Джозеф Ганьеми - Инамората

• Название: Инамората
• Автор: Джозеф Ганьеми
• Издательство: Книжный клуб 36.6,
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98697-042-X

Америка 1920-х… Медиумы, шарлатаны, мошенники, доверчивая публика… Журнал «Сайентифик американ» обещает приз в 5000 долларов любому, кто продемонстрирует убедительные доказательства спиритического контакта… Выпускник психологического факультета Гарварда Мартин Финч отправляется в Филадельфию, чтобы оценить невероятные парапсихологические способности Мины Кроули, жены местного врача. Финч полон желания изобличить мошенницу, но… как можно изобличить ту, которую любишь больше жизни? И что делать, если Мина действительно обладает сверхъестественным даром — даром любви?

---

Как видите, я все еще представлял себя романтическим героем вместо того, чтобы смириться с менее значительной ролью, которую мне суждено было сыграть в драме семьи Кроули. Мы ждали, мелодия на граммофоне закончилась и началась снова, но тот, ради кого она была выбрана, не объявлялся. Я чувствовал, как растет напряжение в кругу сомкнутых рук, как усиливаются дурные предчувствия и страх. Когда второе и третье исполнение лихого «Да! У нас нет бананов» так и не смогло выманить с дерева Чеширского кота, мы на миг разомкнули руки и стали ждать, пока Кроули спустился вниз за своим тайным оружием: дюжиной новеньких пластинок, которые он купил накануне в универмаге «Ванамейкер». Это были танцевальные мелодии и набор незамысловатых песенок, весьма подходящих к Рождеству. Интересно, что подумала молоденькая продавщица музыкального отдела о средних лет господине, покупающем «Потрясем ножками», «Давай, Дженни, шагай!» и «Каждую ночь, засыпая, я плачу о тебе»?

И вот теперь мы слушали их — раз, второй, третий, пока не заучили наизусть всю эту сентиментальную бредятину. Мы ставили их вновь и вновь, пока дедушкины часы не пробили полночь и Кроули объявил, что стерлась последняя стальная иголка.

— Ну, — раздался в темноте голос Фокса, — что мы теперь будем делать?

В комнате воцарилось молчание, каждый ждал, чтобы его сосед предложил перенести сеанс. И в этот момент всеобщего замешательства я вдруг запел самую дурацкую из известных мне песенок:

Джимми был солдатом — смелым и отважным,
А Кэти девушкой с золотыми волосами.
Вот как-то раз Кэти вышла к воротам
Поглазеть на красавцев солдат на параде…

Я не обращал внимания на недовольные замечания моих коллег («Кто это там распелся? Этот Финч что, совсем выжил из ума?») и продолжал горланить:

Джимми просто рот разинул, увидев девушку,
И от смущения не смог выговорить ни слова.
Но в восемь вечера он пришел к воротам Кэти
И прокричал ей, сгорая от любви…

Недостаток таланта я с лихвой восполнял энтузиазмом и, когда добрался до припева, голос мой уже не дрожал. Мне даже стало это нравиться:

К-к-кэти, прекрасная Кэти!
Тебя одну я обож-ж-ж-аю.
Когда луна взойдет над хлевом,
Я буду ждать тебя у двери кухни!

И тут я с удивлением услышал, как чей-то голос подхватил мелодию, — Флинн! Пел он еще хуже, чем я, но вместе мы разделались со вторым куплетом, где сгорающий от страсти заика объясняется в любви перед тем, как его отряд отправится за море, во Францию.

Затем к нам присоединился Ричардсон. Песня зазвучала громче, и наш маленький хор стал такой силой, что в конце концов не удержался Фокс, и наше трио превратилось в квартет:

Джимми решил попробовать
Заставить плясать самого кайзера
Под мелодию о серебряной луне,
Которую они услышали в далекой Франции.

Я до сих пор не знаю, что подтолкнуло меня запеть в ту ночь, а тем паче почему Фокс, Флинн и Ричардсон, преодолев свою враждебность, вдруг присоединились ко мне. Думаю, мы поступили так от отчаяния, а также из стремления сохранить в этой нелепой ситуации остатки собственного достоинства. Вот мы, серьезные взрослые мужчины, сидели в темноте, держась за руки. Что еще нам оставалось? Только запеть.

К-к-кэти, прекрасная Кэти!
Тебя одну я обож-ж-ж-аю.
Когда луна взойдет над хлевом,
Я буду ждать тебя у двери кухни!

Когда мы допели до конца, Кроули принялся аплодировать, а потом рассмеялся, да так заразительно, что и мы, не удержавшись, последовали его примеру. Мы смеялись, забыв нашу неприязнь друг к другу, и я не сразу сообразил, что мы все еще держимся за руки и, значит, Кроули хлопать не мог.

— Браво! — произнес в темноте знакомый голос.

— Уолтер!

Дрожь пробежала по нашему кругу.

— Мы уж и не ждали, что ты объявишься, — сообщил Кроули.

— Чтобы я пропустил дебют «Придурков из «Сайентифик американ»?

— Неужели мы так плохо пели? — спросил Ричардсон.

— Наоборот! Вы стали бы главной приманкой на Бродвее — конечно, если бы еще вырядились в смокинги с блестками.

— Мы рады, что ты вернулся, — сказал радушно Кроули. — Мы решили, что ты с нами уже распрощался.

— Нет, я как раз за этим пришел.

— За чем?

— Попрощаться.

Мы застыли в изумлении, а потом Кроули задал вопрос, который вертелся на языке у каждого:

— Но куда ты уходишь?

— На запад.

— Что ты хочешь там увидеть?

— Горы, — ответил Уолтер. — Или скорее то, что по ту сторону гор.

На это раз вопрос задал Фокс:

— Вы думаете найти там Божественный град?

— Надеюсь, нет! Обидно будет проделать столь долгий путь, чтобы набрести на еще один скучный городишко. Нет, я хочу повстречать таких, как я. Может, я и кажусь этаким крепким орешком, но признаюсь вам, джентльмены: когда не с кем переброситься словом по вечерам, мне порой бывает очень одиноко.

— Но ведь ты можешь разговаривать с нами! — не утерпел Кроули.

— Это не то.

— Почему?

— Потому что никакой это не разговор.

— В чем же отличие?

— Во-первых, вы наняли женщину, которая все записывает.

— Только скажи, и она перестанет.

— Да, потому что нечего будет записывать.

В голосе Кроули послышались нотки отчаяния:

— Ты уходишь, потому что мы тебе наскучили?

— И поэтому тоже.

— Но ведь я мог бы пригласить других людей…

— Каких?

— Ну, поинтереснее. Писателей, художников.

— Ты не знаком ни с одним художником.

— Но я их отыщу, — уверял Кроули. — Мы устроим салон.

— Пожалуй, обстановка здесь больше подходит для мертвецкой.

— Мы все изменим.

— Не горячись, Кроули.

— Хочешь, я приглашу кого-то по твоему выбору?

— Нет.

— А как насчет гомосексуалистов?

— Прощай, Кроули.

— Подожди! — закричал шурин Уолтера, вцепившись в мою левую руку с такой силой, что я вздрогнул. — Ты не можешь так уйти. Разве ты не видишь, Уолтер? Ты привлек внимание публики. Тысячи людей ждут, что ты скажешь… Миллионы.

— Меня волнует один-единственый человек, — произнес Уолтер тихо.

— Мина? — прервал я свое молчание.

— Не смог бы ты передать ей весточку от меня, приятель?

— Она расстроится.

— То, что я скажу, поможет успокоить боль.

Я согласился, и, помолчав немного, он заговорил вновь.

— Сначала скажи моей сестре, что я люблю ее и буду ужасно скучать без нее. Она не поймет, почему я решил уйти, так что можешь не говорить с ней об этом, просто передай, что меня позвали, или лучше — что я был призван. Да, так это звучит более метафорично.

— Я не стану ей лгать ради тебя.

— Вот как, — проговорил он разочарованно. — А, пожалуй, ты прав, парень. Она все равно догадается, что это неправда, и только станет сердиться на нас обоих. Тогда попробуй утешить ее вот чем, это-то, по крайней мере, правда: я бы не ушел, если бы Мина не доказала мне, что не нуждается больше в моей опеке… — Он запнулся, а потом продолжил: — У тебя есть младшие братья или сестры, парень?

— Я единственный ребенок.

— Плохо, — пробормотал он, а потом добавил с сожалением: — Вот я смотрю сейчас на Мину и все еще представляю себе девочку-бесенка с косичками, которая готова выскочить замуж за любого из моих приятелей из Академии в Джермантауне. Удивительно, но она так и поступила, я хочу сказать, выскочила-таки замуж. И не менее удивительно, что эта маленькая девочка станет матерью.

Тут неожиданно очнулся Кроули, сидевший слева от меня:

— Что ты сказал?

Уолтер пропустил его вопрос мимо ушей.

— Так ты передашь моей сестренке эту хорошую новость, парень?

Я услышал, как Кроули пробормотал:

— Невозможно… это было бы настоящим чудом.

Я потерял дар речи и весь обратился в слух.

— Что-то не так, приятель? Ты словно увидел привидение?

— Просто я думаю, как сказать об этом Мине.

— Не волнуйся. Полагаю, она не очень удивится. Женщины интуитивно чувствуют такие вещи, знаешь… — Я услышал его знакомый смешок. — Во всяком случае, уверен, ты что-нибудь придумаешь. До сих пор ты меня не разочаровывал.

Мина издала слабый звук и пошевелилась.

— Она приходит в себя, — заметил ее брат взволнованно. — Мне лучше поторопиться. Эй, ребята, не одолжите ли сигарету перед дорогой?

— У меня пачка в кармане, — пробормотал Флинн, — но я не знаю, как передать ее вам, ведь я не могу размыкать круг.

— Если позволишь, я сам справлюсь.

Мы услышали вздох Флинна, а потом тихий стук падающих на пол сигарет и чирканье спички где-то вне поля нашего зрения.

Крошечный огонек затанцевал в воздухе, словно заблудившийся мотылек.