Элизабет Чедвик - Победитель, или В плену любви

• Название: Победитель, или В плену любви
• Автор: Элизабет Чедвик
• Издательство: РИПОЛ класик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-7905-2482-6, 5-7905-2975-5

У Александра де Монруа было все: яростные схватки, хмельные пиры, множество любовниц, жизнь, полная удовольствий, подвигов и славы. Но вот однажды хрупкая девушка по имени Манди без памяти влюбляется в храброго воина. В одну из ночей шумное хмельное веселье привело Манди в постель Александра. Он жадно овладел ею и оставил в одиночестве, не ведая о том, какое сокровище теряет. Гордая девушка, не желая становиться очередным завоеванием Александра, бежит прочь от шумихи и вереницы турниров. И как мучительно теперь осознавать, что возлюбленная оказалась в лапах жестокого тирана. Теперь он должен бросить вызов самому лорду Мортейну — брату Ричарда Львиное Сердце. Выбор один: вернуть себе любовь или погибнуть…

* * *

Романы Элизабет Чедвик — о благородных, отважных мужчинах и своенравных, обольстительных красавицах, о вечной битве Гордости и Любви, Долга и всепоглощающей Страсти.

Суровый мир Средневековья безжалостен к судьбам двоих. Все против них: зависть коварных властителей и козни могущественных врагов, холодная сталь клинков, алчущих крови, и превратности жестокой судьбы. Сменяются короли и правители, жестокие тираны уходят в небытие, но лишь сильнее разгорается пожар страсти, лишь сильнее притяжение двух любящих сердец…

---

Александр проглотил дорогое гасконское вино, чтобы успокоить горло.

— Нет ничего, чего я желал бы больше, мой лорд, — сказал он, зная, что этот человек не будет потворствовать скрытности. Маршалл знал, как жил Александр. Не было никакого смысла притворяться, будто бы лучшее предложение ожидало за углом. Это была его лестница из болота, и он не имел никакого желания позволить своим ногам оступиться.

— Ну что же, становитесь на колени, произнесите мне клятву верности и позвольте договору быть подтвержденным присягой.

Вот так в теплый весенний вечер в Солсбери Александр был посвящен в рыцари и стал вассалом Уильяма Маршалла.

ГЛАВА 20

— Тужься, девочка, толкай как можно сильнее. Еще, еще сильнее, да, вот именно! — поощряла повитуха, пристально глядя между широко раздвинутыми бедрами Манди. Кровь пачкала белую плоть, и солома кровати пропиталась родовыми водами. Манди рыдала, стиснув зубы от боли, разрывающей ее поясницу, которая стала невыносимой, и затем отступила в длинном крике.

— Скоро все закончится, — успокаивала повитуха. — Я уже вижу головку.

— Я разрываюсь! — Манди задыхалась и отпила глоток из кубка, который поднесли ей ко рту. В нем был отвар высушенных листьев малины, чтобы усилить сокращения, и мед, чтобы поддержать на уровне ее силы.

— О, это — только головка, спускающаяся в родовой проход, — сказала бодро повитуха. — Нелегко, я знаю, я перенесла восемь сама. Все идет как положено, поверьте мне.

Манди скривилась. Роды длились с рассвета, а теперь солнце снижалось через открытую оконную створку в покоях. Все было открыто — двери, занавес, даже крышки ящика, и волосы Манди были расплетены и раскиданы по подушке так, чтобы не создать никаких помех для рождения малыша. Элайн сказала, что это все суеверие, но она позволила повитухам делать по-своему, потому что суеверие — также традиция, и ритуалы приносили некоторое успокоение.

Очередная схватка началась у Манди без предупреждения и заставила ее тужиться. Она с криком заметалась, и Элайн схватила ее сжимающие пальцы.

— Тужься, Манди, тужься! — настаивала она.

— Головка! — закричала от радости повитуха. — Головка — здесь!

Манди закрыла глаза. Она почувствовала ужасное жжение между ногами и затем, на внезапном расслаблении и водянистом потоке, ослабленное давление, и возмущенный вопль младенца заполнил место под пологом кровати.

— Мальчик! — объявила повитуха с удовлетворением. — У вас прекрасный, крепкий сын, моя дорогая. — И она положила кричащего младенца на живот Манди. Он был горячий и скользкий от тепла ее тела, окровавленный от ее родовых усилий и необычайно возмущенный тем, что его вытолкнули из мягкого кокона в резкость света и воздуха.

Манди смотрела на него, испытывая потрясение и страх при виде этого крошечного, разъяренного существа, недавно появившегося из ее тела. И в то же время это было чувство узнавания. То, что было дано единственным контактом прежде, теперь было доступно для всех других чувств, и она была тронута.

Повитуха затянула шнур и стала массировать живот Манди, чтобы вызвать послед. Ее помощница взяла младенца, обернула его нагретым льняным полотенцем и показала его матери. Манди подняла навстречу руки и свернула их вокруг небольшого тельца. У него были густые черные волосы и крошечные, совершенно сформированные ручки, пальчики которых в миниатюре в точности повторяли форму пальцев Александра. Слезы брызнули из ее глаз, и она сдержала рыдание от желания видеть Александра здесь.

— Я кричала, когда рожала Жиля, — убежденно сказала Элайн. — Наверное, все женщины так делают. Малыши настолько маленькие и уязвимые, и они изменяют вашу жизнь навсегда.

Младенец прекратил кричать и теперь лежал спокойно в руках Манди. Его глаза были открыты, и они смотрели на нее торжественно, как будто он знал все обстоятельства ее жизни и как он появился на свет.

Элайн наклонилась.

— Похоже, у него будут такие же темные глаза, как и волосы, — пробормотала она глубокомысленно, но не продолжила свои подозрения, поскольку была прервана повитухой, объясняющей Манди, как надо вытолкнуть послед.

— Как он должен быть назван? — спросила Элайн вместо этого. — Отец Вител хотел бы это знать для крещения.

Манди бросила на нее упрямый взгляд.

— Пусть его назовут по имени его святого, как я говорила прежде, — ответила она и посмотрела в окно, где солнце почти село, а по небу цвета глубокого индиго проплывал краешек яркого золота. — Это — канун святого Флориана. Пусть это будет его имя.

Александр нашел Харви в конюшне аббатства ухаживающим за вьючной лошадью с воспалившимся сухожилием. Льняная сорочка и наплечник монаха-новичка скрыли крупные кости брата, на его талии был только пояс из грубой веревки, на котором висели маленький кожаный мешочек и нож в ножнах. Харви устроился на табурете, с согнутой спиной, втирая жидкую мазь в ногу животного, и успокаивал лошадь, бормоча при этом что-то на примитивной латыни. Запах мази, острый и масляный, разносился в воздухе.

Александр прислонился к дверному косяку и прочистил горло.

— Это что же, Харви, теперь ты брат не только своим кровным родичам, не так ли? — спросил он, пытаясь за шуткой скрыть противоречивые эмоции, пробужденные в нем видом Харви, одетого в монастырскую одежду.

Харви был полностью поглощен своим делом и прямо подскочил на табурете, пытаясь встать перед посетителем.

— Алекс! — Широкая улыбка расплылась по его лицу. Он вытер тряпкой руки и, добравшись до своей палки, выпрямился. — Алекс, мальчик мой, я молился о том, чтобы ты приехал!

Он сделал два хромающих, неровных шага, и не больше, поскольку Александр двумя большими шагами пересек расстояние, разделяющее их, и обнял брата. Объятие было пылким, эмоциональным и затем прервалось, поскольку Харви почти потерял равновесие. Его руки вцепились в плечи Александра, и Александр подхватил его.

— Я все же не такой устойчивый, — сказал Харви с сожалением, пока выпрямлялся, и сделал осторожный шаг назад так, чтобы рассмотреть Александра от макушки до пальцев ног. — Ты напоминаешь ухоженного молодого жеребца, бодающего двери конюшни.

— Это комплимент?

— Нет, только то, что видят мои глаза.

Харви отошел подальше, чтобы вымыть руки в ковше воды.

— Здесь, — он махнул, — открой этот водовод для меня.

Александр поднял ковш с непринужденной покорностью.

— И ты смотришься замечательно в облике монаха-новичка, — парировал он, пока наливал воду из ведра в ближайшую бочку и устанавливал ее на место.

Харви захромал во двор и поднял лицо к теплому майскому солнцу.

— Ты уже поговорил с братом Радульфусом?

— Нет, провожатый сказал мне, где ты, так что я направился прямо в конюшню.

— Он не сказал тебе ничего?

— Он должен был сказать?

— Нет, наверное, нет.

Александр посмотрел на брата. Это был удар — обнаружить его в одежде монаха и видеть, как ужасно его нога была повреждена переломом.

Несмотря на серьезность повреждения, Александр ожидал, что брат будет не слишком отличаться от прежнего Харви. Было тревожно видеть его в одежде послушника, смотреть на его костлявое исхудалое лицо.

— Ты вправду стал монахом? — требовательно спросил Александр.

Харви двинулся раскачивающейся походкой в направлении дома для гостей.

— Да, это так, — подтвердил он. — И прежде, чем ты спросишь, я скажу, что не братья ответственны за мое решение. Я принял его сам и за прошедшие с тех пор месяцы не переменил свое мнение.

Александр был ошеломлен.

— Ты внезапно обнаружил призвание? — спросил он недоверчиво.

— Можно и так сказать. — Харви скрестил пальцы свободной руки и поднял их вместе. — Я был близок к смерти. Я слышал ее дыхание, а потом меня отпустили. Я рассудил, что мне, должно быть, позволили жить для какой-то иной цели, чем стать покрытым язвами нищим у ворот Руана. Посмотри на меня, я больше не могу зарабатывать на жизнь мечом. Посмотри на то, что эти одежды скрывают. — У входа в гостевой дом он остановился на дорожке и поднял наплечник и одежду.

Потрясенный, Александр посмотрел на выточенный деревянный обрубок, прикрепленный кожаными ремнями к верхней части ноги Харви.

— Выбор был — это или смерть, — сказал Харви мрачно. — Сначала я хотел умереть, но Радульфус убедил меня в другом. Я доволен, что он сделал… В основном.

— И из-за этого… Боже милосердный, ты захотел стать священником? — Александр не мог скрыть дрожь отвращения в своем голосе.

Харви сжал губы.

— Это была одна из причин, но не та, которая заставила меня принять решение. Ты отказался от монастыря, но это не подразумевает, что я должен отклонить это тоже.

Харви опустил одежду и вступил в гостевой дом.