Стеллa Странник - Живые тени ваянг

• Название: Живые тени ваянг
• Автор: Стеллa Странник
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2014

Удивительно, но эта фантастическая, полная трагизма и безвозвратных потерь, история началась в реальном мире, в далекой Ост-Индии, а может, даже и по дороге в нее — возле самого доброго мыса в мире — мыса Доброй Надежды. Там она благополучно и закончится, пусть даже и через триста лет, благодаря русской девушке Кате с нидерландской фамилией Блэнк. Вот почему в романе переплелись три сюжетных линии и судьбы людей из трех стран — России, Нидерландов и Индонезии.

«Живые тени ваянг» — современный роман, основанный на реальных исторических событиях, но с фантдопущениями, тяготеющий не чисто к развлекательному, а к интеллектуальному. В нем много интересной и даже шокирующей информации, дается не только описание жизни в нескольких временных и пространственных направлениях, но и ее осмысление. Тема — «преступление и наказание» (воздаяние за деяния против свободы человека) раскрывается на примере главных героев, служащих Голландской Ост-Индской компании, которая 400 лет была основным орудием европейской колониальной политики.

В основу идеи произведения положена мысль о том, что в целом мир, в котором мы живем, все же мир закона, справедливости и порядка. Об этом утверждает одна из важнейших концепций философии — понятие справедливости. Об этом говорят древние священные тексты, на которых построены христианство и индуизм, санатана-дхарма.

Чтение романа становится увлекательным благодаря использованию выразительных средств русского языка, а также таких художественных приемов, как историческая метапроза, пастиш, фабуляция, флэш-бэк, сюрреализм. В повествование вплетены славянская и балийская мифология, голландские легенды, русский фольклор.

Роман предназначен для самой широкой читательской аудитории, без возрастных ограничений. Но особенно — для тех, кто увлекается историей и приключениями, кто любит путешествовать в заморские страны. Читателям будет интересно не просто сопереживать героям, но и узнать много нового о далекой, почти легендарной, Голландской Ост-Индии и о ее современном маленьком кусочке суши — всемирно известном туристическом острове Бали (только в 2013 году его посетило 3, 28 млн. туристов со всех стран мира); об истоках дружбы русского и нидерландского народов благодаря царю Всея Руси, а позже и Императору Всероссийскому Петру Первому Великому.

Роман «Живые тени ваянг» трудно сравнить с другими произведениями, так как в нем прослеживаются линии Россия — Голландия, Голландия — Ост-Индия и Россия — Ост-Индия (Индонезия), в то время как другие авторы раскрывают, как правило, одно из этих направлений. О голландском колониальном гнете писали нидерландец Эдуард Доувес Деккер (Мультатули), англичанин Джозеф Конрад (точнее, поляк, родившийся в Российской Империи). Широко известен роман Сергея Шевинского «Ост-Индия» (1933 г.), где также раскрывается эта тема, однако в нем нет связи с Россией. Изданы две современных книги о Бали — Элизабет Гилберт «Ешь. Молись. Люби» и Романа Светлова «Бали. Шесть соток в раю», в них описываются современные события на Бали без экскурсов в историю.

Имена людей, а также героев народного эпоса, географические названия и названия произведений искусства, памятников культуры, религиозных храмов даны на языке-носителе в сносках, что облегчает восприятие читателями незнакомых слов, и в то же время дает более обширную информацию о них, а в дальнейшем окажет неоценимую помощь переводчику на другие языки. По мнению автора, книга может быть переведена на английский, индонезийский, нидерландский и другие языки.

---

— Подождите! — Георгий Дмитриевич отставил чашку с чаем и в упор начал разглядывать Буди, — Так вы тоже — за гуманизацию образования?

— Да. И за объединение вузов разных стран в мировое университетское сообщество.

— А мы развиваемся в этом направлении более восьмидесяти лет. И поддерживают нас почетные доктора университета!

Говорят ли вам о чем-то их имена? Дмитрий Лихачев, Георгий Свиридов, Мстислав Ростропович, Даниил Гранин, Андрей Вознесенский… — Георгий Дмитриевич смог бы перечислить всех почетных докторов, но вовремя остановился. Навряд ли они известны преподавателю небольшого английского вуза.

— Я знаю не только их имена, — неожиданно для него прозвучал ответ Буди, — но и некоторые их работы. Например, читал на английском языке поэму Евтушенко «Станция Зима» и его стихи. А Мстислав Ростропович, кстати, является почетным доктором не только вашего вуза, но и нескольких вузов других стран. В Великобритании — Кембриджского и Оксфордского университетов. А «величайшим из ныне живущих музыкантов» провозгласила его именно лондонская газета «The Times»…

Георгий Дмитриевич кивнул. Ему понравился кругозор молодого доктора философии. Однако… Что, если продолжить тестирование? Вот и Катя об этом просила… И глава семьи, заговорщически улыбнувшись, спросил гостя:

— А что может связывать Его Королевское Высочество принца Майкла и ректора Бристольского университета доктора Кингмана?

Буди задумался. Он сжал ручку чайной чашки, словно от этого движения увеличивалось напряжение мозговых клеточек, а потом произнес:

— Думаю, их объединяют идеи гуманизации образования…

— В точку! — Георгий Дмитриевич от удовольствия хлопнул в ладоши и добавил. — И оба они являются почетными докторами нашего вуза!

— Да ну? — Буди искренне удивился. — А вот об этом я не знал.

— Так что же главное в гуманистической сути культуроцентристской концепции?

Георгий Дмитриевич поднял вверх указательный палец, словно шпрехшталмейстер на арене, извещая зрителей о начале головокружительного сальто-мортале, и с воодушевлением закончил мысль:

— Признание духовно ответственного выбора и духовно мотивированного поступка как основы личностной зрелости человека. Да-да, вы со мной не спорьте!

— Я и не спорю. — Буди отодвинул чашку с остывшим чаем. — Развивать только интеллект — этого мало… Кстати, а вы работаете над созданием образа российского интеллигента? Эта тема для вас актуальна?

Георгий Дмитриевич снова улыбнулся незримому третьему собеседнику и ответил:

— Может быть, это будет звучать несколько иначе? Не «создание образа российского интеллигента», а «воспитание студентов на примерах лучших образцов российской интеллигенции»…

Он сделал небольшую паузу, словно припоминая тот случай, о котором хотел рассказать.

— Однажды был у нас с визитом ректор Линнского университета доктор Росс… Буди, да что же это мы? Давайте уж закончим официальную часть посиделок, а то как на симпозиуме!

Он опять что-то вспомнил, потому что начал повторять одно и то же:

— На симпозиуме! Ну надо же! На симпозиуме! — отец Кати весело расхохотался, да так, что не мог остановиться.

Не понимая, в чем дело, Буди с удивлением смотрел на странного собеседника и думал: «Неужели я не уловил смысла какой-то остроты в его словах? Вот что значит „русский юмор“! Меня об этом предупреждали!»

— Почти до слез пробило! — Георгий Дмитриевич провел по глазам салфеткой и посмотрел на Буди. — Слово «симпозиум» произошло от древнегреческого «симпосий», что значит «ритуализированное пиршество, сопровождаемое буйным весельем».

Теперь начал хохотать Буди. Он представил в «буйном веселье» того важного толстого американского доктора, который выступал с докладом на симпозиуме в Амстердаме. Доктор рассказывал о доколумбовой цивилизации майя в Месоамерике, и очень интересно, несмотря на то, что название его доклада, как и фамилия оратора, было таким длинным и трудновыговариваемым…

Катя лежала на кровати с закрытыми глазами, представляя потолок экраном, на котором можно «прокрутить» последние события. Неплохо бы разложить их по полочкам, чтобы определить, какие из них значимы, а какие и вовсе не нужны. Тогда ненужные можно выбросить из головы. А может, и сжечь в топке сердца. Или — вытравить из памяти? Несмотря на то, что потолок был белым, «экран» казался зловеще черным и ничего не показывал. Но вот на нем зашевелились, как и в прошлый раз, ожили тени кукол.

Та, которая была с длинной растрепанной паклей на голове и с огромными висячими грудями, выпучила глаза и широко открыла рот, набитый кривыми зубами:

— Нет, Катарина не простит Альберта… Не будет ему прощения! И тогда…

Ее белая пакля еще больше побелела от злости, а на пальцах рук начали расти длинные когти.

— Ты умерла! — почти прокричала Катя. — Ты же в прошлый раз еще умерла…

Зеленая маска стала раздуваться, как воздушный шар. Она зашлась в приступе хохота, да так сильно, что обвислые груди заколыхались, словно две слабо надутых груши под ударами боксерской перчатки.

— В нашем театре все живые! — взвизгнула она и… растворилась в темноте. И только ее тень корчила рожицы, то открывая, то закрывая рот, и размахивая когтистыми руками.

Катя ждала маску птицы-человека. Ведь именно та сообщила ей, что Катарина простит Альберта. Может быть, от этой птицы можно будет еще что-то узнать?

И вот оно — яркое оперение, отливающее золотом и бронзой! И снова руки, сомкнутые на груди. Но почему в прошлый раз показалось Кате, что это — знак чистосердечного признания? Ведь сейчас так явственно видно, что через пальцы сочится кровь… Раненая птица! Вот почему у нее и голос был гортанным… Да у нее же простреленное горло!

Птица открыла длинный зеленый клюв и прохрипела:

— Катарина простит Альберта…

«Да что же это? — Катя схватилась за голову. — Какая Катарина? Какой Альберт? Если это я, то за что мне его прощать? А если это другая, то что же мог сделать совершенно нормальный человек, и даже — доктор философии, чтобы говорить о его прощении?»

— …И когда они вдвоем пройдут тропой очищения… и положат дар богам…

Заиграла музыка. Но это была не та легкая струящаяся мелодия, как в прошлый раз — с перезвоном колокольчиков, мягких ударных и нежных щипковых. Неожиданно громко и тревожно началась увертюра к опере «Летучий Голландец».

Прелюдия из резких и дерзких звуков извещала о том, что стихия на самом деле разбушевалась: ветер по-волчьи завывал, замолкал и снова ревел, как зверь. Но вот эти звуки постепенно сменились на теплые и нежные, полные умиротворения. «Встречали ль вы корабль?» — запела Сента.

«Почему? — подумала Катя. — Почему Сента отказала Эрику? Ведь она любила его! Почему сохранила верность Голландцу, и даже — погибла ради него? Ведь его она почти не знала… Разве что слышала о нем легенды».

И снова грозный фанфарный клич! Суровые и скорбные ноты арии Голландца вселяют смятение. Неужели произойдет трагедия? И не будет другого финала? Но вот на фоне скорби и отчаяния слышится светлый и восторженный голос Сенты. Она уже — на утесе! Нет-нет, Сента, не надо! Но девушка не слышит Катю, она в последний раз оборачивается, словно прощаясь… И ее глубокий пронзительный взгляд обжигает отчаянной страстью!

…А в бездонной пропасти волны яростно разбрасывают пену, то поднимаясь почти до вершины утеса, то опускаясь до самого дна пучины.

Катя вошла в столовую, когда мужчины хохотали над какой-то шуткой.

— Неужели анекдоты «травите»?

Ее вопрос повис в воздухе. Оба молчали. Как же сказать ей об античных пирушках с флейтистками и гетерами, с особенно рьяным поклонением Богу Дионису и с расплескиванием вина из кубков?

— Да ладно… Если вам так уж нравится…

— Катюша, Баба Яга проснулась… — отец явно хотел сменить тему.

— Ах, да… Давайте я заварю свежего чайку!

— Не возражаю! — подал голос Буди. — Мне показалось, что сейчас меня здесь смогут выслушать. Я приехал для того, чтобы пригласить Катю… — Он посмотрел своими бездонными глазами в ее шоколадные озера. Они волновались, они были растеряны.

Но именно в этом волнении они были такими прекрасными… — Катя, я не говорю, что ты это должна сделать… — Буди сделал акцент на нелюбимое Катино слово «должна». — Я просто очень сильно прошу тебя, чтобы ты со мной поехала!

— Зачем? Куда? И когда? У меня столько вопросов… Ничего не понимаю!

— Катюша, успокойся, — отец ласково погладил ее сжатые в «замок» ладони. — Давай послушаем…

Часть вторая С меткой судьбы, или история повторяется

Глава 1 Пупутан [32]

Сентябрь 1906 года.