Елена Арсеньева - Преступления страсти. Жажда власти (новеллы)

• Название: Преступления страсти. Жажда власти (новеллы)
• Автор: Елена Арсеньева
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28825-0

Жадные до власти мужчины оставляют своих возлюбленных и заключают «выгодные» браки, любым способом устраняя конкурентов. Дамы, мечтающие о том, чтобы короли правили миром из их постели, готовы на многое, даже на преступления. Путем хитроумнейших уловок прокладывала дорогу к трону бывшая наложница Цыси, ставшая во главе китайской империи. Дочь мелкого служащего Жанна Пуассон, более известная как всесильная маркиза де Помпадур, тоже не чуралась ничего. А Борис Годунов, а великий князь и затем император российский Александр Первый, а княжна Софья Алексеевна и английская королева Елизавета – им пришлось пожертвовать многим, дабы записать свое имя в истории…

---

Может, это покажется странным, но евнухи имели свои семьи – усыновляли детей, брали себе жен и наложниц. С помощью искусственного органа, который назывался «дилдо», они вполне ловко имитировали любовь.

Непревзойденно управляться с подобным заменителем умел один красавец. Звали его Ли Ляньин, он издавна состоял при особе царевича Тунчжи и был необычайно хорош собой. Диво ли, что Цыси влюбилась? Она ничего не имела против того, что ее возлюбленный лишен собственного «нефритового стержня» – его вполне заменял «дилдо». Если же Цыси взбредала охота отведать настоящей мужской плоти, Ли Ляньин отыскивал среди стражников парня покрепче, чтоб уж стержень был так стержень, привязывал красавчика к своему телу и таким образом услаждал возлюбленную императрицу. А поскольку она любила разнообразие, наготове стояло еще с десяток молодых «стержненосцев». Но она даже не смотрела в их лица – для нее это был Ли Ляньин, он один!

И получалось совершенно как в стихах:

…Они трудились день и ночь,
Сменяя друг друга.
А их приходилось менять
Каждые полгода.
А императрица хорошела
С каждым годом,
Наполняясь жизненной силой…

Да, Цыси не замечала, как идут годы. Однако они шли, и вот оказалось, что сын, будущий император Тунчжи, вырос, его нужно женить.

Нужно – значит, нужно. Невеста была красавица, из хорошей семьи, сын казался с ней вполне счастливым. Вообще он стал мужчиной, а значит, у него была теперь не только жена, но и наложницы. Цыси сначала взирала на них насмешливо, вспоминая себя, но постепенно ее снисходительность стала уступать место раздражению. Девчонки были все так молоды и свежи, а она… О нет, сама она тоже по-прежнему свежа! Ее непременная пища – рыба, мясо утки и курицы, ее привычка выпивать каждый день большую чашку свежего женского молока (для этого при дворе жили особые «кормилицы императрицы») результаты дают, и еще какие, Цыси выглядит как девушка… Но вот именно: как! А тем девчонкам ничего, никаких средств не нужно, чтобы так выглядеть.

Цыси теперь была натянута от зависти, как струна. Но зависть не шла ни в какое сравнение с той бурей гнева и ужаса, которая обуяла Цыси, когда она узнала, что Ли Ляньин, ее любимый евнух, влюбился в одну такую наложницу и намерен просить у императора разрешения выкупить ее. Самое обидное, что она тоже была маньчжурка, та девчонка! Совершенно как Цыси когда-то…

Теперь, встречаясь на ложе с Ли Ляньином, Цыси истинно чувствовала, что это не он наслаждает ее, а «дилдо» или привязанный к его телу юнец. Всякая духовная связь между ними исчезла. Любовь в сердце Ли Ляньина умерла.

Скоро она умерла и в сердце Цыси. Вернее, как всегда бывает в таких случаях, зависть и ревность превратили ее в ненависть.

Пусть теперь Ли Ляньин был не нужен Цыси, и все же она не могла отпустить его просто так. Отдать другой? Ну нет! Ли Ляньин был обречен. Но Цыси не хотела, чтобы в его смерти заподозрили ее. То есть какие-то подозрения, конечно, появятся, слухи и сплетни не замедлят возникнуть… Однако имя Цыси Тайхоу должно было остаться белее белого снега!

Она и слыхом не слыхала о Цезаре и не знала о его словах: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений». Но она помнила о том, что любила больше всех… Нет, это не был Ли Ляньин – больше всего и всех Цыси любила Власть. И ради Власти она тоже должна была остаться выше подозрений. Чтобы быть достойной этого лучшего в мире любовника.

В глубине своей коварной натуры Цыси улыбалась себе и любовалась собой. Как прекрасно мстить не злобно, стремительно, нерасчетливо… Как прекрасно готовить месть тонко и изысканно… Как прекрасно заранее обдумать способ свершения задуманного. И осуществить месть так, чтобы в злодействе никто даже заподозрить не мог императрицу.

«Жена Цезаря должна быть выше подозрений!»

Коварство – это не какое-то конкретное деяние. Это свойство натуры. И им можно гордиться, как иные гордятся своим умом или добротой.

Вот Цыси и гордилась. И любовалась, любовалась собой!

…В тот день среди перемены блюд были цзяоцзы – пельмени. Цыси обожала цзяоцзы из мяса курицы! Их варили в самоваре, который назывался «императрица-мать», поэтому они так и называются – «императрица-мать». Среди множества сортов цзяоцзы есть очень маленькие, по виду напоминающие жемчужину. Правда, Тунчжи нравились совсем другие пельмени, покрупней и пожирней, отчего его руки и лицо вечно были забрызганы их жирным соком, поэтому принц то и дело подзывал стоящего рядом евнуха, который подавал ему столовые полотенца.

Надо сказать, что за обедом в Китае салфетками не пользовались. Вместо них обедающим подавали маленькие квадратные полотенца, обработанные паром. Ими вытирали лицо и губы после каждого блюда. Китайцы считали, что они более гигиеничны, чем сухие столовые салфетки, принятые у европейцев.

В этот день Тунчжи прислуживал Ли Ляньин. Так приказала Цыси.

На другой день оба занемогли, евнух и принц. У них открылась какая-то странная сыпь, начался жар… Придворный врач с ужасом узнал оспу. Да такую стремительную!

Вообще-то в Пекине было отмечено несколько случаев оспы. Но не во дворце, а в самых дальних, самых бедных кварталах. Как же оспа попала во дворец, почему запятнала будущего императора?

Конечно, судачили люди, он ее подцепил в каком-нибудь притоне! Ну что же, за Тунчжи водилось множество слабостей, в том числе и эта – он был блудлив. Он любил самый низкий разврат, причем чем грязнее, тем лучше. Его жена, на счастье, была беременна и не допускала его до себя, не то заразилась бы и она. Наверняка именно Тунчжи принес заразу во дворец.

Правда, странно, что одновременно заразился и Ли Ляньин. А также очень странно, что все произошло после обеда, на котором императрица почему-то заставила именно этого евнуха прислуживать сыну…

А вот, говорят, если горячим пропаренным полотенцем провести по лицу больного, покрытому заразной сыпью, а потом приложить к лицу намеченной жертвы, то заболеет и тот, чье лицо было вытерто, и тот, кто брал салфетку в руки…

Те, кто умел складывать два и два, чтобы получить четыре, получил нужную сумму. Однако предпочитали помалкивать. Вообще делали вид, что не умеют считать даже до двух, не то чтобы еще складывать какие-то числа!

Цыси горько рыдала, оплакивая сына. Конечно, ей было его жаль… Конечно, она могла убить одного только своего неверного возлюбленного. Но, поразмыслив, решила, как говорится, прикончить одним выстрелом двух куропаток.

Тунчжи… Он вырос. Ему не нужна уже опека матери. Он сам жаждал править страной, причем все больше склонялся к тому, чтобы отдать Китай во власть «белых дьяволов» и перенять всю ту европейскую заразу, которой был уже пропитан мир. Между прочим, и оспу в портовые кварталы привезли из Индии британские моряки! Так что рано или поздно Тунчжи, завсегдатай портовых кабаков, все равно заразился бы. Да еще и полдворца перезаразил бы, пока распознали бы болезнь…

Наверное, кому-то это может показаться смешным – что императорский сын послужил орудием убийства какого-то евнуха. Однако Цыси придерживалась той точки зрения, что во имя желанной цели хороши любые средства, даже если они по степени превосходят самую цель.

Что же касается Ли Ляньиня… Цыси, конечно, тосковала по нему втихомолку, но не так горько и долго, как предполагала. На свете слишком много других мужчин, которые сочтут за счастье хранить верность императрице!

А главное… главное, она поняла: никто из ее любовников, временных или постоянных, не заменит главной любви ее жизни. Власть не изменит Цыси – надо только не выпускать ее из рук. Власть будет вечно верна Цыси. Надо только вовремя убирать с дороги соперников. Конечно, мужские объятия доставляют великое наслаждение, но ни с кем не испытывала Цыси такой услады, как от одного лишь осознания себя всемогущей правительницей страны. Муж, сын, евнух Ли Ляньин… Да стоит ли вспоминать о них? Теперь самая большая любовь ее жизни – Власть – снова принадлежала ей!

А лучший придворный для поддержания этой власти – утонченное коварство. Никакого проявления жестокости! Быть со всеми мягкой, как масло. Ни одного грубого слова! Но внутри… пусть орхидея благоухает своим смертоносным ядом, который убьет каждого, кто посмеет ее сорвать.

Цыси вновь объявила себя правительницей Китая. Однако вдова Тунчжи осталась беременна. Если бы невестка Цыси родила наследника, он бы со временем получил право занять трон. Это не устраивало Цыси. Однако еще одна смерть в императорской семье была бы вызовом знатным фамилиям. Легко было расправиться с девкой, на которой хотел жениться Ли Ляньин, но убить невестку…

Цыси создала совершенно невыносимую жизнь для невестки. С нежной, приветливой улыбкой лишила ее самого необходимого. Куда-то вдруг исчезла, например, вся обувь, в которой только и могла передвигаться настоящая китайская красавица с изуродованными крошечными ножками. Вдова Тунчжи и шагу не могла шагнуть на своих копытцах. А служанки ее все до одной вдруг начали болеть. Никто не мог прийти помочь ей. Она пыталась пройти по двору, смешно ковыляя, но падала наземь – и все хохотали вокруг, а императрица только качала головой: какая глупая, какая неуклюжая, какая уродливая у меня невестка… ах, бедняжка…