Леонид Ленч - Из рода Караевых

• Название: Из рода Караевых
• Автор: Леонид Ленч
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1982

В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Я остался ночевать у Алымова, а вскоре после этого и совсем перебрался в гостиницу, получив разрешение в Моссовете занять номер, поскольку квартира моя попала в список аварийных. Бессменный директор гостиницы «Москва» Василий Елисеевич Егоров помог мне получить такое разрешение. Он был не только отличным хозяином, деликатным и умным администратором, но и душевным человеком, большим другом многих писателей, артистов, художников. Умер он сравнительно недавно. В последний путь его проводили сотни, если не тысячи, любивших его москвичей.

В гостинице «Москва» я прожил около года, выезжая отсюда на Северо-Западный и Южный фронты в командировки от разных редакций.

3

Кто только — если взять одних лишь писателей — но пользовался гостеприимством гостиницы «Москва» в тяжелые, переломные годы воины! Один жил тут неделю — приехал с фронта и уехал назад на фронт, другой — месяц, ожидая нового фронтового назначения, третий — полгода, чтобы подлечиться и поправиться, или год, как я, — пока не дадут новое жилье или не отремонтируют старое.

Илья Эренбург своей быстрой, семенящей походкой проходил по длинному полутемному (экономия электроэнергии) коридору и потом с той же быстротой спускался по лестнице, торопясь к себе в «Красную звезду». Фадеев отсюда улетел в Ленинград с подарками для ленинградских писателей-блокадников. Сюда привезли из Ленинграда больного Вячеслава Шишкова, и здесь он, отдохнув и окрепнув, стал писать для «Красного воина», тряхнув стариной, потешные солдатские рассказы. Мы часто гуляли с ним по Охотному ряду. В шубе с бобровым воротником, в бобровой шапке, с бородой фавна, с бровями, приподнятыми к вискам, с хитроватыми монгольскими глазами — он был похож на героя своего романа, знаменитого удачливого добытчика золотишка, только словесного. На него оглядывались прохожие — так он был необычен и колоритен среди серошинельной военной уличной толпы.

Здесь живали Зощенко, Катаев, Тихонов, Симонов, Микола Бажан, Янка Купала, Ванда Василевская, Корнейчук, Рыльский… Здесь я встретил своих друзей-белорусов, с которыми вместе пережил прорыв нашего Брянского фронта генералом Гудерианом в начале октября 1941 года, — Михася Лынькова, Петруся Бровку, Максима Танка. Петрусь Бровка был строен и худ, а розовощекий Максим Танк и совсем выглядел комсомольцем.

В номере у меня часто собиралась веселая компания, в которую входили художник Борис Ефимов, Ираклий Андроников (когда он наведывался в Москву с фронта) и Евгений Петров. Забегала на огонек артистка МХАТа Нина Валериановна Михаловская, непременная участница мхатовских фронтовых концертных бригад. Отличная чтица, она читала на фронтовых концертах мои рассказы.

Однажды — это было летом 1942 года — утром ко мне в номер зашел Евгений Петров и попросил дать ему иголку — пришить белый подворотник к гимнастерке. Я нашел иголку и дал ему. Горничная, убиравшая номер, сказала:

— Нельзя так давать иголки — поссоритесь. Надо сначала друг дружку уколоть — тогда ничего, обойдется.

Смеясь, мы кольнули друг друга иголкой, хотя знали, что вряд ли мы когда-нибудь поссоримся, потому что дружеские наши отношения были построены на прочном фундаменте.

Выполнив ритуал, Евгений Петров взял иголку и ушел. В тот же день он улетел в осажденный Севастополь, в свою последнюю фронтовую командировку — за материалом для американских агентств печати, советским корреспондентом которых он был в Москве. Прошло какое-то очень короткое время, и я узнал о его гибели при авиационной катастрофе на обратном пути из Севастополя — Новороссийска в Москву.

4

Еще тридцать с лишним лет прошло с того дня. Кого только не видела гостиница «Москва» за это время в своих стенах! В книге, где знатные постояльцы оставляют свои автографы-записи, вы найдете фамилии бывшего министра иностранных дел Великобритании, лейбориста Эрнеста Бевина, знаменитого физика, борца за мир Жолио-Кюри, поэта Пабло Неруды, архиепископа Хьюлетта Джонсона и советского дипломата Трояновского. Вот уж точно — «все побывали тут»!

Я прохожу частенько мимо фасада гостиницы, с которой так много связано у меня дорогих воспоминаний, занятый своими будничными, каждодневными делами и мыслями. Но бывает иногда — вдруг почему-то забьется сердце чаще. Подняв голову, я ищу глазами окно комнаты на седьмом этаже, в которой я жил. В памяти возникает ледяная, темная, военная Москва, черные громады домов, черные улицы, голос Левитана по радио, милые лица ушедших друзей. Все это было, было, и от этого никуда не деться! Ни прибавить, ни убавить — как сказано у поэта.

ЭХО ВОЙНЫ

1. ТРЕТЬЯ ГРУППА

Я хочу вам рассказать, как я замуж вышла за собственного мужа. Совершенно серьезно!.. Очень странный случай, просто как в романе.

Я перед войной с ним развелась. У нас вечные ссоры были, скандалы.

Он на меня кричит: «Ты из меня кровь пьешь!» Я на него кричу: «Стану я всякую дрянь пить! Вот ты из меня действительно кровь пьешь!»

Одним словом, семейное счастье!

Он меня знаете в чем обвинял? В том, что я какая-то такая… никуда не приспособленная.

А главное — если бы он сам был каким-нибудь особенным человеком, а то художник по рекламе. Подумаешь, Айвазовский! Да я сама, если меня хорошенько разозлить, могу рекламу не хуже его рисовать.

Нет, ты действительно сначала сам сделайся настоящим Айвазовским, а потом уж упрекай женщину!

Ну что тут вспоминать! В общем, разошлись, как в море корабли… Я стала у подруги жить, поступила на службу. Тут как раз и началась война с немцами.

Проходит месяц, другой… И вы знаете: мне как-то неловко вдруг сделалось. Все воюют, все участвуют, только я одна какая-то неприспособленная!.. Хожу на службу — и все… Даже неудобно!

В общем, я решила стать донором. Я молодая, здоровая. Почему бы мне, действительно, и не стать донором?

В общем, пошла в институт.

Меня освидетельствовали, взяли кровь, говорят:

— Можете быть донором. Ваша группа третья.

Так я и стала донором.

Однажды мне сказали:

— Одному раненому бойцу срочно нужна кровь третьей группы. Мы пошлем вашу кровь для него в госпиталь. Если хотите, можете послать записочку ему.

Ну, я и написала:

«Дорогой боец! Посылаю тебе немножко своей крови третьей группы и желаю скорее поправиться».

И подписалась: «Шура Иванова».

Через месяц сижу вечером дома, жду воздушную тревогу, злюсь, что она сегодня опаздывает. Вдруг в дверь стучат.

Входит товарищ в армейской шинели. Лицо ужасно знакомое.

И вдруг говорит:

— Шура, это же я!

Смотрю — это он, мой бывший муж. Совершенно серьезно!

А он продолжает:

— Шура, очень странный случай произошел. Дело в том, что меня твоя кровь спасла. Это мне ее тогда из института прислали! Спасибо тебе, Шура!..

Знаете, я даже растерялась. «Знала бы, — думаю, — что тебе моя кровь достанется, ни за что бы не дала!..» Говорю:

— Вот видишь, Юра, я всегда говорила, что ты из меня кровь пьешь. Так оно и есть.

Он смеется:

— Тебя не узнать! Ты совсем другая стала, Шура. Глаза серьезные. И вообще…

А я смотрю — и он совсем другой. То был пижон пижоном — в пиджачке заграничном с платочком, — а теперь возмужал, лицо интересное, военная форма ему идет. И глаза тоже… другие.

Я говорю:

— И ты, Юра, другой. Ты что же на фронте делал? Картинки рисовал?

— Нет, Шура, у меня другая специальность: я минометчик…

Вы знаете, он у меня просидел до половины двенадцатого ночи, все рассказывал про фронт, как его ранили… В общем, я в него влюбилась… Совершенно серьезно!

На следующий день он опять пришел. Я его ждала, как тогда, весной, в 1938 году… когда я за него первый раз замуж выходила. Он пришел с цветами…

Посидели, поговорили. А потом он сказал:

— Шура, ведь у нас даже кровь одной группы — давай снова будем вместе… И поклянемся, что никогда не расстанемся…

В общем, я поклялась…

Теперь он снова на фронте. Вот — полевая почта № 127. Я, между прочим, наверное, скоро туда тоже поеду. Вот окончу курсы сестер и поеду… Будем с ним рядом. А в чем дело? Ведь я же поклялась, что мы никогда не расстанемся… Значит, надо клятву сдержать. Совершенно серьезно!..

2. ТРУДНЫЙ ХАРАКТЕР

Характер у Капитолины Антоновны всегда был трудный. Ей казалось, что люди — это сплошь обманщики и лгуны.

Поэтому она всегда держала ухо востро и в любых самых невинных словах и поступках видела скрытый, тайный смысл.

Скажет ей соседка:

— Здравствуйте, Капитолина Антоновна! Какой нынче вечер хороший!..

А Капитолина Антоновна уже насторожилась и соображает: «Сейчас деньги будет в долг просить». И, поджав губы, соседке: