Александр Мардань - Кошки-мышки (Женщины. Фрагмент)

• Название: Кошки-мышки (Женщины. Фрагмент)
• Автор: Александр Мардань
• Жанр: Драматургия
• Год: 2008

Одноактная пьеса «Кошки-мышки» раскрывает лабиринты женской натуры. Три восхитительные женщины узнают правду о себе и окружающих. Элементы детективного расследования приходят на помощь …и «жертвы» меняются местами с «палачами», а «кошки» — с «мышками»… Что же такое предатльство, измена? Как выглядят вечные ценности в условиях новой жизни… и множество других нравственных вопросов рассматриваются глубоко, и в то же самое время с хорошим юмором, иронией. Трудно сказать, кому более интересна будет эта пьеса — мужчинам или женщинам! Скорее всего и тем и другим…

---

ТАТЬЯНА: Знаешь, я недавно наши фото перебирала… Мы с тобой в школе, на елке. В одинаковых платьях и масках — помнишь?

ТАМАРА: Конечно!

ТАТЬЯНА: Мне нравилось, что костюмы одинаковые, и все нас путают…

ТАМАРА: Нас не путали. Даже на маскараде. Потому что у тебя тогда пластинка на зубах была.

ТАТЬЯНА: Да, точно… Поэтому я старалась не улыбаться. (Пауза.) А еще нашла фотку смешную — мы вдвоем с Платоновым. Я почему-то в его шляпе, а у него на шее мой шарфик… Шелковый, в цветочек.

ТАМАРА: Не помню.

ТАТЬЯНА: Было-было… Кажется, на мой день рождения дурачились.

ТАМАРА: Да, ты с Платоновым любила фотографироваться.

ТАТЬЯНА: А ты с Сережей?

ТАМАРА: Только на вашей свадьбе.

ТАТЬЯНА: Неправда. Я другое фото нашла. Хочешь, покажу?

ТАМАРА: Тань, мы опаздываем! Потом!

ТАТЬЯНА: Это быстро.

Татьяна выходит из комнаты. Тамара подходит к зеркалу, открывает шкатулку, достает цепочку с кулоном, прикладывает к груди. Кладет цепочку обратно, перебирает содержимое шкатулки, выдвигает ящики шкафа — один, второй. Из третьего достает пистолет.

В комнату входит Татьяна с фотографией в руке. К ней поворачивается Тамара с пистолетом.

ТАМАРА: Таня, что он здесь делает? Я же его в письменном столе держу.

ТАТЬЯНА: Не знаю… А! Я в столе блокнот искала, нашла пистолет, хотела рассмотреть, а потом кто-то позвонил, я отвлеклась… И положила не туда.

ТАМАРА: Ты поаккуратнее. Оружие все-таки.

ТАТЬЯНА: Да, знаю. Газовый, после него целый день квартиру проветривать.

ТАМАРА: Он не газовый, а боевой.

ТАТЬЯНА: Да?!..

ТАМАРА: Платонову один генерал подарил, по пьянке. Я сразу отняла и спрятала.

ТАТЬЯНА: Он заряжен?

ТАМАРА: Конечно. Я ведь одна живу. У нас в прошлом году к соседям воры пытались влезть — ночью, когда хозяева дома спали, представляешь?! Я тогда зарядила и на предохранитель поставила. Вот. (Тамара несколько раз щелкает предохранителем. Потом убирает пистолет в ящик стола.)

ТАТЬЯНА: Интересно, очень интересно.

ТАМАРА: Так что за фото?

Татьяна протягивает Тамаре снимок. Та рассматривает фотографию.

ТАМАРА: Где это мы?

ТАТЬЯНА: Не помню. В Сочи или…

ТАМАРА: В Ялте. На набережной. Славику здесь пять… Или шесть?

ТАТЬЯНА: Знаешь, я недавно вдруг заметила, что у него некоторые привычки — точно как у Сережи. Например, когда нервничает — браслет на часах расстегивает и застегивает. Говорит — и при этом щелкает… А еще когда из дома выходит, перед зеркалом причешется и почему-то обязательно покашляет, будто говорить собирается… И только потом от зеркала отходит. Ты не обращала внимания?

ТАМАРА: Нет, не замечала.

Тамара достает из шкафа шаль, становится перед зеркалом и набрасывает ее то на одно, то на другое плечо. Бросает шаль на кресло, достает шелковый шарф, набрасывает его на плечи.

ТАТЬЯНА: Я думала, какие-то жесты от родителей детям передаются, так сказать, по наследству.

ТАМАРА: Это потому, что Славик у вас в доме практически вырос. Когда каждый день на человека смотришь, начинаешь его копировать, и сам этого не замечаешь… Таня, что лучше — шаль или шарф?

ТАТЬЯНА: Не знаю… Надень шаль. (Пауза.) Вообще, Славик больше на тебя похож, чем на Платонова.

ТАМАРА: Глаза — его. Нос — мой.

ТАТЬЯНА: Да, глаза карие… У обоих.

ТАМАРА: Лучше бы он был меньше похож на своего папу. С его милой откровенностью… Платонов за эту неделю сто интервью раздал!.. (Резким движением отбрасывает шарф.) Нет, и шаль — плохо, и шарф… (В голосе — слезы.)

ТАТЬЯНА: Тома, ты что?..

ТАМАРА: Достали все эти передачи, статьи… (Она нервно выдвигает и задвигает ящики письменного стола, шкафа.)

ТАТЬЯНА: Что ты ищешь?

ТАМАРА: Сигареты.

ТАТЬЯНА: Ты же бросила.

ТАМАРА: Я помню. Но сейчас хочу курить. У тебя есть?

ТАТЬЯНА: Я уже забыла, когда курила.

ТАМАРА: А у меня где-то Славик оставил. (Выходит из комнаты. Кричит.) Нашла! А спички?

ТАТЬЯНА (громко): У меня нет!

Татьяна подходит к зеркалу, поправляет прическу.

В комнату возвращается Тамара. В руке у нее дымящаяся сигарета.

ТАМАРА (кладет на стол начатую пачку сигарет): Идиотизм. В доме нет спичек!

ТАТЬЯНА: И как же?..

ТАМАРА: От электроплиты.

Пауза.

ТАТЬЯНА (рассматривает семейное фото): Тома, сейчас есть мастерские, где реставрируют старые снимки… Давай эту карточку увеличим и на стену повесим? Я с Сережей, ты с Платоновым…

ТАМАРА: Таня, ты что? Мы с ним — на стену?.. Ты скажи спасибо, что я не все его снимки выбросила! Что-то оставила… Для внучки. Лежат в шкафу. Но любоваться ими — извини!..

Пауза.

ТАТЬЯНА: Тома, я хотела сказать… Ты сядь, пожалуйста.

ТАМАРА: Зачем?

ТАТЬЯНА: Это надо сидя выслушать.

ТАМАРА: Что-то случилось?

Пауза.

ТАТЬЯНА: Давай пойдем в театр.

ТАМАРА: В какой? На что?

ТАТЬЯНА: На юбилей. К Платонову.

ТАМАРА: Таня, ты что? С чего это я туда поеду?

ТАТЬЯНА: А почему нет? Очень удачно. Новую жизнь с понедельника начинают, а ты — с круглой даты! Юбилей — хороший повод помириться.

ТАМАРА: Таня, что с тобой? Что произошло, пока я была в парикмахерской? Ты же еще вчера… еще сегодня утром телевизор переключала, когда про него говорили!

ТАТЬЯНА: Ну, переключала… А потом села и подумала…

ТАМАРА: Куда это ты села?

ТАТЬЯНА: Может, мне такой массаж сделали — кровообращение улучшилось, мысли новые появились… Тома, ты сама подумай, столько лет прошло…

ТАМАРА (перебивает): Сколько лет? Всё как вчера. Ты забыла?

ТАТЬЯНА: Нет, ничего не забыла.

ТАМАРА: Ну, тогда помнишь, как таблетки прятала, как меня «скорая» с порезанными венами увозила… Таня, ты меня всегда поддерживала. Объясни, что за эти два часа произошло? Может, Платонов тебе позвонил? По телевизору обратился? Или Славик что-то сказал? Он идет к своему папе — и пусть идет!.. (Пауза.) Таня, ты сама всегда говорила: измену простить можно. Предательство — никогда.

ТАТЬЯНА: Да. Если бы еще научиться отличать одно от другого…

ТАМАРА: А что это, по-твоему? Не предательство? Я его из провинции в Москву вытащила, а потом Сережа твой, светлая ему память, прописку сделал, проталкивал, как мог… Из этой истории с «белочкой» Платонова вытащил. Да он без нас был — никто! Его без нашей семьи просто не было! Спился бы в своем Куйбышеве… Мне после развода пришлось из театра уйти, где я двадцать лет проработала! А он свою провинциалку в театр привез и стал из нее звезду делать. Сколько лет от акцента избавлялась! Народная артистка… Все вокруг народное, все вокруг мое…

ТАТЬЯНА: Томочка, все так… Но давай честно: Платонов — прекрасный артист. Да, мы ему помогали. Но остальное-то — талант, талант… Тома, все, что было — это кусок нашей жизни… Но он уже съеден. Может, поставить точку? В конце концов, у вас внучка общая. Как ей объяснить, почему с дедушкой про бабушку говорить можно, а с бабушкой про дедушку — нельзя? Почему она с вами мороженое только по очереди может кушать? А Славик? Сколько он будет страдать?

ТАМАРА: Да брось! Славик — не ребенок…

ТАТЬЯНА: Его это до сих пор мучает. Помнишь, как он в детстве на вопрос: «Кого ты больше любишь?», отвечал: «Маму-папу. Папу-маму». Ты знаешь, я всегда была против его занятий бизнесом. Дело не в том, что выпускник МГИМО организовал компанию по торговле автомобилями. А в том, что его нервы и бизнес плохо сочетаются. А в последнее время он стал особенно нервным. Я бы даже сказала — грубым. Заезжать перестал, звонит реже, потому что ты каждый раз заводишь разговор: пойдет он на юбилей или нет.

ТАМАРА: Уже не завожу. Юбилей, считай, прошел.

ТАТЬЯНА: Пройдет. А жизнь на этом не закончится. Тома, сколько лет ты еще будешь играть жертву?

ТАМАРА: Играть???

ТАТЬЯНА: Ну извини, извини, я не так сказала… Конечно, ты не играешь… И все-таки — пора простить.