Умберто Эко - Картонки Минервы (сборник)

• Название: Картонки Минервы (сборник)
• Автор: Умберто Эко
• Жанр: Публицистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091017-5

Умберто Эко – самый знаменитый итальянский писатель, автор мировых бестселлеров «Имя розы» и «Маятник Фуко», специалист по семиотике, историк культуры, лингвист, лауреат крупнейших премий. Его труды переведены на сорок языков. «Картонки Минервы» – сборник публикаций в миланском журнале «Эспрессо», где профессор с 1985 года ведет еженедельную колонку. Автор говорит, что название книги связано со спичками «Минерва», которые у него всегда под рукой, а на обороте тех картонок он пишет свои стенографические заметки, откликаясь на большие и малые события в мире.

---

Что делает это слово ненавистным? Тот факт, что (в первую очередь из снобизма и во вторую – из стадного чувства) его стали употреблять даже тогда, когда в этом нет особой необходимости, например, говоря, что выставку посетило множество потребителей, – хотя в данном случае достаточно было сказать о множестве зрителей. Ненавистным слово становится, когда оно расходится в массы и его начинают употреблять где ни попадя. Бетховена тоже можно возненавидеть, если он становится позывными радиотакси.

Представьте, что вы однажды знакомитесь на лестничной клетке со своим соседом по дому; он приглашает вас на чашечку кофе в бар и рассказывает анекдот – ничего особенного, но вполне сносный. Вы сочтете его приятным человеком и разойдетесь, довольные друг другом. Представьте теперь, что вы сталкиваетесь на лестнице каждый день, три раза в день, и всякий раз он угощает вас кофе и анекдотом. Очень быстро вам захочется схватить его за горло и держать, пока он не отдаст концы. То же самое происходит и со словами.

Прежде всего, слова делаются ненавистными потому, что нас бесит лень тех, кто использует их, оставляя киснуть в словаре множество других прекрасных слов. Подумайте, сколько у нас есть разных способов сказать (взамен слова «момент»), что мы постараемся сделать что-то очень быстро: мигом, немедленно, сию секунду, в мгновение ока, быстрее молнии, как на крыльях, «мама» не успеешь сказать, «пять сек», через гран времени, в крупицу вечности…

Нет, плохих слов не существует; даже какофоническое «встрять» (не говоря уж о «встрявшем», «встрянувшем» и «встревавшем») может звучать уместно и грациозно, почему бы и нет, в соответствующем контексте. Слова невинны; это мы, используя их без фантазии, делаем их ненавистными.

1992

Как публично сквернословить

В новом романе Курта Воннегута «Фокус-покус» главный герой решает не сквернословить и ограничивается выражениями вроде «вот кусок экскрементов!», «что за головка пениса!», «какой дом терпимости!». Очень уместная инициатива – когда политические мужи на страницах газет выражаются как дворники, а на телеэкранах появляются почтенные синьоры, которые обсуждают насущные проблемы в выражениях, эксплицитно относящихся к частям тела, обычно укрытым так называемым нижним бельем.

Помню, как в этой самой рубрике некоторое время назад я сам отстаивал право употреблять словечко «засранец» в тех случаях, когда приходится выражать самую сильную степень негодования. Но польза сквернословия – как раз в его исключительности. Использовать матерщину слишком часто – все равно что переписать целиком оперу Россини «Синьор Брускино», оставив только удары смычков по пюпитрам и заставив молчать другие инструменты. Муссолини, в трагический момент истории Италии, заявил в парламенте, что сделает из этой серой и невнятной залы бивак для своих легионов, и эта фраза звучала пугающе, в то время как если бы он сказал (и именно таков был смысл его заявления): «Говнюки, да я вас мог бы в задницу засунуть как два пальца обоссать!» – к нему бы отнеслись как к обыкновенному хулигану или заметили бы иронично, что условное наклонение здесь неуместно, потому что событие уже про изошло.

Искусство оскорбления, воспетое Борхесом («Ваша супруга, сэр, прикрываясь тем, что служит в борделе, продает контрабандные товары»[90]), утрачено, ничего не попишешь. Но, по крайней мере, следует совершенствоваться в искусстве парафразы. Вот почему, к вящей пользе политических и общественных деятелей, ниже следуют некоторые выражения, несомненно изящные и отточенные, под чьим причудливым покровом знатоки могут распознать оригинальные выражения, куда более вульгарные и обыкновенные. И при этом предлагаемые варианты ничуть не уступают им в крепости.

«Вы обладаете черепной коробкой, более приспособленной для размножения, чем для рассуждения». «Не проследовать ли вам туда, где вы сможете найти себя в качестве пассивного партнера в осуществляемых по взаимному согласию отношениях совершеннолетних мужчин?» «Перестаньте, о содержимое дистального отдела толстой кишки, выделяемое при дефекации![91]» «Вы, тот, кто в день своего рождения был связан пуповиной с гражданкой, которая довела свою полиандрию до форменного неистовства!»

«Ого, какой лакомый кусок бартолиниевых желез и фаллопиевых труб!» «Этот-то? Да он от страха готов непроизвольно выделять непереваренные остатки пищи, продукты превращения и гниения пищевых веществ, остатки желчи и кишечной слизи с огромным количеством бактерий![92]» «Густаво лишь на пятьдесят процентов добился обморока самостоятельно». «Пожалуйста, не крутите мне то, что древние римляне называли “свидетелями зрелости”». Как сказал Данте, «воспользовался конечным отделом толстого кишечника в качестве инструмента для подачи военных сигналов»[93].

«Не льстите… ваши вкусовые сосочки потеряли всякую чувствительность благодаря обычно предпочитаемой вами еде, уже прошедшей все необходимые трансформации в нашем организме, увеличивая общий рост энтропии!» «Если вы не прекратите, я намерен ввести подошвенную часть моих ботинок “Тимберланд” в соприкосновение с вашей паховой областью и снабдить вас импульсом, который позволит преодолеть значительное расстояние, не прибегая к обычным способам перемещения!» «Вы достойны всяческого осуждения, о персона, чья задняя нижняя часть тела нуждается в немедленном вмешательстве пластического хирурга!» «О женщина, занимающаяся оказанием сексуальных услуг за деньги всем желающим! Я, кажется, потерял кошелек!»

1992

Профессионализм

Начало: «В ходе своей поездки по США Папа сумел сказать американским католикам то, что смогло их воодушевить, отделавшись общими словами о том, что могло их рассердить, и не поставил Клинтона в неловкое положение». Вероятное продолжение: «Верховный понтифик продемонстрировал замечательный профессионализм при исполнении своих обязанностей». Начало: «Сантехник Фемистокл подсоединил трубу забора питьевой воды к канализационной трубе. Госпожа Розина отказалась платить за проделанную работу». Вероятное продолжение: «Госпожа Розина обвинила Фемистокла в недостаточном профессионализме; Фемистокл ответил, что не собирается обсуждать с ней свой профессионализм и намерен обратиться в профсоюз сантехников, чтобы отстоять свою репутацию среди профессионалов».

Начало: «Юноша Филиберто до смерти забил своих родителей. Это выяснилось потому, что он пришел на дискотеку, еще заляпанный мозговой тканью». Вероятное продолжение: «С редкостным профессионализмом Филиберто сумел прекратить существование тех, кому он обязан жизнью, но продемонстрировал также недостаток профессионализма в сокрытии следов преступления».

Некогда просто сказали бы, что Войтыла знает свое дело, Фемистокл – кретин, а Филиберто – несчастный сумасшедший. Но в наши дни сделалось весьма затруднительно проводить политические дебаты, обсуждать какое-нибудь противоречие, говорить о каком-либо деле, не выводя на сцену профессионализм. Об этой дурной привычке или причуде уже говорилось неоднократно, но, поскольку избавиться от нее никак не удается, к ней поневоле приходится возвращаться.

Известно, что если кто-то повторяет на каждом шагу: «Знаешь, мне можно верить, потому что я всегда говорю то, что думаю, и для меня честность превыше всего» – значит, мы имеем дело с законченным лжецом. Равным образом, эта мания подчеркивать свой или чей-то профессионализм подсказывает: в наши дни считается само собой разумеющимся, что никто больше не знает толком, как выполнять свою работу. Мало того, кажется удивительным, что кто-то делает ее хорошо, потому-то так радует профессионализм детектива, когда он хватает вора, и медика, который, увидев пациента, страдающего от приступа желчной колики, вставляет свечу Бускопан в задний проход, а не начинает удалять гланды.

Сегодня в мире полно людей, которые не умеют делать то, для чего они наняты, – и происходит это в первую очередь из-за знаменитого «принципа Петера»[94]: если Фемистокла, прекрасного монтажника смесителей, начнут продвигать по службе, может статься, что этот прекрасный монтажник окажется никудышным управленцем. Потому-то, говорит принцип Петера, в любой коммерческой фирме каждый, как правило, делает то, в чем он не разбирается. И также верно, что частенько американские президенты назначают послами тех, кто проявил себя толковым, благородным и преданным во время избирательной кампании, – вот почему очень многие американские послы так жадно набрасываются на дипломатию и производят много лишних движений.

Но в Италии такая мода на ложное понимание профессионализма возникла как один из побочных эффектов коррупции: для того чтобы вознаградить кого-то или вывести из-под удара, его передвигают на новую должность (лучше оплачиваемую), в которой он ничего не смыслит. То, что Кьеза[95], как говорят, неплохо организовал работу дома престарелых «Тривульцио» – случайность; в действительности он, прежде чем занять свой пост, ничего не смыслил в старушках. Другой руководитель RAI[96] после своей отставки получил административный пост в государственной нефтеугольной компании, а если кто-то провалит издание партийного ежемесячника, его отстранят, доверив руководство партийной ежедневной газетой.