Пол Остер - Невидимый (Invisible)

• Название: Невидимый (Invisible)
• Автор: Пол Остер
• Издательство: Edicions 62
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 9788429763638

Когда Пола Остера спросили о том, кто, по его мнению, может быть назван идеальным рассказчиком, писатель ответил: «Это безвестные мужчины и женщины — творцы сказочных историй, которые мы по сей день рассказываем друг другу, это создатели «Тысячи и одной ночи» и европейских волшебных сказок. Я говорю обо всей традиции устного творчества, появившейся с того момента, когда человек научился говорить. Именно она является для меня неиссякаемым источником вдохновения». Все книги Пола Остера, к какому бы периоду они ни принадлежали, обладают одной яркой особенностью, которую можно назвать — волшебством рассказа. Именно рассказа, устного жанра — Остера можно читать вслух, можно читать на ночь вместо сказки. Его рассказчик (Остер всегда предпочитает повествование от первого лица) будет говорить о чем угодно — о быте, о волшебстве, о любви, — и даже банальное со стороны содержание не будет казаться плоским.

---

Вечером я запустил конверт с письмом и переводом под дверь офиса Борна на факультете Международных Отношений. Я надеялся на быстрый ответ, но прошло несколько дней, пока он не объявился, и его молчание в это время постоянно мучило меня мыслью, что журнальный проект был лишь минутной прихотью, уже себя изжившей — или, хуже того, его обидело стихотворение, как бы намекая сравнением с Бертраном де Борном на его милитаристские взгляды. В конце концов, мои волнения были напрасны. Когда мой телефон зазвонил в пятницу, он извинился за свое молчание, объясняя свое отсутствие поездкой в Кэмбридж, где он читал лекцию в среду, и он появился в своем офисе лишь двадцать минут тому назад.

Вы абсолютно правы, продолжил он, и я был совершенно глуп, что проигнорировал деньги, когда мы говорили. Как Вы сможете предоставить мне проект, если Вы не знаете его бюджета? Вы должно быть думаете, что я глупец.

Ничуть. Я — тот человек, который должен винить себя в своей глупости, поскольку не спросил Вас. Но мне было трудно разобраться, насколько серьезны были Вы тогда, и я не хотел давить на Вас.

Я был абсолютно серьезен тогда, мистер Уокер. Признаюсь, я люблю пошутить, но только о малых, незначительных вещах. Я никогда не стал бы шутить по Вашему поводу.

Рад услышать это.

Ну что ж, отвечая про деньги… Я надеюсь, у нас все получится, конечно, но, пускаясь в подобный проект, здесь присутствует огромный процент риска, и, честно говоря, я должен быть готов потерять всю мою инвестицию. Что ведет к вопросу: Сколько я могу позволить себе потерять? Сколько из моего наследства я могу выбросить на ветер, не создавая проблем для моего будущего? Я думал об этом, начиная с понедельника, и мой ответ будет — двадцать пять тысяч долларов. Это мой предел. Журнал будет выходить четыре раза в год и будет стоить пять тысяч на один номер, плюс дополнительно пять тысяч Вам на годовое жалованье. Если мы не прогорим в конце года, я продолжу выпуск и на следующий год. Если мы заработаем деньги, я положу прибыль в журнал, чтобы покрыть будущие расходы. Если мы потеряем деньги, тогда выпуск журнала на следующий год будет весьма проблематичным. Предположим, мы потеряем десять тысяч за первый год. Тогда я дам пятнадцать тысяч и ничего более. Понимаете принципы работы? Двадцать пять тысяч долларов я могу прокутить, но не потрачу ни одного доллара больше, чем эта сумма. Что Вы думаете? Честное предложение или нет?

Очень честное и очень щедрое. За пять тысяч долларов на номер мы сможем выдать такой первоклассный журнал, каким можно будет и гордиться.

Я могу бросить все деньги в Ваши объятия завтра, хотя, конечно, это не совсем то, что нужно Вам сейчас? Марго очень беспокоится о Вашем будущем, и если Вы сможете раскрутить этот журнал, тогда Ваше будущее будет в полном порядке. У Вас будет приличная работа с приличной зарплатой, и в нерабочее время Вы сможете писать любые стихи по желанию, пространные эпические поэмы о тайнах человеческого сердца, короткую лирику о ромашках и лютиках, неистово восставать против жестокости и несправедливости. До тех пор, пока Вы не угодили в тюрьму или не свели счеты с жизнью, но мы не будем, конечно, надеяться на такой исход.

Я не знаю, как благодарить Вас…

Не меня. Благодарите Марго, Ваш ангел-хранитель.

Надеюсь, что увижу ее очень скоро.

Конечно, увидите. Как только Ваш проект будет утвержден мной, Вы будете видеться с ней столько, сколько захотите.

Я очень постараюсь. Но если Вам нужен журнал, чтобы вызвать шумиху и споры, сомневаюсь, что литература будет более всего пригодна для этого. Надеюсь, Вы понимаете, о чем я.

Я понимаю, мистер Уокер. Мы рассуждаем о качестве… о превосходных, редких вещах. Искусство для избранных.

Или, как сказал бы Стендаль: искусству не для всех.

И Стендаль и Морис Шевалье. Кстати… о нашем кавалере, спасибо за стихи.

Стихи. Я забыл о них.

Те, что Вы перевели для меня.

Как Вам они?

Нашел их весьма достойными. Мой якобы предок был настоящим сумасшедшим самураем, да? По крайней мере, он был смел в своих суждениях. И, по крайней мере, он знал, за что бороться. Как мало изменился мир с того времени, как бы мы и не пытались думать по-другому. Если журнал все же взлетит, я думаю, мы должны опубликовать стихи де Борна в первом номере.

Я чувствовал себя одновременно и ободренным и сбитым с толку. Несмотря на мои скорбные предчувствия, Борн говорил о журнале, как будто он почти вышел, и что мой план был лишь пустой формальностью. Неважно, какой проект я предложил бы ему, казалось, он уже был готов утвердить его. И все же, пусть и довольный мыслью созидания дорогого журнала, и, вдобавок, получения превосходного жалованья, я никак не мог понять, что двигало Борном. Действительно ли Марго была причиной внезапной вспышки альтруизма и слепой веры в неизвестного юношу безо всякого опыта в редакционно-издательских делах, и который был им совершенно незнаком всего неделю назад? И даже если это и было так, почему вопрос моего будущего так заботил ее? Мы лишь чуть-чуть поговорили на вечеринке, и, хоть, она очень внимательно разглядывала меня и слегка погладила мою щеку, она была для меня неразгаданной загадкой, непроницаемостью. Я не мог представить, что она могла сказать такого Борну, чтобы он тут же решил рискнуть предложить мне двадцать пять тысяч долларов. Пока я лишь видел его безразличие к судьбе журнала и то, что он хотел загрузить меня полностью на издании. Когда я начал размышлять о нашем понедельничном разговоре в Ист Энде, я понял, что он почерпнул идею журнала от меня. Я упомянул в разговоре, что я мог быть заинтересован работой в издательстве или в журнале по окончании университета, и, минуту спустя, он заявил мне о своем наследстве и его размышлениях о создании издательства или журнала на его внезапные деньги. А если бы я сказал, что хотел делать тостеры? Ответил бы он мне, что размышляет об инвестициях в производство тостеров?

Закончить проект заняло немного больше времени, чем я предполагал — четыре-пять дней, вроде бы, но только потому, что я хотел очень тщательно сделать этот проект. Я хотел произвести впечатление на Борна своей прилежностью, и потому, я не только выработал план содержимого каждого номера (поэзия, проза, эссе, интервью, переводы, а также раздел критики книг, фильмов, музыки и изобразительного искусства), но и привел совершенно измотавший меня финансовый план: стоимость печати, бумаги, переплета, возможность распространения, варианты тиража, оплата сотрудников, цена для розничной продажи, цена для подписки и за- и против- возможности опубликования рекламы. Все это потребовало времени и поисков, телефонных звонков печатникам и переплетчикам, разговоров с редакциями других журналов, нового взгляда на жизнь, поскольку я никогда до этого не сталкивался с коммерцией. Размышляя о названии журнала, я привел лист возможных, предлагая сделать выбор Борну, но моим предпочтением был Стайлус — в честь Эдгара По, пытавшегося запустить журнал с таким же названием незадолго до своей смерти.

В этот раз Борн ответил мне на следующий день. Я принял это, как знак одобрения, подняв трубку телефона и услышав его голос, но, честно говоря, было немного странно, когда он не стал тут же говорить о моем проекте. Полагаю, было бы слишком просто, слишком плоско, слишком прямо для такого человека, как он, так что он поиграл со мной несколько минут, продлевая мое напряжение, задав при этом кучу ненужных и несвязанных между собой вопросов, из-за чего я начал думать, что он тянет время, чтобы несильно обидеть меня своим отказом.

Думаю, что у Вас отменное здоровье, мистер Уокер, сказал он.

Да, ответил я. Пока еще не подхватил никакой заразы.

Никаких симптомов.

Нет. Чувствую себя прекрасно.

А как Ваш живот? Не испытываете дискомфорта?

Сейчас нет.

И аппетит нормальный.

Очень нормальный.

Помню, Ваш дедушка был мясником в кошерной лавке. Так Вы еще живете по тем древним законам или уже нет?

Я никогда не следовал тем законам.

Никаких диетных ограничений?

Нет. Ем, что хочу.

Рыбу или дичь? Говядину или свинину? Ягнятину или телятину?

А что с ними?

Что Вам нравится?

Я люблю все.

Другими словами, Вы не так уж щепетильны.

Нет, если Вы про еду. С другими вещами — да, но только не с едой.

Тогда Вам все равно, что Марго и я выберем для еды.

Не уверен, что понимаю Вас.

Завтра в семь вечера. Или Вы заняты?

Нет.

Хорошо. Тогда приходите к нам на квартиру на ужин. Праздновать, как подобает, как Вы считаете?

Не уверен. А что мы празднуем?

Стайлус, дружище. Начало того, что, я полагаю, будет долгим и плодотворным сотрудничеством.

Так Вы приняли решение?

Я должен повторяться?

Вы говорите, что Вам понравился проект?