Елена Калашникова - Траектория судьбы

• Название: Траектория судьбы
• Автор: Елена Калашникова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091593-4

Эту книгу Михаил Калашников написал как третье, дополненное издание, в котором он с неподдельной искренностью впервые рассказывает не только о коллегах-оружейниках, руководителях государства и т. д., но и о своих впечатлениях, о том, что оставило след в его сердце. Попав на войну в возрасте 22 лет и загоревшись идеей создания оружия простого в применении, он к 1947 году смог сконструировать автомат, ставший едва ли не первым символом, по которому жители разных стран до сих пор узнают Россию. Автомат Калашникова состоит на вооружении более 55 армий мира, за все время его существования было произведено около 100 000 000 экземпляров. Воспоминания Михаила Калашникова – это не просто рассказ об открытиях, совершенных на фоне самого трагичного периода в истории России. Это личная история человека, который, будучи сыном простого крестьянина-ссыльнопоселенца, благодаря своему таланту и трудолюбию стал выдающимся конструктором.

---

Многое в те тяжелые дни зависело от умения, выдержки, тактической сметки командиров. Подавая личный пример мужества в атаке, стойкости в обороне, они сплачивали нас на решительные действия.

Помню, как в сентябре 1941 года шли бои на дальних подступах к Брянску и будто вновь слышу голос командира роты:

– Калашников, остаешься за командира взвода. Будем прикрывать правый фланг стрелкового полка. Внимательно следи за моей машиной…

Рота вышла на опушку леса. Земля исполосована рубцами гусениц. Эти следы оставили мы, танкисты, утром, участвуя в контратаке. Бой тогда был коротким. Командир умело маневрировал огнем и машинами. Благодаря этому нам удалось быстро отсечь немецкую пехоту от танков, поджечь несколько машин.

И вот фашисты днем снова предприняли атаку на господствующую высоту: восемь танков неторопливо двигались на позиции нашей пехоты. Находясь в танковой засаде, мы выжидали, стараясь не обнаружить себя. Чужие бронированные машины накатывались волной. Казалось, еще немного – и они достигнут вершины высоты. Мой механик-водитель не выдержал, по внутренней связи выдохнул:

– Что мы стоим, командир? Сомнут же нашу пехоту…

И тут поступила команда: зайти фашистским танкам в тыл. Стремительный рывок из засады, залповый огонь из пушек – и несколько немецких машин загорелось. Вражеская пехота, не успев отойти, полегла под пулеметным огнем. Мы убедились, насколько расчетливо поступил командир роты, не рванувшись в бой раньше времени.

Я старался не упустить из виду танк командира роты. А он неожиданно круто развернулся назад. Сделал это командир решительно, быстро, уверенно. Очевидно, заметил, что немцы бросили в бой еще одну группу танков, пытаясь ударить нам во фланг и тыл.

Снаряды уже ложились рядом с нашими машинами, когда мы повторили тактический прием командира роты: вслед за ним мы на скорости скатились назад и скрылись в ложбине за высотой. Командир роты не только увел нас из-под огня противника, но и сумел вывести наши машины во фланг вражеским танкам. Получилась своеобразная карусель, в которой максимальные потери несли фашисты: их танки, то и дело вспыхивая чадными кострами, выходили из боя один за другим.

Но так было не всегда. Случались и страшные поражения, и горькие потери. Мы теряли товарищей, экипажи пополнялись новыми людьми.

В один из сентябрьских дней мы получили приказ занять исходный рубеж в густой роще, хорошенько замаскироваться и быть в готовности к контратаке. Когда все работы по маскировке закончили, я решил проверить, как приготовлен к бою пулемет ДТ (Дегтярева танковый). Не обратив внимания, что подвижные части пулемета находились на боевом взводе, вытащил соединительный винт, и… тут началась самопроизвольная стрельба. Она могла бы дорого обойтись экипажу, если бы нас не прикрыли своим огнем от появившихся немцев соседи.

Участвовать в военных действиях мне довелось недолго. В начале октября 1941 года под Брянском я был тяжело ранен. Случилось это в одной из многочисленных контратак, когда наша рота, заходя во фланг немцам, нарвалась на артиллерийскую батарею. Первым загорелся танк командира роты. Затем раздался удар по нашей машине, и после этого вдруг наступила полная тишина. Возможно, мы были просто оглушены, но в тот момент нам показалось, что бой стих. Как командир танка, я решил открыть люк и посмотреть, что происходит вокруг. Я только поднялся из люка, как рядом разорвался снаряд. На мгновение в глазах вспыхнул необычайно яркий свет…

Сколько я находился без сознания, не знаю. Наверное, довольно продолжительное время, потому что очнулся, когда рота уже вышла из боя. Кто-то пытался расстегнуть на мне комбинезон. Левое плечо, рука казались чужими. Как сквозь сон услышал:

– Чудом уцелел парень. В рубашке родился!

Ну, думаю, слава богу, жив!

Я лежал в блиндаже. Мое левое плечо было насквозь прошито осколком брони, отлетевшим внутри танка после прямого попадания в него. Спина казалась чужой, хотя болела так нестерпимо, как может болеть только своя. Левая рука не двигалась. Я плохо понимал, что со мной произошло и что творится вокруг – похоже, я был контужен…

Командир батальона дал команду отправить меня вместе с другими тяжелоранеными в медсанбат. Но где он, этот медсанбат, если мы сами уже оказались, по сути дела, в тылу немцев? Я пытался отказаться от отправки – не вышло.

Раненных, человек двенадцать, перенесли в грузовую машину – «полуторку». С нами были военврач и медсестра. Мне запомнилось лишь имя водителя – Коля. Видимо, потому, что он был единственной нашей надеждой во время пути. Ведь большинство из нас вообще не могли самостоятельно передвигаться.

К вечеру мы подъехали к какой-то деревне, и военврач распорядился остановить полуторку. Решил проверить, нет ли в селении немцев. В разведку послал водителя Колю, лейтенанта с обожженными руками и меня – тех, кто мог ходить. Вооружения на всех – пистолет да винтовка.

Поначалу все было спокойно. Деревня словно вымерла. Хотя потемневшие избы выглядели как-то неуютно. В каждой из них нам чудилась опасность. И действительно, неожиданно вдоль улицы в нашу сторону полоснула автоматная очередь. Мы прижались к земле и стали отползать назад к лесу, огородами, через картофельное поле.

Мы думали только об одном: надо успеть предупредить товарищей. Но вдруг с той стороны, где осталась машина, мы услышали выстрелы очередями. Наш лейтенант скрипнул зубами:

– Из «шмайсеров» лупят, сволочи! А нам хоть бы парочку автоматов…

Я зажал свой ТТ между коленями, передернув затвор, убедился, что патрон в патроннике. Пригибаясь, мы побежали через кустарники к месту боя.

Не знаю, чем бы все закончилось, поспей мы туда на две-три минуты раньше. Но немцы на мотоциклах с колясками уже пропали из виду за поворотом дороги…

Страшная нам открылась картина!.. Какой там бой… Тех раненых, кто мог слезть с машины, немцы расстреляли внизу, остальных изрешетили в кузове. Несколько человек, с которыми мы только что плечом к плечу сидели в полуторке, бились теперь под ней в конвульсиях. Сквозь хрип и шуршание в тягостной тишине было слышно, как из щели под деревянным бортом одна за другой туго шлепают капли: чаще, чаще… И вдруг о дорожный гравий ударила алая струйка крови.

Мы плакали от бессилия, сжимая в руках оружие. Нам хотелось ринуться вслед за врагом и стрелять, стрелять в него…

Но что мы могли сделать против немецких автоматов и пулеметов?..

Первым пришел в себя лейтенант:

– Надо пробиваться через линию фронта к своим!

Посовещавшись, решили передвигаться только ночью.

Шли тяжело и медленно. От разрывающей меня боли в плече я иногда впадал в забытье и приходил в себя, когда подбородок касался жесткого рукава гимнастерки Николая… Тащил ли он меня или успевал подхватывать, когда я собирался упасть?

Не лучше были дела и у лейтенанта…

Во время одной из дневок Коля увидел пожилого крестьянина, шедшего кромкой леса. В руке у него была небольшая сумка. Оказалось, житель ближнего села. Ходил в поле, чтобы деревянной колотушкой намолотить немножко ржи для своей голодной семьи. Все, какие были, продукты немцы у них отняли. Убирать урожай немцы запретили под страхом смерти: теперь он принадлежит «великой Германии». Так и уйдут под зиму неубранные поля!..

Стыдно было жевать то зерно, которое он помаленьку отсыпал каждому из нас в ладонь…

Мы спросили крестьянина, нет ли поблизости фельдшера – наши раны начали гноиться, бинты засохли и почернели от крови и грязи. Этот добрый человек взялся помочь: вывел нас на лесную дорогу, густо заросшую травой и объяснил, как добраться по ней до села и там отыскать дом фельдшера:

– Тут километров пятнадцать будет… очень душевный лекарь! Но сейчас светло, и вам не стоит рисковать. Дождитесь ночи – и, как только стемнеет, выходите на дорогу. Идите по ней на юг.

Поблагодарив крестьянина, мы стали ждать темноты. В томительном ожидании нам казалось, что солнце не собирается уходить. Вынужденный привал не приносил отдыха, хотя мы и пытались поспать, предвидя трудную ночь. Тревожно было на сердце…

С наступлением сумерек мы вышли на дорогу и осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, двинулись в путь. Петляющая лесная дорога с бесконечными ухабами и неизвестностью за каждым поворотом вела нас к селу, где мы рассчитывали получить помощь. Шли всю ночь. Тем не менее, до рассвета нам не удалось войти в село. Надо было снова дождаться темноты.

Зная, где находится дом «душевного лекаря», мы постарались укрыться поблизости от него, чтобы можно было вести наблюдение и по очереди отдыхать. Ко второй половине дня поняли, что в селе воинских частей нет, а местные жители будто покинули свои дома: огороды пусты, никакого движения или шума. Мы решили послать Николая на разведку, посоветовав ему пробираться к дому лекаря огородами. Сами приготовили оружие, чтобы в случае опасности прикрыть его отступление.