою стоит отнестись не только сочувственно, а и с иронией. "В пограничной ситуации, когда речь идет о жизни и смерти" (С.Шаулов), такое отношение неуместно. Значит, нет этой ситуации. В какой же точке своего жизненного пути, если не в конечной, находится герой?

"Истома" представляет нам человека не на границе жизни и смерти, а на границе молодости и зрелости. Это кризис романтического мироощущения. Кризис взросления.

Мы помним: то, чего герой лишился, не является жизненно необходимым, а то, что он имеет, отнюдь не катастрофично. То есть ничего страшного, с объективной точки зрения, не произошло. Привычное ушло с возрастом, а новые отношения с миром еще не сложились.

То, что никакой катастрофы -- вопреки впечатлению персонажа -- не случилось, вновь-таки показывает его собственное слово (неудивительно, ведь ничего более в тексте нет, это лирический монолог). Извлечь на свет это свидетельство позволяет образный ряд "Истомы". Его можно разделить, с одной стороны, на образы негативные и позитивные, а с другой -- на описывающие экстремальные и обыденные события. Отрицательные образы совпадают с экстремумом, положительные -- с обыденностью. Мы неожиданно обнаруживаем, что смысловое, образное напряжение -- "энергия жизни" -- сосредоточено не в первой, а во второй группе образов. В самом деле, когда герой говорит об экстремуме -- событиях и ощущениях интенсивных, ярких, долженствующих поразить воображение, -- как бледна, невыразительна его речь, как она стандартна, неопределенна и -- чего там -- пуста:

Не холодеет кровь на виражах...

И ни событий, ни людей не тороплю...

Не вдохновляет даже самый факт атак...

(Сплошной "взагалiзм" -- русский эквивалент этого украинского термина, "вообщизм", увы, неблагозвучен). И как преображается, расцветает слово героя, едва лишь оно касается обыденности, теряя романтическую окраску.

Смысл концентрируется у Высоцкого в предметных образах. Именно здесь стоит "бурить скважины" -- чтоб бил фонтан и рассыпался искрами... Применительно к "Истоме" эти точки концентрации смысла -- в строках:

Истома ящерицей ползает в костях...

И нервы <...> хочешь -- рви...

Провисли нервы, как веревки от белья...

Мой лук валяется со сгнившей тетивой,

Все стрелы сломаны -- я ими печь топлю.

Я весь прозрачный, как раскрытое окно,

И неприметный, как льняное полотно.

Устал бороться с притяжением земли,

Лежу -- так больше расстоянье до петли...

На коне -- толкани -- я с коня...

Мы с удивлением обнаруживаем, что апофатические образы, которыми текст, казалось бы, заполнен до отказа, именно в этих точках (за единственным исключением302) отсутствуют. Даже и без всего вышесказанного -можно ли считать это ничего не значащей случайностью?

Поскольку экстремум -- дело прошлое (даже если он и присутствует в настоящем героя, то не вызывает адекватной реакции, что в данном случае первостепенно), а унылая, бескрылая обыденность -- удел настоящего в жизни героя, то и получается: энергия его нынешнего состояния сильнее энергии памяти об ушедшем, что бы по этому поводу ни думал и ни говорил сам персонаж. Это, конечно, прямое свидетельство разлада между его субъективным отношением к ситуации и объективным ее смыслом (и, может быть, очередной аргумент в пользу того, что собственные поэтические приоритеты Высоцкого совсем не обязательно искать в области романтических поступков и страстей).

Названная особенность образного ряда "Истомы" убеждает нас в том, что персонаж уже различает краски, цвета, запахи по-новому открывающейся ему жизни. Так что для отчаяния или обреченности нет никаких объективных предпосылок. Вот эта неадекватность реакций -- то, о чем поет герой, временно303, а он помирать собрался, -- и есть главное основание для иронии над ним, этим, наверное, чуть за тридцать, молодым человеком (существует точка зрения, что 33 года -- биологический рубеж перехода мужчины от молодости к зрелости).

Утверждение, что в основных песнях ВВ действует один и тот же герой, выводит к прямому сопоставлению этих текстов. В 1971 г., кроме "Истомы", появились "Горизонт", "Я теперь в дураках...". Без большой натяжки можно сказать, что все они зафиксировали один и тот же период в жизни героя. 1972 год -- "Вдоль обрыва, по-над пропастью...", "Он не вышел ни званьем, ни ростом...". 1973 -- "Кто-то высмотрел плод, что неспел...". Впечатление такое, что, пережив кризис взросления, этот герой не повзрослел, остался каким был (кажется, в психологии этот тип называется "вечный мальчик"). Но, я думаю, герой, даже совокупный, не ключевая фигура в поэтической системе Высоцкого. Его персонаж не человек дела, а человек слова304. Оно, слово, и есть главное действующее лицо в поэзии ВВ, его главный герой.

В мире слов, собранных Высоцким в стихотворные строки, в поэтические тексты, в звуковой песенный поток, господствуют естественные, природные силы -- силы притяжения, отношения сходства, родства305. Может быть, главная из этих сил -- притяжение земли. В мире Высоцкого это прибавление жизненных сил. Земля -- их источник потому, что ее притяжение -- естественно. Естественное, природное -- одна из немногих констант у ВВ, всегда и только имеющая позитивный смысл. Это то, на чем держится весь мир Высоцкого и что держит человека в его мире.

Для него притяжение земли -- не только оковы, но и опора. Лежу -- так больше расстоянье до петли -- вот он, мотив защищенной спины. Поистине Сегодня мой друг защищает мне спину... Земля -- друг человеку в мире Высоцкого. И слову -- тоже.

Взаимоотношения слов, их самочувствие, движение смысла в слове и между словами определяют состояние, настрой и основные силовые линии мира Высоцкого, представляют этот мир и его автора наиболее адекватно. Какой видится реальная жизнь сквозь эту призму?

Наш век -- век разрушенной гармонии, исчезающего, истекающего бытия. В самой этой чахлой, скудной, зябнущей реальности Высоцкий-поэт ищет и находит энергию, силы, способные возродить ее к жизни.

Преодолеть инерцию распада, воссоздать мир из разрушенного состояния, вернуть ему живительные силы -- было главным поэтическим усилием Владимира Высоцкого. В мире, который рожден его талантом, господствуют созидательные силы. Это мир, ищущий, открывающий в своих глубинах, мучительно обретающий силы жить, обретающий гармонию.

Впрочем, кажется, я повторяюсь...306*

2001

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Едва ли в разговоре о Высоцком уместно "заключение", хотя...

Не обрывается сказка концом. Тем более что это не конец сказки, а всего только конец книжки. Хорошо, если мы с вами, читатель, находили "нужные" вопросы, а размышляя над ними, прислушивались к голосу Высоцкого.

И правда ведь, в его песенной стране не чувствуешь себя странником, чужаком. Здесь все к месту и ко времени, все ладит с тобой и улаживает в тебе, как бы случайно попадая в такт такого же неровного дыханья.

За меня другие отпоют все песни... И отпоют, и отыграют -- другие. В будущем. Высоцкий же с нами по-прежнему -- здесь и сейчас. В нашем настоящем.

ИСТОЧНИКИ И ДОПОЛНЕНИЯ

Книга "Высоцкий и его песни: приподнимем занавес за краешек" готовилась к публикации десять лет назад. Главы 1, 3, 4, 6-8, 11, 13, 15 и некоторые другие тексты, написанные в конце 80 -- начале 90-х гг., весной 1993 г. были переданы издателю. Проект остался неосуществленным.

В основу главы 1 лег текст статьи, написанной в 1993 г. по заказу журнала "Музыкальная жизнь". Главу 2 составил фрагмент статьи "Мы многое из книжек узнаем" (Высоцкий как поэт книжный), написанной в 1988 г. для второго воронежского сборника "Владимир Высоцкий: исследования и материалы" (не издан). Глава 3 была предложена в качестве доклада организаторам запланированной на лето 1990 г. и не состоявшейся научной конференции в Москве.

При написании главы 14 были использованы ранее опубликованные тексты: заметки о песнях ВВ "Для кого я все муки стерпел..." (Подъем (Воронеж), 1989, No 1) и об авторской песне как жанре (Музыкальная жизнь, 1989, No 13).

Из помещенных в настоящем издании полностью опубликованы пять глав: 9, 17-19 -- в альманахе "Мир Высоцкого" (вып. III. Т. 2; IV; V; VI), 11 -- в газете "Высоцкий: время, наследие, судьба" (1992. No 2-3), 15 -- в журнале "Музыкальная жизнь" (1992. No 9-10).

Долгий путь от рукописи к книге заставил обновить контекст (цитирование и ссылки на работы, опубликованные во второй половине 90-х гг., сосредоточены преимущественно в сносках).